– С вас еще заявление, – попросил следователь. – Типа, ничего не похищено, претензий не имеем, на возбуждении уголовного дела не настаиваем, в милицию обратились для информации. Число сегодняшнее поставьте и распишитесь.
Немного повозившись в зале, ночные гости ушли – взревев мотором, отъехал от тротуара желтый милицейский «уазик», свернули свои рукава пожарные, «скорая», прихватив с собой сторожа, уехала еще раньше. Раничев задумчиво прошелся по кабинету. Ну вот… Все, кажется бы и ничего, да вот только наручники… Как бы от них избавиться-то? Придется в гаражи ехать, к умельцам. Иван похлопал руками по внутреннему карману пиджака… Ага, как же! Мобильник-то – давно тю-тю. Черт, и не позвонить-то… Впрочем, и рано еще, вернее – поздно. Ночь.
За окнами кабинета ярко светились желтые уличные фонари, гроза прекратилась уже, лишь где-то за рекою все еще погромыхивало, да и то неуверенно, слабо. По мокрому асфальту проносились машины, в кустах запел соловей. Раничев взглянул на висевшие на стене часы – полчетвертого. Еще часика три бы выждать, и потом можно в гаражи, к умельцам. Или, сначала – домой? Да, наверное, так будет лучше. Может, дома и самому удастся как-нибудь с наручниками справиться, инструмент есть.
Попросив Евдокию накинуть ему на руки старый, висевший в шкафу еще с осени плащ, Иван вышел на крыльцо, показал Евдоксе, как закрыть на замок дверь, подмигнул весело:
– Ну, теперь-то уж наконец домой! Во-он, как раз и такси… Ну-ка, махни рукою…
В гаражи ехать не понадобилось – провозившись с молотком, стамеской и шилом, Раничев с деятельной помощью Евдокси наконец избавился от надоевших украшений и, потирая запястье, повалился на разобранный диван, слушая, как Евдокся бултыхается в ванной. Вообще, конечно, помочь надобно девушке – горячий-холодный краны показать, да и вообще… Поднявшись с дивана, Иван включил «Муди блюз» и, прихватив из холодильника купленное по пути шампанское, улыбаясь, направился в ванную…
А утром, оставив Евдоксю отсыпаться в квартире, отправился на работу. А как же? Разбитое стекло вставлять нужно, что-то решать со сторожами – кого вместо Егорыча-то, пока не выздоровеет? – да и шефу отзвониться – начальнику отдела культуры.
Эх и здорово же было пройтись по залитым утренним майским солнцем улицам, вымытым ночным дождем, вдохнуть полной грудью весенний воздух, пахнущий акацией, сиренью и автомобильными выхлопами. Покурить наконец, да не какой-нибудь там «Беломор»… Впрочем, от курения особого удовольствия не получилось – наверное, отвык.
Едва пришел на работу, позвонили друзья – те, с которыми по вечерам играл в группе. Осведомились, когда ж он их угостит? Иван подумал, да и брякнул, что как раз сегодня, так и договорились, на вечере, в кафе «Явосьма», где же еще-то?
В кафе Иван явился не один, с Евдоксей, увидев которую, хозяин кафе Макс разлил на штаны пиво:
– Вот это фемина! – завистливо шепнул он. – Где откопал, признавайся? Поди, в каком-нибудь кордебалете?
– В четырнадцатом веке, – честно признался Иван и немного зарделся: все ж надо было б объясниться с Владой, правда, та пока не звонила… Да и – если хорошенько подумать – что объясняться-то? Что она ему, жена, что ли?
Евдокия определенно произвела впечатление, особенно – в коротких, в обтяжечку джинсах со стразами, в бежевом топике, с прической – уау, не девушка – мечта! Прохожие вслед оборачивались. Правда, вот, грустила боярышня. Не интересно ей здесь было, хуже даже, чем в сорок девятом году на ферме – уж там-то, конечно, куда веселее – надои, песни, подружки, а тут… А тут пока ничего. Ни подружек, ни песен. Ивану так и не удалось пока выправить девушке документы, хотя, задумка была – дескать, беженка из Средней Азии, документы в поезде лихие людишки сперли вместе с деньгами. Могло пройти… Могло… Правда вот, далеко не сразу. Иван пока было устроил ее к себе по паспорту жены Макса, так что числилась боярышня младшим научным сотрудником – целыми днями сидела в запасниках, клеила бирки к экспонатам да записывала их в толстую инвентарную книгу мелким древнерусским уставом. Грустила, в общем-то… Подруг у нее здесь не сыскалось – не та работа, да и экскурсоводы… Галя, молодая девушка, ушла в отпуск, а Ядвига Петровна – высокая, средних лет, дева с неизменной химией на голове этаким мелким бесом… Ядвига Петровна начала против Раничева интригу. В общем-то, она довольно давно метила в директорское кресло, хотя, признаться, как исследователь и историк не годилась Ивану в подметки, из печатных работ имея лишь публикации в местной газетке под рубрикой «Люди нашего края». На кандидатскую, в отличие от Раничева, ей было, конечно, не выйти. Зато имелись выходы на людей в структурах городской власти, куда потекли регулярные доносы. Тут было все что надо и что не надо – председатель комитета по культуре как-то специально показал Ивану парочку ради прикола – и незаконное устройство на работу – это о Евдоксе, и аморальное поведение – о ней же, и срыв научной работы – явная ложь, и пренебрежение экскурсионным делом – ложь опять же, и… В общем, коварная Ядвига Петровна действовала в лучших традициях советской бюрократии, по принципу – капля камень точит. Ивана это начинало нервировать, тем более что он намеревался-таки взять небольшой отпуск – подобрать материал к диссертации. Впрочем, и без того все дни проводил то в библиотеке, то в Интернете, то в запасниках вместе с Евдоксей. Да и сам, говоря откровенно, почувствовал вдруг некую опустошенность, ненужность даже… А ведь там, в древности, для многих людей был даже очень нужным. Тем не менее все острее охватывало Ивана это нехорошее чувство, не мил ему уже был и музей – мертвое все здесь, пустое! – и работа, и охваченный олигархической лихорадкою город. Не мил. Что уж говорить о Евдоксе?
Взяв охапку летописей, Иван подсел поближе к девушке, обнял:
– Эх, краса моя…
– Скучно мне здесь, безрадостно, – откровенно призналась боярышня. – Ни подруг, ни друзей нет, одни недруги да завистники. Ядвига эта зубищи точит, у, яга! Домой я хочу, Иване, в вотчину… ужо многому научилась, завела бы хозяйство, как надо. Давай уедем, Иване? Купим пару тракторов да электрическую машину – и уедем! Так-то там, в деревеньках наших, в вотчине? Чай, запустелись без хозяйского-то пригляду?
Раничев вдруг приосанился, подняв тучу пыли, хлопнул рукою по летописям:
– А вот посейчас и взглянем! Ну-ка…
Он открыл текст, нашел нужное место, прочел:
– «В лето 6910-е во граде Угрюмове был ураган зело силен. Повалиху колокольни многые и со башни старыя крышу сорвало на Ефимия корчму…» Вот так, Евдокия! – ухмыльнулся Иван. – Со старой башни на корчму Ефимия крышу ураганом сорвало. Однако, дела… Посмотрим, что еще хорошего пишет наш старый дружок Авраамий? «Монаси обители Ферапонтовой от смердов с Обидова да Гумнова покос да рощицу отбирали… – Вот гады! – …про что те смерды князю великому Федору Олеговичу челом били и жаловались. Жалобщиков тех – Хеврония Охлупеня с Никодимом Рыбой монаси в поруб бросаху…» Ах вы ж, твари! – Раничев неподдельно возмутился. – Это что же, стоило мне уехать – и на тебе?! Опять монастырь на мои земли зарится!
