Ближе к вечеру, когда нижний край солнца уже коснулся гор, и длинная тень пика Муласен упала на рыцарский лагерь, народ наконец-таки зашевелился. Кто-то громко требовал вина, где-то в шатрах визжали непотребные девки, по всей поляне деловито забегали слуги, накрывая длинный, сколоченный из грубых досок стол.
– Эй, парень, – двое кабальерос из Астурии – гуляки и пройдохи – задержали за рукав Аникея. – Что, твой господин, доблестный рыцарь Чаши, уже проснулся?
Аникей, не очень-то понимая вопрос, лишь покачал головой.
– Передай ему, что его друзья – дон Луис из Мадрида и дон Ромеро Ламанчский – жаждут увидеть такого храброго кабальеро за столом, полным вина и пищи.
– Вот здорово! – закричал из шатра Иван. – А игры там будут? А веселые девки?
– Будут и игры, и девки, – по-латыни отозвался дон Луис. – Вставай же скорей, славный дон Хуан, солнце уже садится, так выпьем же первую чашу!
– Вот за это и выпьем, – несколько помятый и взъерошенный «дон Хуан» выбрался наконец из шатра наружу. – Оруженосец, где мой кубок?
Аникей испуганно заморгал, и Раничев повторил вопрос по-русски.
– А, чашка-то? – с облегчением выдохнул Аникей. – А я уж ее сполоснул, там, в ручье… Боюсь спросить…
– Спрашивай!
– А скоро ли сюда приедет король, господине?
– Король? – Иван громко расхохотался. – Боюсь, что никогда, друг мой! А что, тебе мало славного графа Ортеги?
– Но ведь граф Ортега все-таки не король, а мы-то ведь ехали к королю! А раз его нет, так надо убираться поскорее отсюда, пока не убили.
– Кто тебе сказал, что мы ехали к кастильскому королю? – Раничев удивленно посмотрел на парня.
Тот хлопнул ресницами и вдруг опустил голову:
– Да так, мне вот подумалось просто…
– Меньше думай, – хохотнул Иван. – Голова болеть не будет. Иди-ка лучше, помоги на стол накрыть.
Аникей низко поклонился и убежал.
– Что выпытывал у тебя твой слуга? – поинтересовался дон Луис.
– Недоумевал, почему же на мавров не ринется сам король и все его вассалы?
– Хороший вопрос, – признался дон Ромеро. – И я над ним иногда размышляю.
– Так, говоришь, здесь будет сегодня игра, мыслитель? – улыбнулся Иван.
– А как же? – дон Ромеро – круглощекий кудрявый парень лет двадцати – азартно потер руки. – Уж сыграем сегодня в костяшки, опрокинем Португальца Жоана.
Раничев дернул бровью:
– Что, этот Португалец такой хороший игрок?
– Признаться, сам дьявол ему ворожит.
– Да, – подтвердил дон Луис – худой черноволосый юноша с узким несколько меланхоличным лицом, – Жоан обыграл уже многих.
– Что же вы даете ему выиграть? – усмехнулся Иван. – Какой-то проходимец нагло обыгрывает достойнейших кабальеро, которые все это терпят!
– Говорят, он тоже знатного рода, – начал было Луис, но Раничев тут же перебил его, положив обоим рыцарям руки на плечи.
Оглянулся, подмигнул заговорщически:
– А что, если мы с вами немного потреплем этого чертова Португальца? Посмотрим, поможет ли ему дьявол?
– Но… это же не совсем благородно, дон Хуан! – испуганно округлив глаза, возразил Луис, однако его приятель, дон Ромеро, одобрительно ухмыльнулся.
– Я знаю точно, – заговорщически подмигнув обоим парням, зашептал Иван. – Португалец никакой не рыцарь, простолюдин!
– Простолюдин?!
– А с простолюдином какое может быть благородство?
– Ты умный человек, дон Хуан, – тряхнув кудрями, засмеялся дон Ромеро. – Не думал, что в далекой Полонии живут столь умные рыцари! Уж сегодня точно Португальцу не повезет, а, Луис?
– Ну да, – улыбнулся тот.
Вообще эти кастильские идальго были, как дети, ничего не стоило подбить их на любую ерунду – чего-нибудь пообещать, взять «на слабо» или вот на благородство – что сейчас и проделывал Раничев, строго предупредив, чтобы парни не проболтались начет Португальца:
– Не одни мы тут такие умные.
Вечер свалился внезапно, только что было светло, и вот уже ночь, стемнело. Правда, темноту тут же разогнали костры, да и в небе ярко мерцали звезды. На поляне вовсю шла гулянка – пили, чертыхались, орали скабрезные песни. И, конечно, играли – в свете факелов, переворачиваясь на лету, блестели кости.
Раничев сразу же узнал молодого шулера – ну вот он, Жоан Португалец, правда, перстня при нем что-то не видно, наверное, припрятал, или, быть может, загнал кому-нибудь, обменял волшебный изумруд на звонкую монету? Что ж, спросим сегодня, спросим, уж на этот раз не сбежишь, красавчик! Иван вздрогнул вдруг, с удивлением углядев за плечами шулера того самого лохматого парня, что так интересовался содержимым чужих котомок. На лохматом был тот же самый засаленный колет, только еще более грязный, за поясом торчала рукоять кинжала. Играя, Португалец иногда оборачивался к лохматому, и тот еле заметно кивал – все, мол, спокойно, можно играть дальше. Э-э, да, выходит, вы заодно, парни! Шулер обыгрывает простачков, а лохматый его прикрывает, наверняка и тот усатый слуга из дома Хименеса тоже где-нибудь тут, рядом. Одна шайка! Вот ее-то и потреплем сегодня. А здесь, за столом, игра, похоже, уже подходила к концу – юнец был опытным шулером и никогда не поддавался азарту, брал лишь часть, а не все.
Положив руку на меч, Раничев отошел в темноту, кивнув двум донам – Луису и Рамиро – пора, мол.
Те обрадовались, замахали руками – вот дурачье, осторожнее надо, не то еще привяжется кто-нибудь. Зачем лишние люди?
Из лагеря вела лишь одна дорога, петлявшая лесом и дальше, кряжами Сьерра-Невады. Никуда не свернешь, очень удобно для засады. Раничев с Захарием – Аникея решил не брать, все равно толку мало – и двое кабальерос со слугами, всего восемь человек, затаились за соснами, ждали. Вот сейчас из-за деревьев покажутся пройдохи – шулер и остальные, уж сколько их там есть. Ну давайте же, идите…
– Дон Хуан, – приблизившись, шепнул Луис. – Мне кажется, позади нас, в лесу, кто-то есть.
Раничев обернулся, увидев, как качнулись ветки, а в свете звезд блеснули наконечники копий. Кто может прятаться там, в ночи?
– Мавры! – тихо сказал Иван. – Пусть кто-нибудь из слуг бежит в лагерь, поднимет тревогу… Мы же задержим врагов!
А мавры между тем уже почти вплотную приблизились к засаде и, ага, заметили наконец.
– Гяуры! – закричал кто-то. – Вперед, воины Аллаха! Отомстим за поруганных жен!
– Аой! – вытащив из ножен меч, громко завопил Луис. Выскочив на дорогу – вот, дурень, все еще играл в благородство! – заорал во всю глотку девиз:
– Верность и честь! Верность и честь! Аой!
Пропела пущенная из лесу стрела, зло дрожа, впилась юному кабальеро в горло. Дон Луис захрипел, упал, обливаясь кровью… Раничев бросился к нему, дон Ромеро – тоже, и почти сразу же навалились мавры, завязалась сеча.
