– Ужасный климат, – всю дорогу повторяла она без устали, как будто Гизела была виновата в том, что ветер, казалось, проникал сквозь закрытые окна кареты и что капли дождя то и дело ударяли о стекло.
Если бы Гизела не опасалась и не нервничала по поводу того, что ждет их в Истон Нестоне, она бы обрадовалась, что путешествие подошло к концу. Но когда они повернули на главную аллею и она увидела впереди дом приглушенных тонов, прекрасный в своей простоте, ее внезапно обуял ужас. Только теперь она решилась задать вопрос, целый день готовый сорваться с дрожащих губ.
– Как вы думаете, почему ее величество приказали нам вернуться? – спросила она графиню Фестетич.
Графиня пожала плечами и вновь зашлась кашлем. Когда она смогла заговорить, ответила:
– Скоро мы обо всем узнаем. Поступки ее величества всегда имеют под собой весомое основание.
Это было слабым утешением, и Гизела потемневшим взором следила, как они все ближе и ближе подъезжают к дому, пока наконец лошади не замерли возле парадного крыльца. Навстречу поспешили лакеи и помогли им выйти из кареты. Через минуту обе женщины стояли в освещенном холле.
В первый раз с того времени, как они уехали из Истон Нестона, Гизела не решилась взять лидерство на себя, идти впереди графини, шествуя с важностью и достоинством, какие диктовала ей роль самой императрицы. Теперь она держалась позади, неуверенная, испуганная, надеясь найти поддержку у графини.
– Ее величество в своем будуаре, – тихо сообщил мажордом.
– Передайте ее величеству, что мы прибыли, – велела графиня.
– Ее величество приказали проводить наверх обеих дам, как только я передам им это распоряжение.
Графиня бросила на Гизелу взгляд, словно молча велела следовать за собой, и начала подниматься наверх, чихая и кашляя на каждой ступеньке. На лестничной площадке их встретила экономка в шуршащем черном шелке. Графиня заговорила с ней еле слышно. Экономка подвела их к закрытой двери и осторожно постучала. Дверь тут же открыла горничная. Они подождали еще немного, пока доложили об их приезде, потом дверь вновь распахнулась и в коридор вышла горничная, чтобы проводить их внутрь – сначала графиню Фестетич, потом Гизелу.
Императрица лежала на кушетке, подвинутой к камину. На ней был халат из белоснежного бархата, отделанный шиншилловым мехом, волосы, зачесанные со лба, рассыпались в сияющем, блестящем беспорядке по атласным подушечкам, на которых покоилась ее маленькая головка, ноги ей укрывала меховая накидка. Когда они вошли, императрица отложила книгу, которую читала, и протянула руку графине, присевшей в глубоком реверансе. Гизела последовала примеру фрейлины. Когда она поднялась, то увидела, что императрица смотрит на нее сурово, слегка нахмурив брови.
– Вы задержались, – сказала она. – Я давно вас жду. Специально пораньше вернулась с охоты, так как думала, вы прибудете к двум часам.
– Прошу прощения, мадам, но мы получили ваше письмо с опозданием. Потом нужно было собрать вещи, да и погода была такой плохой, что, по-моему, повлияла даже на лошадей – они ехали медленно.
– Я велела груму отдать письмо, как только в доме кто-нибудь проснется, – сказала императрица.
– Да, мадам. Он так и сделал, но слуги в замке не поняли, что это срочное послание, и ждали, пока Мария не спустилась вниз за завтраком, только тогда они сообщили ей, что приехал посыльный.
– Понятно. Ну, теперь все равно. Вы уже здесь, – сказала императрица. – Как прошел визит?
Графиня не смогла сразу ответить из-за приступа кашля. Когда она вновь обрела способность говорить, то пробормотала:
– Прошу прощения, мадам. У меня, наверное, инфлюэнца.
– Я вижу, – ответила императрица. – И у меня нет ни малейшего желания от вас заразиться. Ступайте к себе в комнату, графиня. Ложитесь в постель, а мы пошлем за доктором. Вы явно нездоровы.
– Да, я действительно неважно себя чувствую, мадам, – подтвердила графиня и принялась снова кашлять.
– Ступайте! Ступайте! – властно приказала императрица. – Гизела может ответить на все мои вопросы.
Графиня сделала реверанс и вышла из комнаты. Когда за ней закрылась дверь, императрица обратилась к Гизеле. Голос ее звучал сурово:
– Итак, Гизела, я жду.
– Вы… хотите услышать о визите, мадам?
– Я уже сказала.
Гизела замялась на мгновение, а затем, заикаясь от волнения, заговорила:
– Все вышло… не так… как вы… предполагали, мадам. Лорд… Лорд Куэнби… вовсе не старик.
– Это мне известно, – сказала императрица. – Но раз так получилось, почему вы сразу не вернулись обратно?
– Я не знала, что делать, – сказала Гизела.
– Разве графиня не подумала, что это для вас самый лучший выход?
– Графине нездоровилось, мадам. Она удалилась к себе в комнату, как только мы приехали. И не только из-за простуды, которая, как вы сами убедились, очень сильно ее донимает, у нее была, кроме того, лихорадка.
– Так, значит, ты и лорд Куэнби остались вдвоем, – заключила императрица.
Ее слова прозвучали как обвинение, и Гизела только и смогла, что пробормотать с несчастным видом:
– Да.
– Какая нелепая путаница! – воскликнула императрица. – Конечно, я никакого понятия не имела и даже не подозревала ни в малейшей степени, что может случиться такое. Было бы несправедливо укорять тебя. Твоей вины, дитя, здесь нет. Это я поступила опрометчиво. Мне ни за что не следовало соглашаться на такой сумасшедший план. Но он показался мне довольно простым и безобидным. Так что же случилось?
– Когда мы прибыли, – принялась рассказывать Гизела, – мы обнаружили, что лорд Куэнби, как я уже говорила, молод. Его отец скончался перед самым Рождеством. Когда он узнал, что предстоит визит вашего величества, он решил ничего не менять и оставить все точно так, как было задумано.
– Неслыханная дерзость с его стороны! – воскликнула императрица. – Как он смел не поставить меня в известность, что унаследовал титул и что именно он, а не его отец, будет меня принимать? Он объяснил, почему так поступил?
– Да, мадам.
– И какова причина?
Гизела запнулась, но потом, решив, что ей ничего не остается, как сказать правду, пролепетала:
– У лорда Куэнби… был большой друг… Его звали… граф Имре Ханяди.
Внезапно наступила тишина – такая многозначительная, что Гизела, не смея поднять глаз на императрицу, уставилась в пол. Наконец, спустя какое-то время, императрица проговорила совершенно изменившимся голосом:
– Имре! Он знал Имре?
– Да, мадам.
– Так что он сказал об Имре?
– Он хотел знать, где сейчас граф, что с ним произошло.
Снова повисла долгая тишина.
