– П-почему… П-почему вы меня бьете? Мне больно. – По лицу мальчишки катились слезы.
– Ах, больно? Прекрасно! Тогда получи еще! – Подкатав рукава, гестаповец еще несколько раз ударил подростка, после чего обернулся, подмигнув скромно стоявшему в углу югендфюреру Мюллеру.
– Пожалуй, хватит его бить, герр следователь. Герхард – парень умный, сам все хорошо понимает…
– Молчать! Молчи, Конрад, я еще не закончил свой разговор с этой свиньей. Получи! На! На! На!
Голова Герхарда дернулась, из разбитого носа закапала кровь.
– Когда ты связался с врагами рейха? Отвечай?
Ванзее с силой рванул юношу за рубашку, так что полетели в стороны пуговицы:
– Отвечай! Что это у тебя?
В руках оберштурмфюрера блеснул изумрудом перстень.
Рывок. И снова удар!
– Где ты украл эту вещь, сволочь?
Герхард силился что-то сказать, но не мог – все тело его сотрясалось в рыданиях.
Никто и не заметил, как в бункер тихонько проскользнул Раничев. Оп! Стукнул рукоятью кинжала стоявшего чуть в стороне голоногого верзилу. Тот повалился без крика.
– Отвечай, откуда у тебя это кольцо? Кто тебе его дал? Фон Райхенбах? А что ты на это скажешь, Конрад?
Гестаповец обернулся… И тут же впечатался в стенку, получив кулаком в морду – Иван Петрович Раничев был мужчиной неслабым и, что и говорить, бил от души.
– Ну вот, – довольно сказал он, подбирая с земляного пола перстень. – Теперь все будет хорошо, все будет справедливо и правильно. А то ишь взяли моду туда-сюда шастать! Танк еще удумали притащить… Эй, парень… Ты там в обмороке, что ли?
Раничев нагнулся к подростку – похоже, тот и вправду сомлел и, откинув голову назад, закатил глаза.
– Да, хорошо тут с тобой беседовали. – Иван быстро развязал парню руки и тихонько похлопал по щекам. – Прямо, можно сказать, душевно. Впрочем, это ваши дела, и нет у меня никакого желания в них вязаться. Тебя вот сейчас развяжу, да и иди себе в свой лагерь, а эти… Эти пока очухаются…
Подросток застонал, приходя в себя.
Раничев надел подобранный перстень на палец, рядом со своим. Полюбовался. Одинаковые! Или – один и тот же, только раздвоившийся, вернее, растроившийся, расчетве…
– Хальт! Хенде хох!
Иван удивленно обернулся и непритворно вздохнул: у выхода из бункера стоял его недавний собутыльник в сером костюме и целился в Раничева из пистолета.
– Привет, Густав. А я думал – мы с тобой кореша.
– Хенде хох! – жестко повторил Ленц.
Раничев широко улыбнулся и, как ни в чем не бывало, уселся на лавку рядом с пришедшим в себя подростком. Покрутив на пальцах перстни, спросил:
– Это у тебя «вальтер», Густав? Или, может быть, парабеллум?
На скулах у Ленца заиграли желваки.
– Да ты не сердись, не сердись, – издеваясь, сказал Иван. – А то еще пальнешь невзначай, а нам еще попрощаться надо. Спою тебе сейчас прощальную арию незваного гостя! В общем, ауфвидерзейн, майн либер фройнд, ауфвидерзейн…
– Ва мелиск, ха ти джихари…
Глядя в побелевшие от злобы глаза Ленца, Раничев торопливо прочел заклинание. Перстни вспыхнули разом! Грянул выстрел…
Глава 19
Июль 1410 г. Восточная Пруссия. Битва
Бился он лихо и смело,
Ратным уменьем владел он.
Иного разит он мечом,
Иного валит он копьем.
«Песнь о Людвиге»
…или то был гром?
Ну конечно, гром! Эвон, сверкало да гремело вокруг, мало того, разразилась целая буря, и налетевший ветер хлестал в лицо потоком холодной влаги.
Кто-то шевельнулся, совсем рядом, в кустах. Встрепенулся, поднялся, понесся куда-то… И снова грянул гром, и ветвистая синяя молния внезапно ударила в высокую сосну близ Раничева. Дерево вспыхнуло враз, словно спичка!
– Спаси, Господи, – машинально перекрестился Иван. – Интересно, кто это здесь по кустам ползал?
Он вдруг насторожился, услыхав неподалеку чьи-то приглушенные голоса. Прислушался. Меж громовыми раскатами проступали слова молитвы.
– Господи Иисусе, да святится имя Твое, да приидет царствие Твое…
А молились, между прочим, по-русски! И – хором. Много, много было кругом людей. Вспышки молний выхватывали из темноты хищный блеск стали – то блестело оружие, шлемы, доспехи.
Ну конечно! Иван возликовал. Это же хоругви Витовта или Ягайлы! Ну да – откуда еще тут взяться русским? И скорее все же – Витовт. Смоленские полки? Впрочем, у Витовта все говорили по-русски. Что – завтра уже грядет битва? Похоже, так. Да – так! А это значит, что он, Иван Петрович Раничев, добился-таки своего – никакого танка у тевтонцев не будет, никаких пулеметов, гранат, фаустпатронов – и ход битвы сложится так, как сложился, как должен был сложиться на самом деле. Наши – Иван всех русских сейчас считал «нашими» – обязательно победят, а от Ордена останется лишь бледная тень, да и ту через несколько десятков лет полностью поглотит Польша.
Так будет! И никак иначе. Во многом благодаря ему – Ивану Петровичу Раничеву. Ах ты ж, боже… Теперь бы только не приняли за шпиона.
Иван застыл на месте, слился со стволом дерева, молясь, чтобы в него не полоснула молния. Прислушался.
Молитва сменилась неспешной беседой. Кто-то что-то рассказывал… ага, вот послышался громкий приказной голос. Видно, начальник.
– Посланцы от смолян не приходили?
– Нет, батюшка-воевода. А что, должны?
– Да Бог их ведает. Вроде должны бы – узнать, что да как. Да и поляки от воеводы Зындрама из разведки вот-вот вернутся. Узнаем, где псы-рыцари.
– Узнаем, батюшка-воевода.
– Ежели от смолян кто появится – пущай с вами сидит, ждет вестей.
– Скажем.
Раничев некоторое время выждал, а потом объявился:
– Здорово, братцы! Откель будете?
– А тебе, мил-человек, что за дело?
– Да я от смоленских полков. Воеводой послан – узнать, что да как.
Снова блеснула молния, выхватив из темноты богатый наряд Ивана.
Сидевшие на поляне воины негромко засмеялись:
– Ну и наряд у тебя баской! Как у поляков. Чего ж без кольчужицы-то?
– Несподручно в кольчужице по оврагам бегать. Так что нашим-то передать? Где воевода?
– Воевода тебе велел тут сидеть, ждать. Скоро поляки должны вернуться – на разведку уехали.
– А, ну тогда подожду. – Раничев преспокойно уселся в самую гущу воинов. – Попить не найдется ли?
Кто-то протянул баклажку:
