А Ионов действительно слушал, причем очень внимательно, и
уже минуты через три после начала доклада Настя говорила только для него, с
облегчением замечая, что он слегка улыбается и одобрительно кивает.
Наконец она закончила, положила на стол указку, при помощи
которой поясняла вывешенные на доску графики и диаграммы, и вопросительно
посмотрела на научного руководителя. Тот сидел с отсутствующим видом.
- Благодарю вас, Анастасия Павловна, - чопорно произнес
начальник кафедры, ведущий заседание. - Есть вопросы к соискателю?
Члены кафедры подняли головы и стали с подозрением глядеть
друг на друга, дескать, неужели есть? Неужели еще и на это время тратить?
Профессор Ионов чуть шевельнул плечами, и начальник кафедры
тут же отреагировал:
- Кажется, у Евгения Леонардовича вопрос?
- Да, я бы хотел кое о чем спросить уважаемого
соискателя, но мне кажется, уместнее это сделать после того, как выступят
рецензенты.
Так, казнь откладывается. Уж лучше бы сразу… Значит, что-то
углядел высоконаучный гость в ее работе, какие-то погрешности, а может быть, и
явные глупости. Какой ужас.
С мнением рецензентов Настю, как принято, предварительно
ознакомили, ответы на их замечания были готовы. Лешка объяснил ей, что ни в
коем случае не нужно доказывать, что рецензент не прав, что он чего-то
недопонял, в чем-то не разобрался; нужно, как он выразился, «благодарить и
кланяться». В любом случае нужно благодарить за то, что работу так внимательно
прочитали и нашли в ней изъяны, каяться в том, что не сумела точно выразить
мысль, из-за чего и произошло недопонимание, и клятвенно обещать
отредактировать текст и замечание учесть. Научные дискуссии на этом этапе
никому не нужны, обсуждение на кафедре - формальность, которую
доцентура-профессура отбывает скрипя зубами, и не стоит затягивать процесс.
Если, конечно, соискатель не «спорный», а подполковник Каменская таковым совершенно
точно не являлась.
Выступления рецензентов и ответы на замечания прошли
довольно быстро, настала очередь обещанного вопроса профессора Ионова.
- Если я правильно понял уважаемого соискателя, - начал
он неторопливо, - обнаружены статистически достоверные различия в ряде
характеристик раскрытых и нераскрытых убийств.
- Да, - подтвердила Настя.
- А вы не пытались проследить изменение этих
характеристик за длительный период времени? Ну хотя бы лет за десять?
- За двадцать, - улыбнулась Настя. - В работе
проанализирован эмпирический материал, собранный за все двадцать лет моей
работы. Я анализировала динамику показателей, но в работу эти данные не вошли.
- Вот как? Почему же?
- Мне показалось, что работа получится слишком
громоздкой.
- Понятно, понятно, - протянул Евгений Леонардович. -
Ну тогда задам свой вопрос за рамками вашей работы: вы сделали какие-нибудь
выводы на основе анализа динамики показателей? Или там не обнаружилось ничего
достойного внимания?
Настя запнулась. Вообще-то ей было что сказать по данному
вопросу, но ведь Лешка предупреждал: не затягивай процесс, иначе вызовешь
раздражение, а раздраженные ученые - сила страшная и непредсказуемая. Надо
постараться быть краткой.
- Я бы не хотела утомлять присутствующих деталями, не
вошедшими в диссертацию, - члены кафедры одобрительно закивали головами и с
облегчением перевели дух. - Если в двух словах, то вывод следующий:
профессиональное ядро криминальной милиции находится на грани полного распада,
и это влечет за собой снижение профессионализма в преступной среде.
- Понятно, - почему-то обрадовался профессор. - А
почему вы решили не писать об этом?
- Соискатель готовил диссертацию по специальности
«уголовное право и криминология», - вмешался научный руководитель. - Эти
аспекты выходят за рамки научной специальности. Вот если бы диссертация
писалась по кадровой проблематике или хотя бы по криминалистике…
- Да-да, конечно, - с готовностью закивал Ионов. -
Благодарю вас, у меня больше нет вопросов.
Через пять минут заседание кафедры закончилось. Диссертация
Насти Каменской была в целом одобрена, рекомендована к защите без повторного
обсуждения, а высказанные рецензентами замечания соискатель должен устранить в
рабочем порядке. Памятуя о звании подполковника и собственном далеко не юном
возрасте, Настя постаралась выйти из аудитории, в которой проводилось
заседание, не подпрыгивая до потолка. По правилам полагалось накрыть «чайный
стол» для тех, кто присутствовал на обсуждении, но научный руководитель
предупредил ее заранее, что в пятницу делать этого не стоит, лучше дождаться
следующего кафедрального дня, среды, когда люди не будут торопиться на дачи.
Оказавшись в коридоре, Настя вытащила мобильник и позвонила сначала мужу, потом
Короткову: все в порядке, и теперь можно подумать о том, как отметить ее повышение
в должности и успешное обсуждение диссертации.
* * *
Несмотря на то что рабочий день близился к концу, Евгений
Леонардович поехал в Фонд, пребывая в прекрасном расположении духа. Он получил
немалое удовольствие, слушая эту девочку с Петровки… Впрочем, какая же она
девочка? Подполковник милиции, больше двадцати лет в органах. Ей наверняка
хорошо за сорок. И снова кольнуло неожиданное ощущение собственной старости:
всех, кто моложе его самого больше, чем на двадцать лет, Ионов по привычке
считал совсем юными, а ведь тем, кто моложе на двадцать лет, уже шестьдесят.
Боже мой, как же он стар! Ничего удивительного, что между ним и тридцатилетними
легла пропасть, ведь полвека, полвека… Через пятьдесят лет невозможно
перекинуть мостик длиной в одну старческую руку. Почему же только в одну?
Неужели с противоположной стороны пропасти не протянется ему навстречу другая
рука, молодая? Нет, ответил сам себе Ионов, не протянется. Потому что это нам,
старикам, нужны молодые, а вот мы им не нужны совсем. Эта горькая истина
нависла над ним в день восьмидесятилетия, и с тех пор Евгений Леонардович
ежеминутно находил ей подтверждение.
Поднявшись на двенадцатый этаж здания, в котором
располагался Фонд, Ионов, прежде чем зайти к себе в кабинет, заглянул в
приемную сказать, что приехал. Секретарь директора, молоденькая хорошенькая
Алена, приветливо улыбнулась ему:
- Здравствуйте, Евгений Леонардович, вас Шепель искал,
просил связаться с ним, когда придете.
- Как? - наигранно удивился Ионов. - Так-таки с ним
самим?
На лице Алены не мелькнуло даже тени понимания, и реплику
она не подхватила. Было видно, что цитату она не вспомнила, а может быть, и не
читала бессмертный роман вовсе.
- Ну да, - растерянно подтвердила она.
- Так вы скажите ему, что я у себя.
Н-да, другие времена, другие… Тридцать лет назад вряд ли
нашелся бы в среде научных работников человек, незнакомый с «Мастером и
Маргаритой» Булгакова, книгу читали и перечитывали, передавая друг другу журнал
«Москва», где он был опубликован официально, или неофициальные сброшюрованные
ксерокопии зарубежных изданий, текст знали чуть ли не наизусть и в обычных
разговорах щеголяли знанием реплик, как коротких, так и довольно длинных.
Тридцать лет назад секретарь Алена даже еще не родилась, а мода на Булгакова
прошла. И времена другие, и люди тоже.
