На одном из пиратских челнов в числе других рабов, прикованных к веслам, находился и Рысь из Трех Галлий, которому нынче предстояло сыграть одну из главных ролей в праздничном действе. Гладиатор должен был изобразить попавшего в плен римлянина, которого пираты обратили в раба. Победоносный флот римлян начинает атаку, одно из римских судов смело таранит пиратский корабль, на котором как раз и находится Рысь, и судно идет ко дну. Лишь в самый последний момент, при погружении в воду, воспрянувший духом «римлянин» картинно разрывает цепи и, выбравшись из волн на уже захваченный пиратами римский корабль, врывается в битву, отобрав меч у первого же попавшегося под руку пирата. Эта сцена должна была стать центральной во всей навмахии.
– Ничего сложного, – смеялся ланиста. – Там и бойцов-то нормальных не будет, почти все одни преступники. Цепи, естественно, подпилим – ты, главное, разорви их в нужный момент, ни раньше ни позже.
– А когда он наступит, этот нужный момент?
– Когда пиратское судно станет погружаться в воду. Понимаешь, ты должен выскочить из воды, весь мокрый, как бы олицетворяя Нептуна, помогающего римлянам.
– Кажется, я знаю, кто написал эту драму. Гай Феликс?
– Он. Ну, удачи, Юний!
И впрямь, все было отлично устроено – ощетинившиеся рядами весел разукрашенные корабли, трепещущие на ветру паруса и разноцветные флаги. Тысячи нарядно одетых зрителей, многие из которых приехали к озеру за три дня до праздника – занять место. В синей прозрачной воде отражалось солнце.
Рысь, как положено, в числе прочих гребцов стоял прикованным к тяжелому веслу, искоса посматривая на зрителей. Многие узнавали его и приветствовали громкими криками.
Стоявший около императорской ложи распорядитель махнул рукой – сражение началось. Маячившие у противоположного берега римские корабли пошли на пиратов, один из «римлян» сходу пронзил пиратское судно тараном, отчего Рысь, как и все прочие, едва не свалился в воду – хорошо, удержали цепи. Затрещали доски, получивший пробоину пиратский корабль начал тонуть (чему способствовали и выбитые из днища пробки). Вода прибывала – вот она уже по колено гребцам, вот по пояс, а вот и судно, сильно накренившись на корму, быстро пошло ко дну. Зрители рукоплескали.
Рысь попытался вырвать удерживающий цепь шкворень – тот не поддавался! Захотел разорвать цепь – не тут-то было! Какой там подпил – цепь выглядела вполне солидно и, несмотря на все усилия, вовсе не собиралась разрываться. Да что такое?! Уходящий под воду гладиатор напряг все силы… Тщетно! Зеленая кромка сомкнулась над его головой, и, пуская пузыри, судно медленно опустилось на дно. Глубина вроде бы была небольшая, всего-то восемь-девять локтей – два человеческих роста, однако, чтобы утонуть, этого хватало. Зеленые водяные лапы стиснули гладиатору грудь и давили, давили, давили… Никогда еще Рысь не оказывался в столь безвыходном положении – несмотря на все усилия, цепь никак не хотела рваться! Только не сдаваться! Никогда не сдаваться. Попытаться еще и еще, пока в легких совсем не останется воздуха. Страшная смерть… Лучше бы уж на арене – там, по крайней мере, можно было бы сделать последний вдох. О, боги! Световит, Семаргл, Мокошь… Если можете, помогите умереть иначе!
Юноша дернулся еще раз, понимая уже, что вряд ли его что-то спасет…
Наверху, на поверхности озера, вовсю разворачивалась битва – с треском сталкивались друг с другом суда, орали зрители, падали в воду раненые и убитые, мимо задыхающегося Рыси уже проплыла на дно парочка дымящихся кровью трупов. А вот еще один, валится чуть ли не на голову, с распоротым брюхом – нечего сказать, хорошенькое соседство для отхода в иной мир. Рысь взглянул на мертвецов и вдруг дернулся, вытянул руки, схватив ладонями идущий ко дну меч… Засунул его между досками корабля и шкворнем, надавил… Ага! Кажется, поддалось! Уже задыхаясь, Рысь надавил еще и, выдрав наконец шкворень с мясом, с силой оттолкнулся ногами.
Он вынырнул меж двумя кораблями, сцепившимися между собой абордажным мостиком – вороном, жадно глотнул воздуха, схватился за весло, подтянулся… И вот он уже стоит на палубе корабля, подняв руки, пусть скованные цепью, но и ею можно неплохо биться.
Увидев Рысь, зрители радостно загудели, и даже император, кажется, чуть приподнялся в кресле. Краем глаза отметив это, юноша раскрутил над головой цепь и ураганом ворвался в самую гущу схватки. На него с разных сторон напали сразу трое – судя по ухваткам, никакие не гладиаторы, а осужденные на гибель преступники, справиться с которыми не составило никакого труда.
Раз! Один упал навзничь с раскроенным ударом цепи черепом.
Два! Второй, получив ногой в грудь, улетел за борт, смешно размахивая руками.
Три! Третий, попавшийся на незамысловатую уловку, растянулся на скользкой палубе.
Вот так-то!
Издав торжествующий крик, Рысь повернулся к зрителям и помахал цепью – мог себе позволить, похоже, враги вокруг были не бойцы… С самым страшным своим врагом юноша уже справился на песчаном дне озера.
Опытные гладиаторы-«римляне» удачно наступали, теснимые ими «пираты» – в большинстве своем осужденные на смерть преступники и новички-«деревяхи» – с воплями катались по палубе либо в поисках спасения прыгали в озеро.
Битва заканчивалась.
– Цепь? – удивленно переспросил ланиста уже вечером, на опустевшем дворе гладиаторской школы. – А что такое случилось вдруг с цепью?
– Она вовсе не была подпиленной, – усмехнулся Рысь. – Честно признаюсь: оказавшись на дне, не знал, что и делать. Если б не брошенный кем-то меч, кормил бы рыб.
– Потолкую с кузнецом! – Жестко произнес ланиста. – Уж у меня не отвертится – все расскажет.
– Если отыщешь его теперь, – переведя дух, усмехнулся юноша. – Как смотрелась битва?
– Красиво! – прикрыв глаза, признался владелец школы. – Особенно ближе к концу, когда пронзенные таранами корабли шли ко дну, публика орала так, что закладывало уши.
– Да я и сам слышал… когда вынырнул. – Вспомнив вдруг нависшую над ним зеленую толщу воды, гладиатор передернул плечами.
Ланиста пристально посмотрел на него и, понизив голос, спросил, не говорил ли юноша хоть кому-нибудь о том, что узнал от Феликса.
– Про зерновозы? Нет, никому, – лихо соврал Юний.
Не хотелось ему что-то ни ставить под удар себя, ни рассказывать о Юлии Филии, да и ланиста вовсе не казался кристально честным человеком, даже и не мнил себя таковым. Вполне можно было и ему соврать иногда без всяких моральных терзаний.
– Про зерновозы – забудь, – оглядевшись по сторонам, – это в собственной-то школе! – посоветовал ланиста. – Не слышал ты ничего такого, ничего тебе Феликс не говорил.
– Не слышал так не слышал, – усмехнулся юноша. – Мне-то какое дело?
– Правильный подход… – Хозяин школы тихо засмеялся и, немного подумав, еще раз призвал держать язык за зубами и пояснил: – Слишком уж большие люди и большие деньги завязаны на этом деле, Юний! Окажешься у них на пути – прихлопнут, как муху, даже меня, не говоря уже о ком другом. Серьезное дело, серьезные люди, серьезные деньги.
