– Знаешь, я выхожу замуж. – Откинувшись на подушки, девушка положила себе в рот крупную виноградину, оторвав ее от лежащей на серебряном блюде грозди. – Мой будущий муж – противный старик, но богатый и знатный.
«Что же ты за такого выходишь?» – хотел было спросить Юний, но сдержался. Он уже давно не был таким наивным и глупым юношей, как когда-то, и хорошо знал, что брак в Риме – вовсе не дело жениха и невесты, их желания тут никто не спрашивает, впрочем, как и почти везде. Род роднится с родом, семья – фамилиа – с семьей. А понравятся ли друг другу молодые, не столь важно. Стерпится – слюбится. А если муж стар, так можно завести любовника, и даже не одного, а может, купить несколько красивых рабов, если, конечно, муж их потерпит. Наверное, потерпит – куда он денется?
– Что ж. – Юний пожал плечами. – Надеюсь, ты будешь богатой.
– Конечно, – усмехнулась Флавия. – Памфилий уж постарался, выбрал жениха из знатного рода, к тому же богатого и при должности – квестор!
– Квестор?
– Ну да, квестор Гней Клавдий Рост, – с гордостью произнесла девушка.
– Квестор Гней Клавдий Рост? – с удивлением переспросил Юний. – Так он же уже женат!
– Он еще в сентябре развелся со своей старой похотливой коровой и выгнал ее, – с презрительной усмешкой пояснила Флавия. – А я выхожу за него «сине ману» – не теряя права на состояние приемного отца. Так что: богатой я точно буду, впрочем, я и сейчас не бедная.
Неожиданно вздохнув, девушка вдруг обняла Юния и просительно заглянула ему в глаза:
– Ты будешь моим любовником, Юний? Ну пожалуйста!
– Как скажешь, – усмехнулся юноша, но в глазах его, голубых, как далекое северное небо, давно уже не было любви.
На следующий день, с разрешения цезаря, Юний отлучился в библиотеку, в одну из тех, что располагались на форуме Траяна, напротив конной статуи императора. Можно было бы, конечно, взять какую-нибудь книгу и в дворцовой библиотеке – благоволящий к новому охраннику император вовсе не возражал бы, – да вот что-то захотелось пройтись, развеяться, размяться, пообщаться пусть даже с незнакомыми людьми. Накинув на плечи лацерну – с утра, кажется, накрапывал дождь, – юноша вышел из дворцовых ворот и, вежливо кивнув преторианцам-стражникам, – те, конечно, не отозвались, презирали бывших гладиаторов, – направился в сторону базилики Эмилия, стены которой величественно возвышались над черепичными крышами соседних зданий. Налетевший с моря ветер, теплый и влажный, развеял собравшиеся было тучи, и выглянувшее солнышко ласково осветило улицы и площади Вечного города. Слева, у подножия застроенных городскими кварталами холмов, серебрился Тибр – река, конечно, не чета Волхову, но все же далеко не ручей. Хорошо был виден свайный мост, чуть дальше – арочный мост Эмилия, за ним – остров Тиберина, связанный с берегами двумя мостами – Фабриция и Цестия. На улицах было приятно свежо и людно. Вышедшие на прогулку римляне раскланивались между собой, здоровались, обсуждали последние новости, и Юний вдруг поймал себя на мысли, что эта городская суета начинает ему нравиться. Он все меньше вспоминал родные леса и урочища и все чаще, вот как сейчас, прогуливался по многолюдным римским улицам, часами простаивал на форумах, любуясь великолепными статуями и арками, и часто думал, что если б не тот набег, если б не Тварр и его ободриты, он, Рысь, никогда в жизни не увидел бы всей этой красоты, не узнал книг, не приобщился бы к учености, хотя бы так вот, слегка… Хотя, наверное, был бы все равно более счастлив.
Пройдя в библиотеку, Рысь вежливо поздоровался со смотрителем – симпатичным седым старичком-книжником – и, ведомый им, неторопливо прошелся меж стеллажей с книгами, в основном, конечно, папирусными, в свитках. Изредка попадались и пергаментные, в красивых дорогих переплетах, в окладах из драгоценных металлов, правда, их домой не давали, но зато смотрелись они очень даже здорово! Как сказала бы Кассия, «вокруг все золото, золото»! Да, ей бы, без всякого сомнения, понравились книги – правда, чисто внешне. Юний улыбнулся, вспомнив «блескучую» девчонку с кукольным личиком. Да уж, конечно, в библиотеке ее точно не встретишь.
– Вот, на этой полке – комедиографы: Цецилий, Теренций, Плавт, – комментировал старичок смотритель. – Авторы древние и в нынешние времена, увы, мало кому интересные… А вот здесь – сатира: Ювенал, а вон там – риторика, речи – Катон, Цицерон, Сенека. Их часто берет молодежь, учится.
– А нет ли чего-нибудь такого, – Юний нерешительно почесал нос, – философского или, там, про дальние народы и страны?
– Осмелюсь предложить того же Цицерона, – улыбнулся смотритель. – Или – вот… Старичок взял с полки полированный футляр и вытащил свиток.
– «О происхождении и местожительстве германцев», – благоговейным шепотом прочел юноша. – Публий Корнелий Тацит.
С нетерпением развернув свиток, он вчитался в попавшийся на глаза абзац: «Германцы любят, чтоб скота было много: в этом единственный и самый приятный для них вид богатства. В золоте и серебре боги им отказали…»
– Эй, Юний! Не тебя ли я вижу?! Вот так встреча! – Гай Феликс, литератор, собственной персоной вынырнул из-за полок и всплеснул руками. – Слыхал, слыхал о твоих достижениях. Значит, теперь охраняешь цезаря?! Молодец. Рабство противно человеческой природе, а быть гладиатором – позорно, извини, если обидел.
– Ничего, – улыбнулся Юний. – Рад видеть тебя, Феликс. Чего нового написал?
– А ничего, – беспечно отмахнулся писатель, черная персидская бородка его воинственно дернулась. – Вот сперва набью морду Флудану, критику, а уж потом продолжу писать.
– А кто такой этот Флудан?
– Я же тебе говорю – критик, – сверкнул глазами литератор.
– А чем он занимается?
– Да ничем! Так, читает, гад, чужие книжки – свои-то писать не получается – да пишет потом про них всякие гнусности. Дескать, тут абзац затянут, а там характеры героев не выписаны. Потом продает написанное, дешево, под видом риторических пособий, что читают на всех форумах работающие над развитием речи юноши. Но все же знают, что это за пособия! В общем, та еще собака этот Флудан. – Феликс сверкнул глазами. – А месяц назад мою любовную драму так раскритиковал, змей, что теперь не знаю, как и продать. Наверное, зря переписчики трудятся.
– Да не переживай ты так, – утешил, как мог, Юний. – Продашь еще.
– Знаю, знаю, с чьих слов поет Флудан, – уже немного спокойнее продолжал литератор. – Со слов Северьяна Занозы, моего конкурента. Он ведь, Флудан, обычно у Северьяна на заднем дворе объедками питается, клиент, мать его за ногу!
– А, так они совсем, что ли, бедняки, эти самые критики?
– Как сказать. – Феликс покачал головой. – Есть и богатые люди, деньжат зарабатывают – кто хвалебный отзыв закажет, а кто и ругательный, не про себя, конечно, про конкурентов. Критики не бесплатно пишут – тем и кормятся.
– Нечего сказать, полезные люди! – скептически усмехнулся Юний.
