Выбрав момент, Юний отозвал в сторону Феликса и спросил его о записке.
– Записка? – Юноша недоуменно посмотрел на Рысь. – Какая записка?
– О том, что идут легионы. Корчемный служка принес ее, якобы от тебя.
Феликс качнул головой:
– Никакой записки я не писал. Ты говоришь – ее принес слуга?
– Ну да. Слуга Эрлоина, хозяина постоялого двора в деревне.
– Ах, так… – юноша задумчиво посмотрел в небо. – Я и в самом деле заходил на постоялый двор. Видишь ли, моя лошадь подвернула ногу, и Эрлоин дал свою. Если бы не он, я вряд ли бы успел так быстро.
– Эрлоин лично дал тебе лошадь?
– Нет, по его приказу это сделал слуга… Ну да, да! – Феликс схватился за голову. – Ведь я же говорил – куда еду! Не считал нужным скрывать – ведь Эрлоин точно так же ненавидит алеманов, как и мы. Говорят, он славно бился, разбойники так и не смогли захватить постоялый двор.
– И все же я бы просил тебя съездить в ближайшее время со мной к Эрлоину, поискать и расспросить слугу.
– Обязательно съездим, – кивнул юноша. – Вот закончим с похоронами.
Он отошел к матери и служанкам.
На вилле царили какие-то смешанные чувства – радость от победы над варварами и одновременно грусть, вызванная смертью хозяина и многих других защитников виллы.
– Как я рад видеть тебя в добром здравии, мой господин!
Юний обернулся и увидел Флакса. Старик радостно улыбался, и Рысь тоже был рад видеть его невредимым.
– Не хочешь ли немного перекусить, господин?
– Опять – «господин»? Забудь свои рабские привычки!
– О, мой патрон! В подвале нашлись и вино, и оливки…
Юний рассмеялся и махнул рукой:
– Пожалуй, и в самом деле стоит немного подкрепиться – ибо в этом доме, похоже, все сейчас заняты иными делами. Думаю, все защитники уже разошлись – я имею в виду тех, кто пришел из деревни или других вилл.
– Да, – кивнул старый слуга. – Господин Гретиарий и его люди только что ушли.
– А тот рыжий парень, молотобоец Теодульф? – вдруг вспомнил Рысь. – Посмотри-ка! Если найдешь, приведи ко мне в сад – пожалуй, там я сейчас и расположусь.
– Понял, мой го… патрон. Так я принесу туда и вино с оливками.
– Неси, неси… Да, еще можешь кликнуть Эрнульфа с Арминием. Думаю, они тоже не прочь покушать, особенно Арминий.
Миновав задний двор – рабы уже приводили его в порядок, убирая бревна, – Юний вышел в сад. Ближайшие к ограде деревья обгорели, но большая часть сада, как ни странно, вовсе не пострадала, лишь на нескольких яблонях были обломаны ветки. Отыскав беседку – целую, да и кому она была нужна? – Рысь расположился в ней, искоса поглядывая на суетившихся в саду рабов. Те уже убрали трупы и теперь сгребали в кучу остатки пожарища. Быстро! Похоже, вдова Кальвизия оказалась вполне деловой женщиной. Впрочем, скорее всего, распоряжения отдавала не она, а вилик.
Они явились вместе – Флакс, Эрнульф, Арминий и Теодульф. Выстроились напротив беседки, выжидательно поглядывая на Юния.
– Ну, чего встали? Входите, располагайтесь, – пригласил тот. – Есть разговор.
Запивая оливки вином, Рысь по очереди расспросил всех, составляя для себя общую картину причиненного вилле ущерба. Не такого уж и большого, если хорошо подумать. Ну, развалили конюшню, сожгли часть ограды и сада – все это не так уж и сложно восстановить. Другое дело – люди. Кроме самого хозяина, погибло немало слуг, а некоторые, воспользовавшись суматохой, бежали. Ну, сбежали и сбежали, не велика потеря. С кем бы другим разобраться – отыскать слугу Эрлоина-корчемщика.
– Да знаю я этого слугу, видел, – хмуро кивнул Теодульф. – Его Гардроард зовут, кажется, он не из наших, из пришлых. Наверное, должен еще быть где-то здесь.
– Ой, вряд ли, – Юний ухмыльнулся. – Вряд ли.
Они отправились на постоялый двор пешком – не хотелось лишний раз беспокоить хозяев по поводу лошадей. Дул легкий ветерок, в высоком голубом небе проплывали ослепительно-белые облака, пахло клейкой молодой листвой и навозом. На лугу, среди ярко-зеленой травки, желтыми мохнатыми солнышками улыбались цветы мать-и-мачехи. Рядом, у ручья, босоногие деревенские дети азартно играли в бабки.
– Эгей, Теодульф! Теодульф! Тео! – Кто-то из них завидел здоровяка-молотобойца, и ребята, бросив игру, смеясь, окружили добродушного парня. Кто-то просил сделать ему деревянного коня – обещал, мол, – кто-то сговаривал ближе к ночи пойти на рыбалку, а кое-кто – самый младший – без всяких слов запрыгнул на широкую спину молотобойца и теперь счастливо визжал.
– Нет, уж, – отбивался от детей Теодульф. – В бабки я с вами играть не стану – некогда. Ну-ка, слезай, Вульфард, а то вот задам тебе трепку! Слезай, кому говорю! Некогда сейчас с вами.
Обернувшись к своим спутникам, молотобоец смущенно развел руками.
Юний взял под руку Эрнульфа:
– Спроси-ка их, что с деревней и виллами?
Рысь хотя и понимал язык германцев, но говорил плохо, тем более что здесь почти каждое племя имело свое наречие.
– Деревня? Нет, не всю сожгли, лишь дом Берноиса-плотника, да усадьбу Дилигильда Корявого, да дом хромого Сикбольда, да Варимберта Сквалыги – так ему и надо! – да Вульфарда, да Эркамберта Ушастого.
– А кузница? – осторожно сняв малыша со спины, поинтересовался Теодульф.
– Кузница? А, сожгли и кузницу, да первым делом – она ж у реки. Кузнеца Гольдесада убили.
– Гольдесада убили?! – Молотобоец расстроенно покачал головой. – Ну вот, с этого и нужно было начинать! Ах, как же так… Что же теперь?
Он вовсе не был красавцем, этот здоровенный огненно-рыжий парень. Веснушки, приплюснутый нос, вывороченные губы – Теодульф выглядел скорее устрашающе, но, судя по тому, как относились к нему дети, у молотобойца была добрая душа.
– Гольдесада убили, – тихо повторил Теодульф. – Вот так…
– Гольдесад – твой родич? – спросил Юний.
– Да, дальний, – молотобоец кивнул, – он тоже пришлый, как и я… Придется теперь восстанавливать кузницу самому…
– У погибшего была жена, дети?
– Нет, он бобыль. – Теодульф наконец отогнал ребят, и вся процессия продолжила путь.
– Тогда могу тебя обрадовать, – Рысь хлопнул парня по плечу, – ты – единственный законный владелец оставшегося выморочного имущества, как-то: наковальни, инструментов, запасов руды… Кстати, о руде. Ты ведь умеешь работать с медью?
Теодульф хмыкнул:
– Ну, еще бы.
– Пожалуй, я покажу тебе одно местечко, только – тсс! – пока никому ни слова.
– Понимаю, – молотобоец серьезно кивнул.
Постоялый двор Эрлоина, сына Мадальберта, судя по состоянию крыши и стен, тоже подвергся нападению варваров. В стенах тут и там торчали дротики, тлела залитая водой крыша амбара, а на дубовых створках воротах виднелись щербины от ударов секирой.
