Тессарий Гай Каллист сунулся было с лопатой. Молодой круглолицый воин, совсем еще мальчик, лишь улыбнулся и покачал головой.
Старый легионер пожал плечами:
– Ну, ладно, не хотите, как хотите. Я просто хотел помочь… Эй, Манлий, что там лопочут эти варвары?
– Благодарят тебя за предложенную помощь, – охотно пояснил посыльный. – И просят не убирать далеко лопату – пригодится.
– Ну, ясно, пригодится, когда зарывать будут.
Да, лопаты и помощь римлян, конечно же, пригодились. Только – немного не так, как предполагал Гай Каллист и прочие. Вырыв глубокую могилу, варвары осторожно опустили туда тело вождя и, встав по краям, принялись дружно молиться:
– О, великий Перун-громовержец, и ты, отец Света Сварог, и сияющий Хорс, и Симаргл, и Сварожичи, примите в свою семью нашего славного вождя Радогостя. Вы хорошо знали его – он всегда приносил вам богатые требы. Желаем, чтоб славный Радогость поскорей возродился вновь… вместе с нами. Слава Перуну!
Громко выкрикнув имя главного бога племени, четверо молодых воинов выхватили засунутые за пояса ножи и одним движением пронзили собственные сердца. Трое упали в могилу, поверх вождя, лишь один, круглолицый, остался лежать на краю ямы.
– Какая глупая и жуткая смерть, – тихо проговорил Манлий.
– Глупая? – Старик Гай Каллист покачал головой. – Думаю, они так не считали.
Римляне молча переложили круглолицего в могилу, быстро насыпали холм. Постояли – каждый думал о чем-то своем – и, прихватив лопаты, двинулись к кораблям. А над лесом, над рекой и – казалось – что и над насыпанным только что курганом засияла разноцветная радуга.
Дальше корабли пошли без легата. Прихватив с собой пару десятков воинов, тот покинул караван и вновь углубился в лес. Луминий Гавстальд остался на судах, служа глазами и ушами легата.
– Осмелюсь спросить, куда мы идем, господин легат?
Юний задумчиво обернулся:
– А, Гай Каллист! Как поживаешь, старина? Поди присмотрел уже себе какую-нибудь местную вдовушку?
Старый тессарий покраснел от удовольствия – легаты, трибуны и прочие обычно помнят по имени далеко не каждого легионера.
– Слава богам, поживаю неплохо. – Каллист улыбнулся. – Надеюсь, скоро получу за выслугу и участок земли, и пенсию.
– Конечно, получишь, – заверил легат. – И освобождение от налогов на три последующих года. Будешь строиться? Один мой знакомый может по льготной цене продать кирпич.
– Нет, господин, кирпич мне не нужен, – старый тессарий прищурился, – дерево! Только дерево. Хорошая крепкая сосна… Я давно присматриваюсь к местным плотникам – у нас на пристани их уже не один десяток. Сговорюсь – сладят и дом.
Молодые воины с благоговением прислушивались к беседе. Нет, конечно, легат вовсе не представлялся небожителем или особой, по своему величию равной принцепсу, бывало, разговаривал и с простыми воинами. Но только по делу. А вот со стариком тессарием болтал просто так, за жизнь! Видно было издалека, насколько приятно это старому легионеру!
– Однако, похоже, пришли, господин легат! – внезапно воскликнул тот. – Вон – две сосны, вон – озеро, а во-он, за кустами, болото.
– Ты прав, – останавливая отряд, согласно кивнул Рысь. – Правда, я пока что-то не наблюдаю поблизости Вялиша с его весянами. Ведь они именно здесь должны дожидаться.
– Может, чуть задержались? – предположил Каллист. – У них там, за порогами, тоже была хорошая сеча. Правда, не такая кровавая, как у нас, но все-таки…
– Подождем… – подумав, приказал легат. – Не дождемся – пойдем одни, сами.
– А не заплутаем, господин легат?
– Нет. Вдоль реки – не заплутаем. Правда, и времени потратим много.
Объявили привал, и легионеры, испросив разрешения, дружно кинулись в озерко, поднимая тучи сверкающих на солнце брызг. Разноцветные облака – золотисто-желтые, серебристые, палевые, – гонимые ветром, уносились прочь, за призрачно-синеватую дымку дальнего леса. Умытое дождем небо смеялось скабрезным шуткам купающихся легионеров, только что лицом к лицу видевших смерть.
– А вот, кажется, и весяне, – так и не отходивший от легата тессарий кивнул на кусты, за которыми маячили насквозь мокрые, скользкие от налипшей тины фигуры, в одной из которых Рысь, присмотревшись, узнал весянского охотника Вялиша, с недавних пор служившего Риму. Кто там шагал еще, Юний больше не всматривался – ждал, когда подойдут.
– Да будут с тобой боги реки, Рысь, сын Доброя, – подойдя, почтительно приветствовал Вялиш. – Говорят, знатная сегодня выдалась сеча?
– Да, – рассеянно отозвался легат. – Знатная… Ты чего такой грязный? Ловил по болотом уток?
– Ловил, – усмехнулся весянин. – И смотри, кого выловил!
Юний перевел взгляд:
– Светозар! Ну, не стесняйся, подойди ближе. Дай, обниму тебя! Ты здорово выручил нас, парень!
С ног до головы заляпанный зеленой болотной жижей, отрок несмело подошел к легату и поклонился. Юний, конечно, сразу передумал обниматься с этаким грязнулей, так, похлопал слегка по плечу и быстренько вытер испачканную в тине ладонь о плащ:
– Молодец, молодец, герой! Как тебя угораздило забиться в болото?
– Немного сбился с пути, – сконфуженно отозвался отрок. – Попал в трясину, там бы и сгинул, если б не Вялиш-весянин да не сестрица моя, Невда.
– Какая-какая сестрица? – не понял Рысь.
– Берегиня.
– Что ж… Рад, что ты жив! Ну, иди смой с себя грязь – и с нами.
– А вы куда, на юг?
– Да нет, парень. Как раз – обратно, в родное твое селенье, Купаву.
Охотник Вялиш знал здесь все тропы, так что к концу следующего дня все римское воинство во главе с легатом остановилось в виду сжатых купавских полей. Ветер приносил запах жнивья и прелого копненого сена. Еще пахло сладкими ягодами, коровьим навозом и свежим, только что выпеченным хлебом. Зарко втянул в себя воздух и украдкой смахнул со щеки слезу.
Юний, стоя на вершине холма, прислонился к березе. Открывающаяся его глазам картина была такой мирной, что невольно хотелось спать. Сжатые поля, желтые стога сена, лениво пасущиеся на склонах холмов стада. Пастораль.
Легат довольно кивнул:
– Кажется, мы не опоздали.
– Взгляни на дальний холм, господин легат! – подбежав, встревоженно доложил какой-то молодой воин.
Рысь повернул голову. Из-за дальнего холма, вернее, из покрытого синей дымкой леса вытянулась сверкающая на солнце змея – воины.
– Центурии две, – на глаз определил Юний. – А больше и не надо. Вполне достаточно, чтобы нагнать страха. Вообще, странно, они что же, решили напасть днем? Совсем потеряли совесть?
– Это наши? – шепотом поинтересовался один из центурионов, сухощавый Квинт Флаксий.
