Девчонка вздохнула:
— Можно я не буду отвечать?
Максим пожал плечами:
— Как хочешь. Я ведь так просто спросил, для разговора. А здесь ты вроде как в начальстве… вон, прикид-то какой!
Прикид и в самом деле был богатый: один кожаный длинный плащ чего стоил! Правда, кроме плаща… Обычные кроссовки да черные джинсики-резинки, не особенно-то и новые.
— Я плащ этот на выход надеваю, — призналась девушка.
— А не жарко?
— Жарко. Сейчас сниму.
Быстро расстегнув пуговицы, Ника манерно бросила плащ на стол, явив глазам Макса свою стройную фигурку и запрятанную под черный бюстгальтер грудь.
— Ну? — Девушка вызывающе посмотрела на своего визави и, подойдя ближе, повернулась спиной. — Может, расстегнешь? Чего зря сидеть?
Действительно — чего?
Быстро расстегнув бюстгальтер, Тихомиров погладил девушке грудь. Облизав пересохшие губы, Ника уселась Максиму на колени, прижимаясь набухшими сосками к лицу:
— Целуй… целуй же… Ну!
Глупо было бы отказываться. Глупо и неосторожно.
Молодой человек медленно провел по соску языком, затем накрыл уже всем ртом…
— Ах! — Томно застонав, девушка рванула с Максима рубаху, пуговицы полетели по углам…
А молодой человек уже был не в силах с собой совладать, обхватил девчонку за талию, прижал к себе, поглаживая по спине, по животику, расстегнул на джинсах молнию, стянул все, что было…
Ника изогнулась, закатывая глаза к потолку, задергалась, застонала… Максим прижимал ее к себе с такой силой, что, казалось, девушка сейчас сломается, просто переломится пополам…
— О, Максим… Максим… Макс…
Девушка без сил обняла его за шею, прошептала:
— Я всегда тебя за это любила… ты знал.
Не одеваясь, они улеглись рядом на старом диване, закурили, медленно выпуская дым. Протянув руку, Тихомиров пощекотал девчонке пупок:
— Ну, хоть немножко расскажи — как ты? Не совсем ведь чужие.
— Это верно. — Ника усмехнулась. — Но, ты знаешь, я давно уже не доверяю никому — ни своим, ни чужим.
— И что? Помогает это в жизни?
— Как видишь…
— Вижу… что ты здесь, в этот вот чертовом Гулаге, а не на воле!
— На воле еще хуже, Макс! И поверь, это еще не предел. Будет еще… Ой… мне даже страшно делается.
— Гулагом этим, похоже, Микол заведует…
— Ха, Микол! И над ним люди есть… То есть нелюди.
— Трехглазые?
— Да при чем тут трехглазые? Трехглазые — это так… в общем-то такие же попавшиеся, как и мы… Есть и еще сволочи… Черт! — Девчонка словно опомнилась. — Чего это я с тобой разболталась?
— Да ну… что ты такое сказала-то?
— У нас и за меньшее язычок могут отрезать. Кстати, в самом прямом смысле.
— Ну, не хочешь говорить, так не рассказывай…
Тихомиров снова закурил, прикрыл глаза, соображая: знала ли Ника об Олесе? Конечно, знала, тогда, раньше, Макс сам же ей и рассказывал… так, между делом. Мол, была такая… Не особенно-то Ника и интересовалась всякими, там, бывшими тихомировскими любовницами, больно надо! Ну, знала, конечно, что была когда-то такая Олеся… даже имени, скорее всего, не помнила, тем более — не видела никогда, да и не искала встречи.
Значит, в этом смысле…
— О чем думаешь? — Ника ласково погладила Максима по груди. — О нашей случайной встрече?
Молодой человек кивнул:
— О ней. Вот ведь бывает же так!
— Да уж, и не говори.
— А ты… — Максим осекся. — Можно спросить?
— Да спрашивай. — Девушка пожала плечами. — Не захочу, так ведь и не отвечу.
— Ты часто так вот… мужиков выбираешь? Нет, не думай, я не с целью обидеть, любопытно просто.
Мужики — это была Вероникина тема! Такие разговоры она обожала… в основном, конечно, с подругами… но и с бывшим любовником — почему б на любимую тему не поболтать?
— Экий ты любопытный… Сигареты подай… Спасибо. Так вот, о мужиках — люблю я вас, гадов, что уж тут говорить. Кстати, я и с девчонками пробовала… здесь уже. Не очень-то понравилось, но, как говорят, на безрыбье и рак рыба. А мужиков — да… Их иногда мне приводят! В барак, а чаще всего — сюда. Вот как тебя! — Девушка с вызовом посмотрела любовнику в глаза. Да, я еще погляжу, повыбираю. Почему б нет? Коль есть возможность.
— Значит, уважают тут тебя?
— Сама всего добилась! Начинала как все… шлюхой и чернорабочей на кирпичах.
Чернорабочей… шлюхой… значит, что же, и Олеся вот так…
— И частенько к вам новеньких приводят?
— А у нас в последнее время все новенькие… даже не разобраться! За неделю — аж двадцать две! Ничего, вот скоро плотину закончим… там разберемся, там поглядим… Знаешь, эти дурочки еще не понимают, как им повезло, что они оказались здесь. По-крупному повезло, уж можешь мне поверить. В городе про пожар слыхал?
Максим закашлялся:
— Слыхал, конечно! Говорят, весь частный сектор сгорел.
— И это — только начало!
— Я насчет девочек… — Тихомиров лукаво поласкал пальцами Никин пупок — знал, ее это сильно возбуждало. — Это что же… любую заказать можно?
Вероника неожиданно расхохоталась:
— Вот ведь! Всегда знала, что все мужики — кобели. Ладно уж… ох… будешь со мной дружить, может, кого попробуешь… ох… если я захочу…
— Так ты захоти. — Тихомиров уже щекотал кончиком языка мочку девичьего уха.
— Гад… гад… ну что ты со мной делаешь, а?
— Скажи еще, что не нравится…
— Я и не говорю, что не нравится… ох…
Их обнаженные тела сплелись, и тихо скрипел диван, и сердца бились в экстазе, и Ника вновь закатывала глаза, стонала, кричала даже, призывно требуя: «Еще, еще, еще…»
Они расстались уже под утро. Светало, и тускло-желтый свет лился в засиженное мухами окно.
— Нет. — Обернувшись в дверях, девушка с усмешкой погрозила пальцем. — Мы не пойдем вместе. Немножко подожди… можешь даже до самого подъема, он ведь скоро уже. Потом явишься сразу на склад. Поклон от меня Коленьке… и Мафону.
— Передам. Мафону и Коленьке… Николаю что ли?
— Ему… И именно в таком порядке — сначала Коленьке. Он там у них самый умный.
— Не от тебя первой слышу. Еще увидимся?
Ника сверкнула глазами:
— Конечно же!
— Про девчонок обещанных не забудь, — цинично напомнил Максим.
Девчонка ухмыльнулась:
