Какой-то молодой парень в зеленой куртке и с серьгой в ухе все курил на балконе второго этажа, все поглядывал… «Голубой» что ли?
Тихомиров не выдержал, хотя, конечно, кому какое дело? Ну, смотрит себе и смотрит. Поднял голову, ухмыльнулся:
– У меня почему-то такое чувство, что вы что-то хотите спросить.
– Вы сильный человек, – выбросив окурок, улыбнулся парень. – Таких уже почти не осталось, одни доходяги все. А вы сильный и, похоже, порядочный – помогаете старику Чарскому. А ведь ему и заплатить-то нечем.
– Ну, это наши дела.
– Я понимаю – ваши… Просто хотел предложить работу.
– Работу? Мне? – Максим искренне удивился, вот уж не знаешь, где найдешь, где потеряешь.
– Да-да, именно вам. Конечно, пахать придется, но с вашей фактурой это почти что отдых. Так, физкультура.
– Да что делать-то?
– Карусель у метро крутить.
– Карусель?
– Ну да. Да вы, наверное, видели. Много платить не сможем, но голодным, по крайней мере, не останетесь, да и на зиму кое-какой запас сделаете. Ну как, согласны?
Тихомиров пожал плечами и улыбнулся:
– Согласен, чего уж! Когда приступать?
– Да вот завтра, часиков в десять, и подходите, лады?
– Договорились!
– Вас, кстати, как звать-то?
– Максим.
– Очень приятно, а меня – Вадик.
Пришлось позаимствовать у Чарского старую брезентовую сумку – иначе никак было не утащить с полсотни металлических советских рубликов да два десятка полтинников – монеты другого достоинства Максим, подумав, решил не брать. Из бумажных денег у старика остались лишь рубли, да и тех немного – двадцать две купюры. Итого получалось девяносто семь рублей, в принципе для семьдесят пятого года – вполне приличные деньги, если учесть, что зарплата, скажем, библиотекаря или начинающего инженера, так называемого «молодого специалиста», была около сотни.
На рубль можно было вполне прилично пообедать или, чуть-чуть добавив, купить пару бутылок пива, впрочем, Тихомирову подобные траты не грозили. А вот подстричь поаккуратнее бороду да немного подрезать волосы не помешало бы. А еще – приобрести какой-нибудь подарок (кроме, разумеется, вина) Женьке и, может быть, Гуле.
В общем-то, по всем прикидкам Максима, денег должно было хватить с избытком – он вовсе не собирался задерживаться в семьдесят пятом году больше двух недель – припрятанных на чердаке скотника-музыканта продуктов, а особенно бутылок с водой, было не так уж и много. Ну, на пару недель хватит, если экономить воду, а дальше… А к этому времени нужно постараться разобраться во всем… ну, хотя бы наметить пути.
Вадик платил консервами (в основном рыбными, иногда паштетом) и крупой, не так уж и много получалось, впрочем, и не мало, но Тихомиров почти все отдавал Евгении Петровне.
Женщина была, конечно, довольна, но конфузилась:
– Ну что вы, что вы, Максим, это слишком много!
Молодой человек смеялся:
– Много – не мало, тетя Женя! Кушайте на здоровье, да и зимой пригодится.
– Да, зимой…
Как-то в один из теплых вечеров, ближе к концу мая, они снова заговорили на эту тему: о предстоящей зиме, о тумане и коконе – вообще о жизни.
– Знаете, Максим, – грустно покачала головой пенсионерка. – А ведь мы уже привыкли. Ну, жить вот так… на авось. Едим старые запасы – консервы, крупу и все такое прочее – и где-то в глубине души все же надеемся, что не в этот год, на следующий – обязательно – туман этот жуткий пропадет и все снова станет как раньше, вот только б дожить, продержаться бы… Так многие думают, и, наверное, никто не скажет себе: а если этот туман навсегда? Если никогда уже не будет как раньше. И что тогда? Продукты рано или поздно закончатся – ну, год еще, от силы два… Да, кому-то повезло, у них есть дачи… Но ведь голодные орды бросятся и туда! Никто не спасется… Господи, страшно себе представить, что тогда будет! И ведь если этот проклятый кокон навсегда, то… у нас просто нет никакого будущего. Нет!
– И все же будем надеяться на лучшее, уважаемая Евгения Петровна!
– Да, будем. А что еще нам остается делать? Вы ешьте, ешьте, Максим. Слава богу, еще есть мука и растительное масло! И соль.
– Да-да, вы совершенно правы – и соль. Кстати, тетя Женя, вы как-то обещали рассказать мне об отце! Помните, вы говорили о вашей с ним встрече?
– Ах да, да… – Глаза женщины затуманились. – Это было, кажется, в мае или в начале июня семьдесят пятого года. Хорошо помню – меня, тогда еще молодого специалиста, как раз избрали в комитет комсомола нашего НИИ. И поручили важное дело – курировать наш профильный пионерский лагерь! На меня тогда все свалилось, представляете? Абсолютно все! Старый председатель профкома, а лагерь – это и его непосредственное дело тоже, по каким-то причинам уволился, нового еще не назначили… был кто-то и. о. Теперь уж и не вспомнить кто. В общем, все решалось в авральном порядке – путевки распределили еще зимой, воспитатели, повар, начальник и его зам остались, слава богу, те же, а вот с вожатыми накладка вышла – обычно мы наших младших научных сотрудников отправляли… так сказать, добровольно-принудительно… Но ведь надо было с ними заранее переговорить! Ну ничего, решили и эту проблему… зато забыли про кружководов! И про музрука! Понимаете, Максим, это все всплывало так неожиданно, вроде все кадры есть – оп, врача нету! И тех же кружководов… и музрука. Музыкальный руководитель – это вообще проблема, оказывается. А физрук?! Про него я ведь тоже в последний момент вспомнила… И тут как раз ваш отец и явился! Сказал, мол, готов физруком потрудиться, за направлением пришел… Мол, начальник лагеря, Сергей Федорович, его с руками-ногами берет… Записку принес даже.
– Как-как начальника звали?
– Абрамов Сергей Федорович, как сейчас помню. Хороший человек, меня все время душечкой называл…
Душечкой…
– Так вот, раньше-то в лагере физруком племянник бывшего председателя профкома работал. Тот еще лентяй, да еще и пьяница… И вот, как сейчас помню, был такой чудесный денек, солнечный, прозрачный, а я сижу за столом мрачнее тучи – то одного специалиста нет, то другого, третьего… А смена уже на носу! И что делать-то? Завалила я, получается, порученное комитетом комсомола дело, завалила напрочь…
И тут вдруг ваш отец появляется… Молодой, красивый, пахнущий так… одеколоном таким приятным. Стрижка модная, весь такой аккуратный, сильный, подтянутый… В светлом, с искрой, костюме, при галстуке… Очень, очень элегантный молодой человек!
«Светлый, с искрой какой-то, костюм, – отметил для себя Макс, – галстук. Хм… а не маловато ли для такого прикида деньжат? Хотя, для того чтобы произвести благоприятное впечатление, ничего не жаль».
– Представился, мол, Максим Андреевич, занимаюсь в спортивном обществе «Динамо»… Вот не помню, чем он там, в обществе, занимался – борьбой, что ли, или плаваньем. Максим Андреевич… Господи! – пенсионерка внезапно осеклась. – Так ведь вы по отчеству Максимович должны быть, а не Андреевич – это же ваш батюшка Андреевич! Кстати, а где он потом жил? Вы раньше так и не рассказали.
