Черт! Ну надо же так…
Бросившись к забору, Тихомиров отодвинул нужную доску и тут же скрылся в кустах, слыша, как кто-то разочарованно крикнул:
– Да нет тут никого.
– Значит, домой ушел, – а это уже был голос Вадима.
– И где он живет?
– Да не знаю я… Ну что вы так смотрите, господа? Правда не знаю… А вы на рынке у старика Чарского поспрошайте. Они, кажется, с Максом друзья.
– Как, говоришь, фамилия старика-то?
– Чарский. Он там картинами торгует, увидите.
Вот, блин, незадача!
Выбираясь из кустов, Тихомиров выругался – и дернул же черт рассказать Чарскому про Евгению Петровну! Теперь, конечно, адресок у них будет… Так что тогда тут стоять? Ноги в руки и…
– Ой, кого мы видим! Какие люди и без охраны?
В арке черного хода одного из ближайших домов внезапно нарисовался Рамон в майке-сеточке и кожаных, в обтяжечку, брюках:
– Никак решили заглянуть в гости? Кстати, а вас там спрашивали, у метро… Наверное, друзья ваши. Может, мне их сейчас позвать?
– Не стоит, мон шер, – натянуто улыбнулся Максим. – Зачем нам лишние люди?
– А вот это верно, Максим, очень и очень верно… Ну что ж, поднимайтесь, посмотрите, как я живу.
Сказать прямо, жил юный извращенец очень даже неплохо – квартирка была отделана по высшему разряду, будьте-нате, и не какой-нибудь там пошлый евроремонт, о нет – старинная основательная мебель, кожаный диван с креслами, антикварный, инкрустированный золотыми вставками столик красного дерева, тяжелые портьеры на окнах…
– Проходите, не стойте, Максим. Бокал шампанского?
– Давай…
Отдернув штору, Тихомиров бросил взгляд на улицу и тут же убрался обратно: с крайне деловым видом Веня, Николай и с ними еще трое парней шагали в сторону улицы Солдата Корзуна.
Однако… ничего не скажешь, быстро управились!
Значит, теперь к Евгении Петровне ходу нет… По крайней мере – в ближайшее время. Ай, как нехорошо-то, нехорошо. Самое главное – как бы эти типы с «тетей Женей» ничего плохого не сделали. Да не должны бы – что она знает-то? Наверняка представятся друзьями, эта славная женщина им все и выложит, да еще и чайку предложит – подождите, мол, Максим скоро придет.
А вот шиш вам!
Однако сколько же здесь сидеть-то? А никакого другого убежища нет, так что…
– Максим, прошу вас!
Жеманно поклонившись, Рамон поставил на журнальный столик серебряный поднос с бутылкой шампанского и двумя бокалами:
– Ну, садитесь же! Выпьем за нашу встречу.
Тихомиров послушно сел, выпил…
А когда извращенец, сославшись на жару, сбросил с себя маечку и вытянул для поцелуя губы, просто смазал ему в челюсть. Так, машинально, сильно-то бить не хотел, а вот получилось…
– У-у-у… – придя в себя, очутившийся на полу юноша застонал и заплакал. – Бо-ольно… Все Вадику расскажу, все…
– Руки протяни, чудо. – Ухмыльнувшись, Максим оторвал свисавший с карниза шнур и, связав извращенца, не долго думая, запер его в ванной. Пущай там, в темноте, посидит.
Закрывая дверь на щеколду, предупредил:
– Будешь орать – набью морду!
Никакого ответа не последовало, видать, парнишка оказался понятливым.
И тут же – Тихомиров не успел еще ни о чем подумать – в дверях раздался звонок.
– Старье берем, старье берем! Господа, давайте ненужные вещи!!
Макс приложился к глазку: двое мальчишек с рюкзаками и сумками. Сейчас частенько ходили такие по квартирам, выпрашивали всякий хлам. Ну да, для кого-то хлам, а для кого-то еще очень даже ничего!
Максим и не хотел отвечать, но…
Словно пламенем ожгло! Озарение!
Отворив дверь, молодой человек выскочил на лестничную площадку:
– Эй, парни! Парни! Вещи-то нужны?
– Ой! – Мальчишки тут же и вернулись, глядя на Тихомирова с радостной надеждой.
Маленькие: одному, верно, лет десять-одиннадцать, другому и того меньше. И как только матери отпустили? Впрочем, а есть ли у них матери-то?
– Что берете, ребята? – во весь рот улыбнулся Макс.
– Да что дадите! Все!
– Подождите… – Взяв оставленную в прихожей сумку, молодой человек вытащил оттуда две банки ветчины, одну из которых и протянул попрошайкам. – Вот вам пока… Вторую получите в обмен на цветы.
– На какие цветы, дяденька?
Максим снова улыбнулся и подмигнул:
– Слушайте сюда, парни! Сейчас побежите на Корзуна, в дом номер…
– На Корзуна? Да мы там уже сегодня были! Зря прогулялись только.
– Зря? Значит, плохо просили… В общем, позвоните, спросите: где Исаевы живут? Вам, возможно, откроет женщина, а может, и мужчина. Но фамилию Исаевы вы в любом случае должны будете произнести громко и четко. Ясно?
– Конечно. Чего ж тут неясного-то?
– Хорошо. Сначала спросите, потом сразу начинайте выпрашивать, напирайте на цветы, мол, Исаевы бы обязательно вам цветы дали. Потом принесете эти цветы или цветок мне и получите вторую банку.
– Ой… а вы не обманете, дяденька?
– Скорей вы обманете – одна-то баночка у вас уже есть. Ну, бегите, не стойте же…
– А…
– В скверике на углу Корзуна и Ветеранов и встретимся…
Не забыв отпереть притихшего извращенца, – пусть уж выбирается, а потом развязывается как хочет, – Тихомиров пошел почти сразу же за ребятами, на углу уселся на лавочку, наблюдая, как выгуливают собак две девчонки в коротких юбках. Ждал. И, между прочим, нервничал.
Ребята явились, наверное, через полчаса, если не позже. Шли одни, никакого «хвоста» не было. Увидев Макса, старший радостно помахал рукой:
– Мы все сделали, как вы сказали, дяденька! Вот!
Цветок! Цветик-семицветик, недавно пересаженный тетей Женей в горшочек! Ну Евгения Петровна, ну голова – сообразила все-таки, вспомнила старую игру… Исаев, Максим Максимыч, Штирлиц…
– Вот вам, парни! – Обрадованный Тихомиров дал мальчишкам еще две банки. – Кушайте на здоровье! Кстати, хозяйка вам сама дверь открыла?
– Сама. Но у нее гости были – два дядьки, они тоже в коридор выглянули. Мы сразу спросили про Исаевых, потом, как вы велели, выпрашивать начали… Дядьки ушли в комнату, а женщина – старая такая бабушка – нам цветок принесла.
– Ну, вот и славно!
– Да, она еще сказала кое-что, – вдруг вспомнил младший. – Шепотом. Привет Шты… Шмы…
– Штирлицу, башка дурья!
Глава 16
ВОРОНЬЯ СЛОБОДКА
В ногу, ребята, идите,
