Джеральд проследил за ее взглядом. В это время Делла заметила их и, отделившись от группы, направилась к столику супругов. Брайан несколько неохотно, как показалось Линде, последовал за ней.
– Вас совсем не видно, – громко заявила Делла. – Можно подумать, вы скрываетесь.
Джеральд отодвинул кресло и встал.
– Некоторым из нас приходится работать.
– И все же, наверное, нет такой уж необходимости постоянно отправлять Брайана в командировки, а? – капризно спросила Делла.
– А я и не знал, что делал это, – спокойно ответил Джеральд.
– Я почти не вижу его.
– Я же говорил тебе, Делла, – вмешался Брайан. – У меня теперь множество новых обязанностей.
Делла пожала плечами и повернулась к Линде.
– Весной я буду председателем комитета выставки домашнего интерьера, – объявила она. – Если хочешь, скажу координаторам, что ты будешь мне помогать.
Это прозвучало как любезное предложение разделить с ней славу организатора выставки. Но можно понять и так, что ей нужен бесплатный секретарь-ассистент, подумала Линда.
– Спасибо, Делла, но я боюсь, что буду слишком занята в это время.
Изящные брови девушки удивленно приподнялись:
– Разумеется, ты понимаешь, что такие шансы не часто выпадают? В твоем положении, Линда, я бы подумала, как лучше найти свою дорогу в общество.
– Положение, которое занимает Линда, – прервал ее Джеральд, – позволяет ей делать все, что она захочет.
Делла затеребила оборку, якобы прикрывавшую глубокий вырез ее шикарного платья.
– Ну, если ты такой консерватор, Джерри…
Взгляд Брайана поймал блеск бриллиантового кольца у Линды на левой руке, и он еле слышно произнес:
– Кажется, я ошибся насчет тебя, Линни. Ты не упустишь подвернувшийся случай.
– Не смеем больше задерживать, ваши друзья ждут вас, – холодно сказал Джеральд.
Как только они отошли, он откинулся в кресле.
– Извини. Иногда я думаю, что в роддоме, когда родилась Делла, подменили ребенка.
– Я уверена, что ее выставка – хорошее дело.
– Я не об этом. Делла так и не научилась видеть разницу между самоутверждением и высокомерием.
Линда продолжала размазывать еду по тарелке.
– Она еще не знает о ребенке?
– У меня пока не было причины сообщить ей.
– Но ты сказал Крису.
– Отец совсем другое дело.
Линда подумала минуту.
– Сколько лет было Делле, когда умерла ваша мать?
– Около шести. А что?
– Она, должно быть, очень переживала. Когда умерла моя мать… Но, конечно, я была уже достаточно взрослая, чтобы встать на ноги.
Он взял бокал.
– У тебя больше никого не было из семьи?
– Нет. У отчима двое сыновей от предыдущего брака, но я их почти не видела. Мы никогда не были настоящей семьей.
– Он не удочерил тебя?
– Нет. Наверное, потому, что мать получала на меня пенсию от правительства. Не очень приятная картинка, да?
– Это случается. Твой отец погиб во время военных действий?
– Нет. Его самолет разбился, когда он добирался до своей части на Аляске. Погибло много солдат. – Она чуть замялась. – Я, конечно, этого не помню. Мне было только три года.
Он накрыл ее руку своей. Пожалуйста, пронеслось у нее в голове, не жалей меня, или я сейчас разрыдаюсь.
Джеральд, казалось, прочитал эту просьбу в огромных ореховых глазах супруги и нежно погладил ее руку кончиками пальцев.
– Скажи мне, – произнес он неторопливо. – В этой розово-голубой детской ты не собираешься украсить кроватку горой белых кружев, а?
Линда облегченно улыбнулась.
– У тебя проблемы с белыми кружевами? – спросила она с вызовом. – Мальчик не вырастет из-за этого маменькиным сынком, так же как девочка не станет сорванцом только потому, что научится правильно бросать бейсбольную биту.
Его глаза загорелись:
– Я подозреваю, ты собираешься научить ее этому?
– А что, я могла бы.
И, забыв серьезность, они смеялись и подшучивали друг над другом до конца ужина. На десерт Джеральд заказал себе кофе, а Линда, к ужасу официанта, попросила молока.
Домой супруги вернулись поздно. В лифте Линда с трудом подавила зевок. Она чувствовала себя раскрепощенно и была почти счастлива. Они провели вместе такой чудесный вечер. Разве было бы так хорошо ей одной?!
Джеральд взял у нее пальто, а Линда прошла в гостиную и встала у окна, глядя на золотые огни города. Если она будет скрывать приступы меланхолии, которые теперь часто накатывали на нее, и постарается сделать их дом уютным, может быть, супруг когда-нибудь…
Джеральд вошел в комнату и встал у нее за спиной. Она не обернулась, но почувствовала это, и, когда он положил руки ей на плечи и привлек к себе, ее сердце бешено заколотилось. Когда-нибудь…
– Ты как будто собралась заплакать? – прошептал он.
Линда покачала головой.
Его губы коснулись ее виска, опустились к щеке, он медленно приподнял волосы супруги и поцеловал мочку уха с тоненькой золотой сережкой. Ее голова легла на его плечо.
– Линни, – пробормотал он. Его руки скользили по ее плечам, пока не обвились вокруг нее. Он крепко прижал жену к груди.
Она закрыла глаза. Жгучее желание охватило женщину. Она мечтала о поцелуе, и мечта сбылась. Ласковое прикосновение его губ потрясло все ее существо.
Неужели, мелькнуло у нее в голове, поцелуй может быть одновременно таким нежным – не более чем легкое прикосновение – и таким могущественным? Линда чувствовала себя как начавшее таять в жаркий день мороженое. Результаты могли быть непредсказуемы. Это было именно то, чего она хотела в глубине души.
Джеральд поднял голову. Линда глубоко вздохнула, стараясь наполнить легкие воздухом, крепко сжала его плечи и вдруг почувствовала, что ноги уже не держат ее.
Теперь Джеральд обнимал ее по-другому. Она уже не была прекрасной пленницей – нет, он дарил ей уверенность и ощущение безопасности. Чувствуя, что может не бояться упасть, Линда обмякла в объятиях супруга.
Он снова поцеловал ее висок, волосы и ласково сказал:
– Ты выглядишь усталой. Может, тебе все-таки следовало поспать днем?
Она удивленно отпрянула от него. Ей казалось, что это начало, а не конец. Не говорить же ему сейчас, что она совсем не чувствует себя усталой…
Джеральд медленно разжал объятия, продолжая еще поддерживать за плечи.
