Дедушка Ичи дрожащими руками положил под язык пару таблеток и сказал:
— Не думаю, что это поможет, придется вызывать медицинскую помощь.
И дедушка Ичи бессильно прикрыл глаза, стойко ожидая самого худшего.
— Да будет вам так расстраиваться, — сказал ему Эйб Робинсон, — никуда от вас ваша Камилла не денется, а у меня зрители на фильм не пойдут, если я не сделаю в нем какого-нибудь накала.
Дедушка Ичи приоткрыл глаза и искоса посмотрел на Эйба Робинсона.
— А как-нибудь без моей Камиллы нельзя сделать этот самый ваш накал? — спросил дедушка Ичи.
— Она — главная героиня, — напомнил Эйб Робинсон.
— Ох, ох, ох, — сказал дедушка Ичи, держась двумя руками за сердце.
Но так или иначе, только ни от дедушки Ичи, да и ни от Эйба Робинсона уже ничего не зависело. Ведь если в скрижалях истории уже было сказано, что в таком-то году, в таком-то месте и в такое-то время будет снят фильм именно с этими героями и именно о том-то и том-то, то никто уже не мог это изменить.
12
Белокурый Алекс Мартин огромным усилием воли, как мог, мирился с новой действительностью. Состояние его духа было — хуже не придумаешь. Его раздражало буквально все. Киностудию братьев Тернеров он еле выносил, а кинокамеры и микрофоны — просто ненавидел.
Больше всего на свете Алекс Мартин мечтал, чтобы его никто не снимал на пленку, не фотографировал, да и вообще больше никогда на него не смотрел. Он очень скучал по старой работе, привычному порядку вещей, своей грузовой машине, светофорам на перекрестках и холодному пиву на ужин.
Но ему сказали, что теперь он будет сниматься в этом кино и что так надо. И Алекс Мартин был вынужден с этим согласиться.
На киностудии же братьев Тернеров этот Алекс Мартин не понравился буквально всем людям, начиная с Дона Тернера и кончая самым что ни на есть захудалым осветителем. И почему так получилось, никто толком не мог объяснить, это было необъяснимо.
— Что? Вот этот тип и будет нашим главным героем? — в ужасе сказал Дон Тернер, едва Эйб Робинсон представил ему Алекса Мартина.
Эйб Робинсон слегка замялся.
— Ну вы же помните, что нам нужен был блондин, — растерянно сказал Эйб Робинсон.
— Можно было найти кого-нибудь получше и перекрасить его в белый цвет, — сказал Дон Тернер.
Он сердито разглядывал Алекса Мартина в упор.
— Но нам нужен был именно натуральный блондин, — сказал Эйб Робинсон.
— А что такого особенного вы находите в натуральных блондинах? — не понял Дон Тернер.
— О, — сказал Эйб Робинсон, — это совершенно особенные люди.
— Да что вы говорите? — сказал Дон Тернер. — И что же такого особенного вы нашли именно в этом типе? — указал Дон Тернер на Алекса Мартина.
Алекс Мартин стоял достаточно близко, он стоял чуть ли не между Доном Тернером и Эйбом Робинсоном и устало слушал этот не совсем приятный для него разговор. И потому, когда Дон Тернер указывал пальцем на Алекса Мартина, его палец упирался тому в живот.
Алекс Мартин был при этом спокоен, как гора. Вся киностудия братьев Тернеров, побросав дела, радостно наблюдала за этой сценой.
— Этот человек подходит нам как никто другой, — сказал Эйб Робинсон.
Дон Тернер возмущенно оглядывал Алекса Мартина с головы до ног и никак не мог понять, что такого неповторимого заметил в нем Эйб Робинсон и чего никак не может заметить он, такой умный, замечательный и всемогущий Дон Тернер.
— Вот я и спрашиваю вас, чем он нам так подходит? — никак не понимал Дон Тернер.
— Это необъяснимое чувство, — сказал Эйб Робинсон, — это интуиция.
— Вы что, так интуитивно мне весь фильм будете снимать? — спросил Дон Тернер.
— Они его уже две недели таким образом снимают, — ответил вместо Эйба Робинсона Марк Тимпсон, который вообще был тут ни при чем и у которого наверняка в это самое время было по горло дел в каком-нибудь другом месте.
На помощь Эйбу Робинсону пришел Джефф Дармер.
— Мы же еще ни разу вас не подводили, — напомнил Джефф Дармер Дону Тернеру.
— Надо же когда-то начать, — сказал Марк Тимпсон.
Джефф Дармер в сердцах развернулся к Марку Тимпсону.
— У вас что, никаких дел на это время не запланировано? — спросил Джефф Дармер.
— Нет, спасибо, не волнуйтесь, не запланировано, — ответил Марк Тимпсон.
— А жаль, — сказал Джефф Дармер.
Алекс Мартин устал стоять и слушать их пустую болтовню.
— Где тут у вас пиво продают? — спросил Алекс Мартин у всех.
Дон Тернер посмотрел на него с нескрываемым отвращением.
Вот видите, что это за тип, сказал взглядом Дон Тернер Эйбу Робинсону и Джеффу Дармеру, вы с ним еще намаетесь.
Ну и что, ответили взглядом Дону Тернеру Эйб Робинсон и Джефф Дармер, все равно нам нужен только этот тип, и мы еще сделаем из него порядочного человека.
Помнится, Эйб Робинсон обещал выпустить своих героев на улицы города и предоставить их самим себе. А сам он собирался только лишь со стороны пронаблюдать за тем, что с ними произойдет.
Но пусть Камилла, само ее существование представляло собой некую тайну и необъяснимый интерес. А что можно было ждать от этого неповоротливого Алекса Мартина?
Эйб Робинсон знал всю замысловатую процедуру кинопроизводства как свои пять пальцев, а потому он мог из любого материала сделать неплохой художественный фильм. Он мог набрать десяток симпатичных статисток, подобрать старые студийные декорации и на этом материале наштамповать десяток не самых скучных фильмов, наполненных и юмором, и смыслом.
Но именно на этот фильм Эйб Робинсон возлагал в настоящее время все свои надежды и мечты. А потому он не мог пустить все на самотек, нет. Эйб Робинсон должен был обо всем хорошо подумать и просчитать все до мельчайших деталей.
А Джефф Дармер, Джек Марлин и Люк Беррер поддерживали Эйба Робинсона, как могли.
— Что-то с нашими главными героями так ничего и не происходит, — периодически говорил Эйбу Робинсону Джек Марлин.
— Ага, — говорил Люк Беррер, — мне обещали, что я все лето буду снимать фильм, не покладая рук, а я умираю от безделья.
А Джефф Дармер стойко молчал, ведь он обещал поддерживать Эйба Робинсона до конца.
И в один прекрасный момент на Эйба Робинсона, Джеффа Дармера, Джека Марлина и Люка Беррера вдруг напал дедушка Ичи. Он подробно рассказал им историю своего почтенного рода и о его славных представителях, о традициях, приключениях и их отношении к жизни. А еще он рассказал о Камилле, ее жизни и предназначении, и о ее свадьбе, запланированной на эту осень.
