— Вы что, меня за чудовище принимаете? — сказал он.
— Нет, я просто воздаю вам должное, — как можно ласковее пояснила Лиз.
— Спасибо, не надо, — раскланялся мужчина, — но я действительно ни в чем не виноват. И если бы все то, что с вами случилось, произошло на пятнадцать минут позже, то тогда бы мы с вами могли еще о чем-то поговорить, а так, — мужчина развел руками, — я, к вашему великому, должно быть, сожалению, полностью чист.
— Ну что ж, — сказала Лиз, — только ведь это вы пришли ко мне со своими разговорами, а не я к вам пришла.
— Что вы себе позволяете? — возмутился мужчина.
— Скажите напоследок, почему вы так уверены, что я вам больше никогда не пригожусь?
— А вы что, еще намерены танцевать? — ухмыльнулся мужчина. — Я, например, сильно сомневаюсь, что это когда-нибудь произойдет, прошу, конечно, прощения за откровенность. Вы стали легендой еще при жизни, а это мало кому удавалось.
— Как вам, однако, не повезло, что я не умерла, тогда ваш клуб одарили бы табличкой с моим именем, и это была бы единственная достопримечательность этого вашего паршивого ночного заведения.
Больничная сиделка сидела у окна, раскрыв рот.
Интересно, от нее был бы прок в иной ситуации? Например, если бы мужчина кинулся на Лиз и стал ее душить.
А мужчина действительно уже просто позеленел от злости.
— Надеюсь, что я вас обо всем предупредил, — тем не менее сдержанно сказал он.
Лиз ему вежливо улыбнулась.
— Да, — сказала Лиз, — вы с честью выполнили свою миссию, только умудрились меня сильно утомить. Так что прошу вас избавить меня от своего присутствия.
— Думаю, я был бы вам более приятен, если бы принес вам деньги на золотом подносе?
— Мне чужого не надо, а свое я еще заработаю.
— Сильно сомневаюсь, — сказал мужчина, открыл дверь и вышел из палаты.
— Ух, — вздохнула у окна больничная сиделка, — а вы его здорово отделали.
— То-то бы еще было, если бы я при этом вполне сносно стояла на ногах, — сказала Лиз.
Больничная сиделка деликатно опустила глаза.
— Как вас зовут? — спросила Лиз.
— Элли Райт, — сказала сиделка.
— Элли, дорогая, вы случайно не намекнете мне, откуда он мог взять такую чушь, что я больше не смогу танцевать?
— Я не знаю, — растерялась больничная сиделка Элли Райт.
Договорить они не успели, так как дверь открылась и на пороге появилось все святое семейство Каталины. И дети, и Паоло были умыты, причесаны, наглажены и начищены.
Видимо, Каталина за два часа, отпущенных ей Лиз, успела не только перевернуть вверх дном это осиное гнездо, но и расставить все по местам, перестирать, погладить, покормить и обогреть.
А потом она повела их всех в больницу. Детей надо было приучать к состраданию, да и Паоло бы это тоже совсем не помешало.
— Добрый день, тетя Лиз, — сказали дети.
Вид зеленой тети Лиз должен был произвести на них сильное впечатление.
— Добрый день, Лиз, а ты очень даже хорошо выглядишь, — сказал Паоло.
Он наклонился и вежливо поцеловал Лиз.
Больничная сиделка Элли Райт боком-боком понимающе вышла из палаты.
Дети стали рассказывать Лиз о своих хороших последних поступках. А еще они стали наперебой говорить о том, что они совсем не скучают без своей мамы.
Видимо, Каталина провела среди них добрую беседу, чтобы Лиз не чувствовала себя особо виноватой за то, что отрывает от детей их маму.
Паоло принес с собой цветы, и сейчас он бегал с букетом по палате и не знал, куда их поставить. Потому что вся палата, надо сказать, и без него была полна цветов.
И, видимо, их действительно присылали поклонники Лиз, потому что Каталина давно бы уже устала покупать ежедневно столько цветов только лишь для того, чтобы показать Лиз, что ее никто не забывает и ее судьба волнует многих людей.
Лиз окончательно устала в этот день от всяческих перипетий. Нет, она, конечно, любила детей Каталины, и Паоло она любила тоже, но беспомощно лежать на кровати и смотреть, как вокруг кипит жизнь, это было слишком утомительно.
И потому, когда они все ушли, Лиз облегченно вздохнула.
Каталина осталась. Но то, что она уходила, было пробным шагом, и теперь она сможет отлучаться Почаще и задерживаться подольше.
А Лиз должна будет привыкнуть, что теперь она уже совсем одна.
Письмо пришло неожиданно.
Оно очень долго шло. Оно вообще должно было потеряться по дороге. Но откуда-то из прошлой жизни Майкл протягивал руки навстречу своей Лиз и крепко обнимал ее. Особенно крепко он обнимал ее голову.
Именно поэтому Лиз сейчас жива.
Она может видеть, как по утрам встает солнце, а по вечерам оно уходит на покой. Она может видеть ослепительные горные вершины, снежной сказкой растворяющиеся у горизонта, и седые облака, которые большими прозрачными кольцами оседают на макушках великолепных горных елей.
Она может знать, что где-то ее ждет синее море, прибрежные скалы и белый пароход.
И надо всем этим миром где-то там высоко стоит Майкл и улыбается так, как может улыбаться только он. И он проживет столько, сколько будет жить его Лиз...
Когда в дверь постучали, Лиз лежала на своем обычном месте, а Каталина дремала в кресле.
— Войдите, — шепотом сказала Лиз.
Она думала, что ее не услышат, но ее услышали.
Дверь тихо распахнулась, и на пороге появился молодой человек в синей униформе. Он посмотрел на Лиз, потом на Каталину, потом снова на Лиз.
Он решил остановиться на Лиз.
— Здравствуйте, — сказал Лиз молодой человек, — я пришел к вам.
— Здравствуйте, — сказала Лиз, — я вас слушаю.
Но она уже увидела у него в руках письмо.
— У меня к вам письмо, — шепотом сказал молодой человек.
— От кого? — еле вымолвила Лиз, но она могла и не спрашивать об этом.
Она знала, от кого.
А молодой человек раскрыл рот и не знал, что и ответить.
— От вашего, от вашего... — несколько раз повторил молодой человек. — Вы простите меня, — наконец-то сказал он.
Он подошел к кровати Лиз и протянул ей письмо. Оно было адресовано Лиз Гордон.
Майкл хотел сделать сюрприз. Он любил делать сюрпризы.
— Откуда оно у вас? — спросила Лиз.
Каталина давно проснулась, но сидела тихо, чтобы не мешать Лиз. Ведь это была ее ситуация, и все должно было идти, как идет, и ничего поделать с этим было нельзя.
