Так что доказать ничего не удавалось. Вот если бы был хоть один черновик, написанный рукой Майкла, или хоть кусок черновика, или просто несколько нот именно этой мелодии.
Лиз в последнее время понимала, что, чтобы не сойти с ума, в каждой ситуации надо находить что-нибудь хорошее. А эта ситуация была хороша уже тем, что музыка Майкла не пропала бесследно.
И даже название у нее осталось такое, какое ей и дал сам Майкл, Лиз была уверена в этом. Эти дураки из оркестра даже не додумались хоть как-то его переделать.
Так что солнце опять взошло на небосклоне Лиз.
Каталина купила Лиз шикарную инвалидную коляску, и Лиз теперь могла самостоятельно передвигаться по палате и больничным коридорам. Она подъезжала к окну и подолгу смотрела вдаль.
А за окном ходили люди, и все эти люди прекрасно чувствовали свои ноги. И у них не было чувства, будто бы добрая половина их тела была пустым местом.
Однажды Лиз спала, а ее пришли проведать те две девушки, которые во время выступлений Лиз являли за ее спиной жалкие серебряные тени, разбросанные ее танцами. По городу ползли слухи, что известная танцовщица навсегда останется прикованной к инвалидному креслу, и город на это неадекватно реагировал.
К Лиз никого не пропускали, ей вполне хватало и тех физических и психологических травм, которые она уже получила. Но девушки поклялись, что они пришли с добрыми намерениями, и их пропустили.
Лиз проснулась от их разговора.
— Вот так и заканчивается искусство ради искусства, — сказала одна из пришедших, — а я так мечтала иметь ее ноги.
— Но теперь вряд ли кто захотел бы оказаться на ее месте, — ухмыльнулась в ответ другая посетительница.
Они видели, что Лиз спит, но не заметили, как она проснулась. Лиз протянула руку, взяла с тумбочки стеклянную вазу с цветами и запустила ею в непрошеных гостей.
Ваза пролетела буквально в двух дюймах от лица одной из пришедших.
— Что ты делаешь! — закричала чуть не пострадавшая. — Ты же могла мне в лицо попасть!
В палату тут же влетела Каталина, интересно, где ее носило?
— Быстро убирайтесь отсюда! — закричала Каталина на девушек.
Но те ничуть не растерялись.
— Мы пришли с добрыми намерениями, — стали врать Каталине девушки, — а если ваша сестра и впредь будет так неуравновешенно себя вести, то она загремит в тюрьму.
Каталина попыталась выдворить их, но Лиз ее остановила.
— Что вам надо? — спросила она девушек.
— Мы пришли посмотреть на тебя, проведать, — сказала та, что постарше.
Девушки были одеты в дорогие костюмы, благоухали духами. Было видно, что у них все очень хорошо.
Они были из того самого мира, в котором когда-то жила и Лиз, но в который она теперь уже никогда больше не попадет.
— Посмотрели, проведали, разворачивайтесь, уходите, — сказала Лиз.
Но девушки пришли сюда вовсе не для того, чтобы вот так запросто оставить ее в покое.
— У нас есть деловое предложение, — сказала одна из них.
Лиз это и так сразу поняла, стал бы сюда кто-нибудь тащиться просто так.
— Это уже ближе к делу, — сказала Лиз.
— Мы хотели бы открыть школу танцев от твоего имени, — сказала та, что постарше, — хотя твои танцы давно уже устарели.
Лиз грустно улыбнулась.
— Зачем же вам тогда мое имя? — спросила она.
— Для престижа, — ответила девушка, — тебя ведь все знают.
— И каковы ваши личные усовершенствования в области танцев? — участливо спросила Лиз.
Девушки помялись.
— Раздевание во время танцев, — сказала девушка помладше.
— Но это не ново, — сказала Лиз.
— И ты совершенно зря на это не шла, — вдохновенно сказала девушка, — твои выступления имели бы большие сборы. Скажем честно, Николя нашел бы способ заставить тебя это сделать, ты не знаешь, какой это монстр, мы, например, танцуем у него полураздетые и ничего, от Стыда еще вовсе не умерли.
— Вы танцуете полураздетыми, потому что ни черта не умеете танцевать, — сказала Лиз. — И если вы хоть что-нибудь попытаетесь сделать, прикрывшись моим именем, то тюрьма откроет свои двери не мне, а вам.
— Зря ты так, — сказала та, что постарше, — но мы даем тебе время подумать, и не забывай, что во всем городе мы сейчас самые популярные танцовщицы, и за один вечер нам платят бешеные суммы, ведь мы танцевали с самой «легендой». Так что тебе в твоем нынешнем положении не имеет смысла нас терять.
Девушки ушли, Каталина стала вне себя носиться по палате, а Лиз же была спокойна и безучастна.
Единственное, чего она хотела бы, так это навсегда остаться жить в больнице и больше никогда и никого из внешнего мира не видеть и не знать.
Квартиру и машину, что покупал Майкл, он оформил на Майкла и Лиз Гордон, и поэтому его родственники быстренько доплатили оставшуюся сумму и переоформили все на себя, и были правы. Ибо какое им всем было дело до своей несостоявшейся невестки.
Кстати, все родственники Майкла как раз и съехались к тому трагическому дню в город, и им не надо было приезжать сюда дополнительно.
Некоторое время спустя был у Лиз еще один визитер. К ней в палату пришел дежурный врач и стал спрашивать у Лиз, готова ли она принять некоего Николя, а то тот очень настаивает.
— О, — сказала Лиз, — сам монстр Николя пришел бросить в меня камень, ну что ж, не будем лишать его такого удовольствия.
Врач так не думал.
— Вы хорошо подумали? — обеспокоенно спросил он у Лиз.
— Да, — сказала Лиз, — пусть пройдет.
Каталина удобнее уселась в своем кресле, очевидно, приготовившись к большой драке. Через некоторое время в дверь робко постучали.
— Войдите, — сказала Лиз.
В палату вошел Николя, монстр и владелец самого престижного клуба в городе, где должна была работать Лиз, не случись с ней этой аварии. На Николя был дорогой серый костюм, а безликая больничная палата вмиг пропиталась его крепким мужским одеколоном и запахом сигар.
Несколько уставший вид Николя говорил только о деньгах и еще раз о деньгах, а светлые волосы на голове были взъерошены, и это было трогательно. Это напоминало о том, что монстр Николя — тоже человек.
В руках у Николя был огромнейший букет роз, и это очень удивляло.
— Добрый день, — сказал Николя, — это вам. И он протянул Лиз розы.
Возникла неловкая ситуация. Каталина встала с кресла и взяла цветы.
— Чем обязана? — спросила Лиз.
— Вы позволите? — спросил Николя.
Лиз кивнула.
