От неожиданности я чуть не рухнула прямо на землю.
– О, о, очень приятно, – набросились на меня радостные туристы.
Видимо, им всем очень понравился такой исход экскурсионной программы. И знала бы я, что творится ранними утрами на нашей пристани, ноги моей бы здесь никогда не было.
А мой старый, выживший лет двадцать назад из своего ума дед сказал мне:
– Розмарин, – громко на всю пристань сказал мне мой дед, – клянусь богом, что я знаю, где ты была сегодня с утра пораньше.
Я насторожилась.
– Где? – спросила я.
– Ты ходила к Валентино Джонсону, чтобы узнать, где находится Александр, – как можно громче сказал мне мой ненормальный дед.
Я постаралась взять себя в руки.
– С чего ты взял? – надменно сказала я ему.
Дед подбоченился.
– С того, что Лаура Бенито заявила, что она, видишь ли, выходит замуж, – сказал мне мой дед.
Я немного помолчала.
– Но она действительно выходит замуж, – сказала я моему деду, хотя мне больше уже не о чем с ним разговаривать.
– О да, да, конечно, – закивал мне головой мой ненормальный дед.
Вокруг нас радостно стояли приезжие туристы и понимающе нам улыбались.
– Она даже уже сшила себе свадебное платье! – закричала я на своего деда, как будто бы он и только он был повинен во всех моих бедах.
– О да, – сказал мой дед, – она даже может позволить себе дойти в этом платье до алтаря.
И я измерила его достаточно гневным взглядом, а потом гордо развернулась и ушла. И долго мне потом было еще слышно, как радостно о чем-то своем, глубоко ненормальном, хохотал мой дед у меня за спиной.
Так я выяснила, что на пристани мне тоже больше уже нечего делать. И достаточно испив с утра пораньше все свои неприятности до самого дна, я вновь отправилась к себе домой.
Когда я приехала домой, мой злополучный кузен Чарли сидел в кресле в нашей гостиной прямо у входной двери.
Он заложил ногу на ногу и чему-то гнусно улыбался. Он явно ждал меня, но меня сегодня вовсе не интересовало его мнение о жизни.
Я гордо пошла в свою комнату.
– Хочу запатентовать одну фразу, – монотонно сказал мне вслед мой кузен Чарли.
Я уже почти ушла, но он меня достал.
– Какую фразу? – повернулась к нему я.
– Миром правит порок, – сказал мне мой кузен.
О да, ему удалось сегодня вывести меня из себя окончательно.
– Могу подкинуть тебе еще одну идею, – сказала я.
Кузен Чарли весь превратился во внимание.
– Какую же? – вежливо спросил меня он.
Я прищурилась и оглядела его с ног до головы.
– Миром правит болтовня, – сказала я.
Кузен Чарли отрицательно покачал головой.
– Ну что ты, – возразил мне мой несносный кузен Чарли, – порок и только порок правит миром, мы все подвластны пороку. А особенно, – и он внимательно посмотрел на меня, – особенно самые красивые девушки в городе, кладущие свою гордость на весы нелюбви неких белокурых мужчин, про которых даже никто не знает, где они в данный момент находятся.
Чарли наконец-то замолчал и стал вызывающе смотреть на меня.
И я это сказала.
– Хорошо, – спокойно сказала я ему, – я выйду за тебя замуж.
Ошарашенный кузен Чарли чуть не рухнул с кресла, услышав эти мои слова, он не верил собственным ушам, он даже лицом как-то просветлел. Неужели он правда меня любил?
– Но только после того, как выйдет замуж Лаура Бенито, – добавила я и пошла в свою комнату, напевая себе под нос первую попавшуюся беззаботную радостную песенку.
И солнце уже взошло за окном и освещало наш дом, деревья и золотило скалы вдали. А мне было легко-легко и свободно.
Ведь мне уже было больше совершенно нечего терять.
Глава 3
Подготовка к свадьбе Лауры Бенито шла полным ходом. У людей было предпраздничное настроение, город украшался воздушными шариками и разноцветными гирляндами.
Никто никого еще никуда не приглашал, а люди на улицах уже поздравляли себя и друг друга с предстоящим праздничным событием и осыпали свои головы цветами.
Грег слал Лауре из тюрьмы жалобные письма, но она на них не реагировала. Грег писал, что он очень по ней соскучился и что он очень хотел бы ее увидеть, и всякую другую ерунду.
И все это продолжалось до тех пор, пока Грег не написал однажды всего пару строк. И едва прочитав их, Лаура тут же села в машину и за полдня преодолела сотни миль.
И всего через несколько часов после написания записки изумленный Грег уже лицезрел свою любимую Лауру перед зарешеченным окном комнаты свиданий.
– Где он? – сказала Лаура и бросила Грегу его записку.
«Я знаю, где он», – было написано в записке.
Грег в восторге глядел на Лауру.
– Ты могла хотя бы поздороваться со мной, сестренка, – сказал Грег.
Лаура смерила его равнодушным взглядом.
– Здравствуй, Грег, – сказала Лаура.
Грег кивнул.
– Вот так-то лучше, – сказал он.
Но Лауру мало интересовало, что, по его мнению, было лучше, а что – хуже.
– Где он? – повторила Лаура.
Грег горестно вздохнул.
– Ты прости меня, Лаура, – сказал Грег, – но я этого не знаю. Я просто очень хотел тебя увидеть.
Лаура резко встала и направилась к выходу.
– Помнишь, – сказал ей вслед Грег, – ты когда-то не могла поверить тому, что нашим самым близким людям может не найтись места в наших жизнях?
Лаура остановилась в дверях. А потом она вернулась обратно и снова села на свое место перед ним.
– Ты думаешь, что я не догадывалась, что это – блеф? – сказала Лаура, указывая на записку.
– Лаура, – сказал Грег.
Но Лаура не дала ему ничего сказать.
– И тем не менее, я здесь, – сказала Лаура.
– Лаура, – вновь попытался сказать Грег.
– И тем не менее, я здесь, – в сердцах говорила Лаура, – хотя и обещала тебе, что ноги моей в этом заведении не будет, и только ты виноват в том, что я теперь совершенно одна, и ты пытаешься еще в чем-то меня обвинять?
– Лаура, я по тебе очень соскучился, – наконец перебил ее Грег.
Лаура перевела дыхание.
– Это мы уже слышали, – сказала Лаура.
– Лаура, я виноват, но ты не должна меня так бросать, – сказал Грег.
