Тут подошла моя боевая подруга, и Шаренков вмиг преобразился – Машка ему нравится. Они о чем-то болтали, а я опять улетел мыслями далеко-далеко. Толком даже не запомнил, как мы простились с Ангелом и вышли на улицу. «Совсем наш Попангелов упал, – сказала Машка. – Это хорошо, не будет в Кице у тебя под ногами путаться». М-да… Вот такие мы славные ребята, добрые и отзывчивые. Дружить умеем, так сказать, не на шутку. Невольно пришла на ум любимая фраза Илюхи «друзья познаются в биде». Или как написал один двоечник в школьном сочинении: если мой товарищ будет тонуть, я ему помогу… «Маш, а ты в курсе, что Ангел хорошо знаком с Попангеловым?» – «То есть?» – «Ну, с настоящим Попангеловым. Известным болгарским горнолыжником, ныне тренером». – «Так он, что, на самом деле был?!»…
Уже на стоянке возле автобуса нас догнал Боян. Однако, хорошо у чехов разведка поставлена. Или он просто в холле на Шаренкова наткнулся и от него узнал, что мы уезжаем. Хотя одно другому не мешает. «Мария, будь другом, оставь мне на секунду Павела». Очень смешно он мое имя склоняет. Мог бы звать как все нормальные люди, в том числе даже русские – Поль. И изъясняться по-английски. Нет, упорно пользуется моим родным языком. «Боян, дружище, ты намерен рассказать что-то ужасное? Зачем такая секретность? Мы ведь с Марией вроде как бизнес-партнеры. Особенно на ближайшую неделю». – «Павел, не надо. У меня только пять минут, я чудом сбежал». – «Ну ладно. Маш…» Та уже забиралась в автобус. Понятливая девочка. Хотя сейчас мне хотелось бы, чтобы она стояла рядом. Полный контакт нам требуется, а значит – никаких тайн. «Что-то случилось, Боян?» – «Да нет! Я просто решил спросить… Павел, ты мне ничего сказать не хочешь?»
От напряжения у меня схватило левый висок, и я невольно потер его ладонью. «Слушай, Боян… Мы в последнее время мало общаемся, это понятно – конкуренты. Только запомни одно. Что бы ни случилось, мы должны остаться друзьями. Иначе грош всему цена». У Бояна лицо кривилось, ему тоже было очень непросто. «Павел, я тебя понимаю. Скажи, это правда, что ты решил зачехлить лыжи после Китсбюэля?»
Ну, вот оно. День безостановочных откровений. Первая мысль была: кто из наших – дятел? Факин вудпеккер, мать его – кто?! Секунду я перебирал в уме имена, пока не сообразил: бессмысленно. А отвечать нужно, и прямо сейчас. Отвечать так, чтобы потом ни в чем себя не упрекнуть. Никогда. Выть от бессильной злобы, если Боян меня объедет, но подлецом не стать.
Как это забавно: чтобы остаться с чистой совестью, нужно соврать. Безукоризненная честность перед собой должна обернуться наглой ложью прямо в лицо человеку, которого я так легко называю другом. И не стыдно мне при этом ни капельки. Значит все правильно.
Делаю удивленное и слегка растерянное лицо. «Зачем мне уходить? С чего ты взял?» – «Говорят». – «Кто?» – «Ну…» Я не удержался и высказался по-французски. Боян хмыкнул, но глаза у него потеплели. Тоже что-то для себя решил. Неужели он всерьез собирался подтормаживать в мою пользу, а то и падать, как в том проклятом сне?! «Значит, Павел, ты остаешься – се врэ, но?» – «Се врэ, мон ами». – «Тогда… Тогда до встречи в Китсбюэле. Закроем сезон, и жду тебя с Кристин в гости». До свидания, дружище. Извини, что я тебя обманул. Поверь – так было надо. Очень. Нам обоим.
В автобусе Машка, едва я уселся, повернулась ко мне лицом и принялась меня изучать, словно диковину какую. «Извини, мне нечего сказать». – «Значит вы не договорились». – «Мы и не пытались. Нельзя так, Маш. Нехорошо это». – «Ну и ладно». Взяла меня под руку, положила голову на мое плечо и нагло, цинично заснула. Сразу и как убитая. Словно ее ни капельки не волновало, подыграет нам основной наш соперник, или нет. А может, действительно не волновало? Может, это я на всю русскую команду один такой нервный? Или, если по-честному, неуверенный в себе. От расстройства я принялся за дыхательную гимнастику, успокоился и тоже вскоре задремал. Проснулся уже в Кице и понял, что этот ужасный тяжеленный мучительный день остался позади. Было радостно, хотелось вина, сигарет, танцев, но еще больше хотелось как можно скорее выйти на склон и чего-нибудь там со вкусом отколоть. Почему я так давно, уже несколько лет, не вставал на сноуборд? Почему не участвовал ни в каких экстремальных авантюрах с катанием по скалам? И почему мне теперь до такой степени всего этого хочется? Неужели я становлюсь тем, кем хотел – нормальным человеком?!
Китсбюэль сам по себе прелестный городок, а для русского хард-слаломиста еще и малая родина. Вот закроем мы сезон, откатаем коммерческие старты, разъедемся в отпуска, а Мозер будет в это время готовить свой комплекс к встрече нашей команды. И вскоре мы в который раз оседлаем близлежащую гору, чтобы как следует намять ей бока. Для Мозера сдавать нам тренировочную базу – удобный бизнес и дополнительная реклама. Кроме того мужик чуточку националист, откликается на имя «Дима», тяжко переживает, что дети его не говорят по-русски (а про внуков и говорить нечего, стопроцентные австрийцы), и дает команде роскошные скидки. В конечном счете Мозеров дедушка, эмигрировав из России, оказал нам большую услугу. Аренда приличного спортивного комплекса в окрестностях Китсбюэля стоит русской команде дешевле, чем дома, где, конечно, родина, но все остальное… Не пожиже, а совсем другое. Тренироваться желательно в условиях, приближенных к боевым. И то, каким именно воздухом дышишь, в эти условия тоже входит.
Сейчас мы размещались в гостинице, а я вспоминал свою любимую комнату там, наверху – уютный маленький номерок с замечательным видом из окна и фотографией улыбающегося Жан-Клода Килли над кроватью – Мозер обязательно вешает ее к моему приезду, а когда заканчивается тренировочный сезон, меняет ее на мое собственное фото с дарственной надписью. По его словам, дамочки-туристки от портрета млеют и за этот номер разве что не дерутся. Конечно, что им Жан-Клод, они про «Килли» думают, будто это всего лишь торговая марка лыжной экипировки. А меня в Европах знают. Те, кому хочется. Здорово будет в следующем году… Ах, да, я же ухожу! Делаю круг почета и зачехляю лыжи. Ну и ладно.
Как чудесно было провести вечер отдельно от команды – я словно вживался в роль человека, которому такая роскошь доступна каждый день, и просто таял от удовольствия. Мария вела себя очень спокойно и вместе с тем по-деловому, не задавала лишних вопросов, и после ужина я с легким сердцем ушел к себе. Назревавший кризис благополучно пронесся мимо. Спасибо тренеру, спасибо. Теперь мы выступим как нельзя лучше.
Телефон буквально распух от входящих. Закономерно: когда ты выступаешь плохо, о тебе не вспоминает никто, а вот стоит показать результат, как все, кому не лень, решают напомнить герою, что они еще живы. На этот раз мы с Машкой, кажется, всерьез разворошили муравейник. Ко мне пробились отнюдь не только полузабытые друзья-знакомые: одних предложений эксклюзивного интервью набралось больше двадцати. Некоторое время я размышлял, не стоит ли, раз такое дело, выбраться в РуНет и посмотреть, в каких выражениях там живописуют мои подвиги. Всегда интересно, как тебя оценивают дома. Но… Это было бы глупо и непрофессионально. После закрытия сезона. Только после.
Решив, что время глупостей и прочего непрофессионализма еще не настало, я вызвал Крис. Она всячески сдерживала восторг и старалась меня не перехвалить, но проболтали мы верных полчаса. Все, теперь продержаться суток шесть – и вот она, любимая, в моих объятьях. Навсегда. Интересно, что скажут родители. Уж очень много интересных новостей может обрушиться на них через неделю. Я нашел их сообщение («Так держать, сынуля, мы тебя любим!») и нажал прозвон. Увы, дома было глухо, а мобильники оказались то ли отключены, то ли вне зоны приема. Я не особенно удивился – мама с папой вполне могли выбраться за город, а кое-где за границей Подмосковья еще остались «мертвые зоны». Больше того, ходил слушок, будто некоторые очень богатые люди платят серьезные деньги, чтобы существовали такие островки спокойствия. И ставят там домики: временами ложиться на дно. И друзей приглашают в гости на это безмолвие в эфире, как на изысканное блюдо. Ведь чисто психологически непросто выключить мобильную связь, когда она у тебя на поясе. А вот забраться в глухомань, куда добивает только сателлит, и как бы случайно забыть дома спутниковую приставку…
