— Паттерсон, — подсказал мужчина и протянул руку. — Конгрессмен, я давно хотел с вами познакомиться. Я ваш поклонник.
— Спасибо, Роджер. Называйте меня просто Дакс.
Благослови, Боже, Николь, — безмолвно возносила молитву Кили, в то время как подруга приняла на себя ведение разговора. Она невинно флиртовала с Даксом, рассказывая, как давно хотела познакомиться с ним и, как всегда, упускала возможность. Дакс заметил, что ему кажется, будто они знакомы, поскольку он часто видел ее по телевизору. Он непринужденно побеседовал с Чарлзом, поинтересовавшись расценками на эфирное время для политиков, чтобы сделать рекламную передачу по телевидению.
— Позвоните мне на неделе, — предложил Чарлз. — Мы договоримся о встрече и все обсудим. Вообще говоря, чем больше рекламы вы заказываете, тем дешевле каждое объявление. Если ваши объявления передаются во время программы новостей, они стоят дороже, но тогда их увидит больше людей.
— Я в полной растерянности, — беспомощно рассмеялся Дакс. — Мне необходимо ваше компетентное мнение, так что ловлю вас на слове обсудить этот вопрос.
— Буду с нетерпением ждать. Вам уже скоро предстоит планировать свою кампанию в средствах массовой информации, — продолжил Чарлз. — Она, наверное, будет дорогой. Надеюсь, вы готовы к этому.
— Я помогаю ему подготовиться к этому, — вмешалась Маделин, прижимаясь к Даксу. — Я уже приступила к организации фонда кампании и лично позабочусь о том, чтобы Дакса избрали в Сенат.
На мгновение на лице Дакса появилось раздраженное выражение, и губы сжались, но затем он добродушно улыбнулся:
— Мне понадобится вся возможная помощь.
Они вели пустой разговор по поводу приема, прикинули, сколько денег он помог собрать на различные виды искусства. Наконец обсудили погоду. Затем последовало неловкое молчание. Они исчерпали все темы, которые могли обсудить незнакомые люди.
— Было приятно познакомиться с вами, миссис Уилльямз, — сказала Маделин, заканчивая разговор.
— Спасибо, — ответила Кили, и только вежливость заставила ее добавить: — Мне тоже было приятно познакомиться.
Дакс обменялся рукопожатием с Чарлзом и Роджером, со старомодной претенциозностью поцеловал в щеку Николь, затем Кили. Его губы мимолетно коснулись кожи ее лица, и все ее тело зазвенело. Когда он поднял голову, их взгляды на мгновение встретились.
— Наш танец доставил мне большое удовольствие, миссис Уилльямз. Было приятно встретиться с вами не в такой суровой обстановке. Еще раз поздравляю вас с победой в Вашингтоне.
— Вы поддержали нас, конгрессмен Деверекс? — спросила она немного раздраженно. Все остальные куда-то пропали, словно их и не было. Дакс заполнил все поле зрения. Его голос был единственным звуком, который она слышала. Глубина его темных глаз стала для нее небесным сводом.
— Неужели нужно спрашивать? — Ямочка рядом с его ртом стала глубже, когда он улыбнулся. Он с сожалением выпрямился и взял Маделин под руку. — Всем спокойной ночи.
Роджер отодвинул стул для Кили. Усаживаясь и расправляя юбку, она услышала, как Маделин мурлычет:
— Думаю, все, кому следовало нас здесь увидеть, уже нас видели. Я готова уехать, куда захочешь, дорогой.
Горло Кили сжало, и даже поспешно сделанный глоток вновь принесенной для нее Роджером выпивки не помог избавиться от этого дискомфорта. Чарлз с мягким юмором бросил какую-то реплику, но когда она подняла лицо с натянутой улыбкой, словно приклеенной к нему, то увидела, что Николь тоже не смеется. Она пристально смотрела на Кили. Взгляд ее голубых глаз то устремлялся вслед удаляющейся паре, то вновь обращался к Кили. Ресницы ее простодушно трепетали, а лицо приняло ангельское выражение. Кили ни на минуту не поверила этому невинному выражению, у нее сразу же вызвал подозрение странный блеск в глазах подруги.
Они подошли к буфету с десертами, затем решили, что с них довольно этого праздничного вечера.
Пока мужчины ходили за одеждой, Николь подошла бочком к Кили и спросила:
— А Деверекс — лакомый кусочек, не правда ли?
Кили ответила ровным голосом:
— Да, пожалуй, его можно назвать «лакомым кусочком».
— Когда я позвонила в Вашингтон, ты сказала, что едва знакома с ним.
— Так и есть.
— Ты могла бы меня одурачить, если бы я не видела, как он танцевал с тобой. Похоже, вы с ним вполне на дружеской ноге.
— Он просто проявил вежливость.
— Угу. А я трехпалый африканский муравьед. Ладно, давай пока опустим эту тему. Что ты думаешь по поводу Маделин Робинз?
— Полагаю, вполне достойная особа.
Николь наклонилась вперед и прошептала:
— Ну и лгунья же ты, Кили Престон. Она хищница, ты прекрасно знаешь это, и она тебе абсолютно не нравится, как и всем прочим женщинам. — Николь сузила глаза и продолжила: — Мне интересно, насколько близкие отношения связывают ее с конгрессменом.
— Разве могут быть какие-то сомнения на этот счет? — с горечью спросила Кили. Куда повез Дакс Маделин теперь, когда, как она заметила, все, кому следовало их увидеть, их увидели? В ее особняк? В свой дом на Батон-Руж? А может, они сняли номер прямо в этом отеле?
— О, допускаю, она бегает за ним, но мне показалось, что он не пылает к ней такой же страстью, как она к нему, — заметила Николь.
— Я ничего не знаю об их интимной жизни, и мне на это наплевать.
Николь только вкрадчиво улыбнулась, когда Чарлз накинул ей на плечи пальто. Кили была благодарна судьбе за то, что, выходя из отеля, они никого не встретили. Она пыталась изобразить безразличие, но в душе, как никогда, сожалела, что сегодня пришла. Ей следовало прислушаться к своей интуиции и остаться дома с тем, чтобы страсть к Даксу Деверексу умерла медленной благородной смертью. А теперь раны вновь открылись именно тогда, когда они были готовы вот-вот затянуться. Теперь ей снова придется пройти через процесс выздоровления. Только на этот раз в ее ране появилась дополнительная заноза — Маделин Робинз. А сколько еще?
Кили любезно пожала руку Роджеру у своей двери и поблагодарила его за вечер.
— Надеюсь, вы хорошо провели время, — сказал он, а Кили подумала, что он, наверное, провел время не лучше, чем она.
Чарлз, отъезжая от обочины, посигналил в знак прощания.
Оказавшись дома, она ослабила жесткий самоконтроль и тяжело прислонилась к двери, затем устало, уныло побрела к ночному столику и включила маленькую медную лампу. Бросив пелерину и сумочку на софу, на которой могли бы поместиться только двое, она наклонилась и расстегнула крошечные пряжки, удерживавшие ремешки с бриллиантиками вокруг лодыжек. Вспомнила слова Дакса и вспыхнула. Попыталась убедить себя, что это от прилившей к голове крови из-за того, что посидела наклонившись, но его предложение вызвало у нее множество сексуальных образов. Сбросила туфли с ног и без высоких каблуков стала на несколько дюймов ниже.
