В течение пятнадцати часов с тех пор, как автомобильный кортеж проехал по улицам Парижа из аэропорта Шарля де Голля в сторону посольства и высадил официальную делегацию, они сидели в этой комнате.
Все, что можно было сказать как в частной беседе, так и официально от имени правительства, было сказано. Теперь им оставалось только ждать. Читать не получалось — смысл слов ускользал от них. Вид из окон, выходивших на авеню Габриэль, потерял для них все свое очарование. Говорить — слишком утомительное занятие. Думать невозможно. Так что все сидели молча, устремив перед собой отсутствующий взгляд, бессознательно молясь. Ждали.
Перелет через Атлантику прошел ужасно. К Кили без конца подходили с вопросами репортеры, ревниво относившиеся друг к другу и алчущие отнять у нее как можно больше времени. Конгрессмен Паркер, которого попросили принять участие в делегации, поскольку он возглавлял недавние слушания подкомиссии, наконец, пришел к ней на помощь, призвав репортеров оставить ее в покое и дать хоть немного отдохнуть. По-отечески покровительственным жестом он потрепал ее по плечу и настойчиво посоветовал попытаться поспать.
Но уснуть оказалось невозможно из-за присутствия на борту двух пассажиров: один из них конгрессмен Деверекс, другой — Эл Ван Дорф.
Телерепортер задавал ей какой-то сложный вопрос, когда Кили увидела входящего в дверь самолета Дакса. Она что-то промямлила в ответ, но следующего вопроса вообще не расслышала сквозь гул в ушах. Ей пришлось просить репортера повторить его.
Дакс встретился с ней глазами всего на секунду, но этого оказалось достаточно, чтобы его глаза передали энциклопедический объем информации. Они сообщили ей, что он так же, как и она, приведен в замешательство создавшейся ситуацией. Они сказали ей, что он разрывается между надеждой, что Марк окажется среди тех немногих, кому удалось выбраться живыми из Камбоджи, и отчаянием оттого, что его внезапное появление будет означать для них обоих. Его глаза желали ей счастья, но эгоистично хотели иметь возможность разделить с ней ее счастье. Они сказали ей, что он не хотел быть здесь, но у него не было иного выхода. Он не мог оставаться где-то в стороне, ожидая сообщений, ему нужно узнать немедленно, появится ли имя Марка Уилльямза в этом крайне важном списке. Но сильнее всего его глаза выражали желание обнять ее.
Все это передал один выразительный взгляд. Она не осмеливалась смотреть на него ни в течение оставшегося пути, ни с тех пор, как их проводили в эту приемную и ввели в заблуждение, объявив, будто к ним скоро выйдет представитель армии.
Если бы даже она вопреки здравому смыслу почувствовала желание посмотреть на него или заговорить с ним, ее остановил бы острый, как у орла, взгляд Эла Ван Дорфа. Он наблюдал за ней, как ученый изучает клетку в микроскоп. Кили знала, что каждое ее движение, каждое произнесенное слово тщательно записываются в его записную книжку. Она стала испытывать отвращение при виде зеленого блокнота с отрывными листами и торопливо бегущего карандаша. Несмотря на свое скрытое наблюдение, приблизился к ней он только один раз.
Прогуливающейся походкой Ван Дорф подошел к маленькой софе, на которой сидела она с Бетти. Он остановился рядом с Кили, вынудив поднять на него глаза, словно какой-нибудь проситель.
— Миссис Уилльямз, вы надеетесь, что ваш муж окажется среди этих двадцати шести? — выпалил он вопрос без каких-либо вступительных разговоров.
— Стараюсь не испытывать слишком большого оптимизма на этот счет, — ответила она.
— Но вы надеетесь, что он среди них?
Она вздернула голову и злобно посмотрела на репортера своими зелеными рассерженными глазами:
— Или вы чрезвычайно глупы, мистер Ван Дорф, или этот вопрос не достоин вас. В любом случае я отказываюсь отвечать на него. — Она почувствовала устремленный на себя удивленный взгляд Бетти, но продолжала пристально смотреть на Ван Дорфа. Наконец она победила, он опустил глаза к своей ненавистной записной книжке и сделал отметку, намереваясь, она знала, напугать ее.
Бетти дипломатично откашлялась.
— Мистер Ван Дорф, боюсь, что мы с миссис Уилльямз слишком погружены в свои собственные мысли, чтобы охотно отвечать сейчас на вопросы. Извините нас, пожалуйста, — сказала она.
Ван Дорф слегка поклонился ей, но продолжал:
— У меня последний вопрос к миссис Уилльямз. — И, снова повернувшись к ней, спросил: — Знали ли вы, что конгрессмен Деверекс также отправился в эту поездку?
— Нет, не знала до тех пор, пока не увидела его на борту самолета. — И это был честный ответ.
Ван Дорф ухмыльнулся своей лисьей ухмылкой и двусмысленно спросил:
— Как вы думаете, почему он это сделал?
Кили поняла, что вопрос задан для того, чтобы вывести ее из себя. Она спокойно посмотрела на него и ответила:
— Вам следует спросить об этом конгрессмена Паркера. Он сказал мне, что это он пригласил конгрессмена Деверекса в поездку.
— Мне кажется странным, — размышлял вслух Ван Дорф, — что из всех вашингтонских конгрессменов он выбрал именно Деверекса.
— Ничего странного, — вмешалась Бетти. Она приняла сторону Кили, хотя не совсем понимала, что за игру они ведут. — Конгрессмен Деверекс работал в этой подкомиссии, как вы прекрасно знаете, мистер Ван Дорф. Он нас поддерживал и был против законопроекта. К тому же он ветеран Вьетнамской войны. Так что не понимаю, почему вас удивляет его присутствие здесь. Ну а теперь… Ни у меня, ни у Кили нет настроения вести беседу, так что, пожалуйста…
Ван Дорф не слишком хорошо воспринимал намеки, но все же отошел, бросив напоследок на Кили еще один из своих смертоносных взглядов из-за обманчиво внушающих жалость очков.
— Спасибо, — поблагодарила она Бетти, когда он оказался вне пределов слышимости.
— Что между вами происходит? Почему он постоянно спрашивает тебя о Деверексе?
— Не знаю.
— Ты уверена?
Кили бросила быстрый взгляд на Бетти, затем виновато отвернулась. Но ее избавили от необходимости отвечать — один из солдат морской пехоты, прикомандированных к посольству, подошел к Бетти:
— Миссис Оллуэй?
— Да?
— Будьте добры последовать за мной. Вас приглашает генерал Вандерслайс.
С недоумением посмотрев на Кили, пожавшую в ответ плечами, Бетти встала и в сопровождении военного вышла через богато украшенную резную дверь.
Прошел еще один час, который Кили просидела в одиночестве. Каждую минуту она знала, что делал Дакс, хотя и не смотрела на него. Он устало провел рукой по шее. Снял пиджак и повесил его на спинку стула. Расстегнул жилет. Посмотрел на нее. Три раза кашлянул и подошел к столу, на котором лежал лед и стояли безалкогольные напитки в банках. Налил себе кока-колы в пластиковую чашку, сделал глоток и поставил ее на стол. Посмотрел на нее. Сплетя пальцы над головой, откровенно потянулся. Поговорил вполголоса с конгрессменом Паркером. Они оба посмотрели на дверь, через которую вышла Бетти с морским пехотинцем, затем снова заговорили. Он посмотрел на нее.
