Мейси попыталась улыбнуться, но это оказалось нелегко, учитывая тот факт, что Роб казался искренне огорченным. Вместо этого женщина взяла его за руку.
— Я вовсе не была там несчастна, Роб, — мягко произнесла она. — Это прекрасный дом, идеальный для ребенка. Здесь росла Дженни, неподалеку есть хорошая школа. Я не могла бы желать большего. Было бы нелепо куда-то переезжать. И, честно говоря, у меня так и не хватило денег на столь радикальные перемены, как французские окна.
— Ты сама от них отказалась.
— Я бы не стала брать твои деньги, мне хватало своих. У меня имелся дом, и этого было достаточно.
Роб повернул руку ладонью вверх, сжимая ее нежные пальчики.
— Но ты не считаешь его своим.
«Нет, — хотела ответить Мейси. — Я все время чувствую, что это должен был быть наш дом, что здесь по-прежнему есть место для тебя».
— Забудь об этом, — посоветовала она. — Я вела себя глупо.
— Потому что не хотела, чтобы я остался.
Это был не вопрос, и Мейси только вздохнула:
— Это…
— Сложно?
— Да. Столько всего похоронено, о чем мы никогда не говорили… И все же проблемы никуда не делись, они по-прежнему остаются под огромной горой пепла. А если ее тронуть…
Роб нежно провел шероховатым большим пальцем по тыльной стороне ее ладони.
— Может, было бы лучше открыть окна, чтобы сдуть пепел, Мейси, — произнес Роб, начисто забыв свое недавнее решение оставить прошлое позади. — Поговорить о том, что раньше ускользало от нас.
— Например?
Он тихо рассмеялся и откинулся на спинку стула, отпустив руку бывшей жены.
— Если бы я знал… Ладно, забудь об этом. Я не хочу тебя стеснять. Остановлюсь в гостинице.
— Не глупи. Твои вещи уже у меня, смысла нет. К тому же дверь спальни запирается.
Господи, зачем только она это сказала?!
Роб удивленно посмотрел на Мейси своими пронзительными синими глазами:
— Тебе не нужно запирать дверь. Все, что нужно, — как и всегда, — это просто сказать мне «нет».
— В этом-то и проблема, верно? — не подумав, ответила она. — Кажется, я не могу тебе отказать.
Роб на мгновение прикрыл глаза.
— Ну, раньше у тебя получалось. После того как родилась Дженни, все люки были надежно задраены.
Мейси ахнула от возмущения:
— Но… тогда все было иначе! Я была… не знаю, напугана. Роды тоже повлияли. И ты казался совсем другим. Равнодушным.
— Равнодушным?! Мейси, я никогда не был к тебе равнодушен! Я хотел дать тебе возможность оправиться!
— Вот как? — Она нервно рассмеялась и потерла внезапно замерзшие руки. — Мне так не показалось. Было ощущение, что ты вообще не можешь находиться со мной в одной комнате.
— Я боялся прикасаться к тебе, — признался Роб. — Боялся, что сделаю тебе больно. Миссис Макрей отвела меня в сторонку и деликатно объяснила, что у тебя сейчас не самый легкий период. Я не представлял, что именно это могло означать…
— Но ты так ни разу не спросил.
— Нет, — после долгой паузы признал он. — Не спросил.
— Ты мог бы просто поддержать меня. Обнять. Лечь со мной в постель и обнимать всю ночь. Правда, после того, как родилась Дженни, ты не слишком к этому стремился. А когда я ее кормила, убегал как от чумы.
— Я не хотел тебя смущать.
Мейси рассмеялась, не веря своим ушам:
— Господи, Роб, ты ведь ее отец! Ты знал мое тело не хуже собственного! Так с чего мне было стесняться? Я думала, это ты смущаешься!
Роб устало рассмеялся и поднял руку, привлекая внимание официанта.
— Ладно, пойдем отсюда, — произнес он. — Хочу подышать свежим воздухом.
Они покинули ресторан и пошли по берегу реки, задержавшись у того местечка, где днем останавливались перекусить. Роб повернулся к женщине и взял ее руки в свои. Его глаза оказались в тени, и Мейси не могла разобрать их выражение.
— Мейси, мне очень жаль. Если бы я мог вернуть прошлое, я бы это сделал. Но нам остается только жить с тем, что есть. Я не думаю, что многое изменилось. Мы по-прежнему не знаем друг друга, живем в разных концах страны. Может, ты и права, и лучше оставить кучу пепла в покое.
— Возможно, — согласилась Мейси, хотя у нее в глазах стояли слезы. Они пытались похоронить свою любовь, но она так и не умерла, голодая и не зная тепла, как узник в подземелье.
Мейси высвободилась и отвернулась от него, слепо направляясь к дому, почти ничего не видя из-за слез. Роб молча проследовал за ней.
— Кофе? — спросила женщина, когда они вошли, пытаясь быть вежливой.
— Нет. Думаю, я сразу лягу спать, завтра предстоит долгая дорога.
— Ты так и не отдал мне приглашения.
— Сейчас. К ним прилагается диск со списком гостей, полными именами и прочим, так что можешь напечатать текст, вместо того чтобы писать от руки.
— Их не так уж много, верно? Можно начать прямо сейчас, и тогда завтра ты увезешь приглашения вашим шотландским соседям и сможешь сразу же их разослать.
— Нужно еще их разложить.
Мейси взглянула на часы:
— Роб, еще только десять. Если, конечно, ты не изменил своим привычкам, то раньше полуночи не ложишься. Можем вместе начать. Я буду складывать, а ты писать. У тебя почерк красивее моего.
— Зато он нечитаемый.
Это было правдой. Почерк Роба был очень интересным, индивидуальным, но совершенно неразборчивым.
— Хорошо, ты складывай, а я буду подписывать, — предложила Мейси. — Поставлю чайник… Или ты можешь лечь спать, а я все сделаю сама.
— Я думал, ты не хочешь, чтобы я путался под ногами.
— Уверяю тебя, разбираться в одиночестве с приглашениями я жажду еще меньше.
Роб улыбнулся и отправился за карточками, пока Мейси ставила чайник на огонь.
— Чай или кофе? Или тебе чего покрепче?
— Кофе, — решил Роб, приготовившись к долгой бессонной ночи. И подумав заодно о том, что трезвая голова — это то, что надо, если он не хочет выбить ею дверь спальни Мейси.
К тому времени, как женщина принесла две чашки кофе в столовую — по совместительству мастерскую и кабинет, — Роб уже выложил приглашения стопками на столе, чтобы Мейси могла начинать писать имена и адреса приглашенных.
— Итак, взглянем на список, — произнесла она, опускаясь на стул рядом с мужчиной. Тот сразу же ощутил теплый, нежный аромат, круживший голову.
Роб вставил диск в ноутбук и углубился в свое занятие.
— Наконец-то! — вздохнула Мейси, протягивая Робу стопку с приглашениями. — Марки есть?
