— Почему ты оставила работу? Что тебя не устраивало? — спросил он. Его все больше интересовала эта маленькая хрупкая женщина, которая все бросила, чтобы ухаживать за умирающим дядей, а теперь еле сводит концы с концами, работая на его земле.
— О, я занималась семейным правом. Имела дело с избалованными супругами, которые ссорились из-за имущества и боролись за детей. Они меня бесили. Многие выставляли такие ничтожные причины для развода, словно у них с самого начала не было настоящего фундамента для брака.
— Скорее всего, так оно и было.
С кружкой чая она присела на перевернутое ведро и показала ему на мешок с соломой, Сэм опустился на него, привалился к стене, рассеянно наблюдая за коровами.
Выпив чай, Джемайма вздохнула и поднялась.
— Надо работать. Мотор в порядке, спасибо, что починил.
— Не за что. Когда ты закончишь?
— Когда навоз уберу. Приходится держать коров взаперти из-за снега, потому и уборки больше.
Он почувствовал, что готов совершить опрометчивый поступок, но остановиться не мог.
— Хочешь, помогу?
— Ты серьезно? — Ее лицо словно осветилось изнутри, и он смущенно усмехнулся.
— Вполне. С нетерпением жду указаний.
Их взгляды скрестились. Джемайма снова улыбнулась той самой улыбкой, от которой у него внутри все переворачивалось, а его решимость таяла как снег.
— Спасибо, — пробормотала она, и он понял, что готов для нее на все.
Сэм трудился как безумный. Джемайма закончила дойку, вылила молоко в бак, сокрушаясь, что ничего больше не может сделать, пока не включат электричество. Сэм ловко орудовал вилами, тихо насвистывая, и не знай она, как обстоит дело, вполне могла бы подумать, что он в прекрасном настроении.
Она подошла к Сэму, отобрала у него вилы.
— Теперь я сама справлюсь, — сказала она, и Сэм отступил в сторону, недоуменно нахмурившись.
— Я могу закончить.
— Не надо. Правда. Собирай вещи и поезжай к своим.
Сэм отнял у Джемаймы вилы и оперся на них, испытующе глядя на девушку.
— Я сделал что-то не так? — мягко спросил он, и у нее вдруг возникло нелепое желание положить ему голову на плечо и хорошенько выплакаться.
— Нет... ты тут ни при чем.
— Оуэн?
— Нет, он тоже ни при чем. Все в порядке. Просто поезжай. Я правда справлюсь.
Он кивнул и вышел, поставив вилы у двери. Джемайма смотрела, как он пересек двор в сопровождении Джесс и скрылся в кухне.
Без него ей будет лучше.
Так проще...
ГЛАВА ПЯТАЯ
Ей не хватало Сэма. Смешно, правда? Целый год Джемайма прекрасно прожила в одиночестве, а Сэм пробыл здесь всего пару дней, даже и того меньше, и вот на тебе! Она скучала по нему, ей не хватало его смеха, его общества, даже его несносной привычки насвистывать себе под нос!
И кроме того, ей не хватало его защиты. Днем заехал Оуэн на своем тракторе — привез воды — и нашел Джемайму в коровнике с телятами.
Ничего угрожающего он не сделал.
Просто подошел очень близко, навис над ней и спросил, уехал ли Сэм.
— Да... уехал к бабушке, — кивнула она и ощутила прилив раздражения, заметив в его глазах торжествующее выражение.
— Он тебе вообще был ни к чему, — буркнул Оуэн тоном собственника, что лишь усилило ее раздражение.
— Нет, он появился очень вовремя, — упрямо возразила Джемайма. — С водой помог.
— Могла меня попросить, — гнул свое Оуэн. — Ты же знаешь, я бы помог. Для тебя я на все готов.
Она взглянула в его большие карие глаза и вспомнила прозвище, которое дал ему Сэм: Бык Оуэн.
Очень точно. Большой, неуклюжий, верный и совершенно нечувствительный.
— Знаю, что помог бы. — Она подавила вздох. — Спасибо. Я тебе очень благодарна за помощь... Хорошо иметь надежных соседей.
— Я не просто сосед, — обиделся Оуэн.
— Тогда друг, — поспешно поправилась Джемайма, прежде чем он успел продолжить. — Повторяю, я очень благодарна, но мне надо работать: покормить кур, собрать яйца.
— Давай помогу.
— Да нет, незачем. Ты и так уже много сделал. Теперь я обойдусь.
Он недовольно заворчал, но пошел к выходу. Она облегченно вздохнула. Привалилась к стене коровника и слушала, как отъезжает трактор. Потом заперла телят, взяла фонарь и направилась в курятник.
Началась оттепель. С характерной для этого времени года непредсказуемостью погода поменялась в течение двух суток на противоположную. Лежащий на ветвях деревьев снег отяжелел и начал комьями падать на землю, как созревшие плоды. Джемайма прислушалась к неумолчной капели, журчанию воды в реке и почувствовала облегчение.
Если оттепель продолжится, можно выпустить коров на пастбище, они напьются вволю, незачем будет таскать воду, так что она никому не будет обязана.
Джемайма накормила кур, вернулась в дом, выпустила собак погулять. Для Нудл снег слишком глубок, она не может бегать весь день, а Джесс набегалась от души еще утром, так что их можно закрыть в доме. Джемайма вдруг поняла, что поднимается на холм в направлении дома Дика и Мэри — и Сэма! — и заставила себя остановиться. Глупо. Глупо, глупо, глупо! Оставь его в покое.
Она повела собак в другую сторону, вспоминая вчерашний вечер, когда они все вместе отправились к Мэри и так весело провели время.
Сэм упал в сугроб, и если бы не появился Оуэн...
Безумие. Хватит себя растравлять!
Собаки побежали за ней в кухню. И там ей не хватало его присутствия. Стул, всегда бывший стулом дяди Тома, за два дня стал принадлежать Сэму и теперь стоял у камина, мучая ее своим видом.
Она накормила собак, просто чтобы чем-то заняться, потом пожарила яичницу и чуть не сожгла ее, у Сэма получилось гораздо лучше...
— Это нелепо! Прекрати! — приказала она себе, но это было трудно — нечем заполнить пустоту.
Джемайма поднялась наверх, сняла с его кровати белье, бросила в угол ванной. Постирает, когда дадут свет и можно будет воспользоваться стиральной машиной. От простыни исходил легкий запах его тела, и ей пришлось сделать усилие, чтобы не поднять ее и не прижать к лицу.
Нелепо... Надо больше выходить из дома. Она с ума сходит, просто сходит с ума. Сидит здесь взаперти в полном одиночестве, в компании кур и коров.
Хотя Оуэн, конечно, всегда к ее услугам!
Она спустилась в кухню, поставила чайник, включила радио. Батарейки почти разрядились, из приемника шел ужасный треск, она выключила его и долго сидела неподвижно, прислушиваясь к посапыванию Нудл.
