— Что делают дети?
— Играют в реке. Их слышно. Им хорошо. Не переводи разговор на другую тему.
Он снова притянул ее на коврик и поцеловал, всего лишь легким поцелуем и всего лишь раз, но она почувствовала, что уже тает и сдается.
— А что ты делаешь сегодня вечером?
— Работаю, — ответила она слабым голосом.
— Я хочу повести тебя пообедать.
— Нет.
— Ты это часто повторяешь. Почему бы не сказать «да»?
Его губы улыбались, а глаза были серьезными, и Джорджия поняла, что задела его. Она снова села и позвала детей.
— Пошли. Нам надо ехать. Мне нужно поработать.
— Тебе же надо осмотреть сад.
— Я приеду на следующей неделе с Терри, если не возражаешь. Тебе не обязательно быть здесь, нам только понадобится войти в сад. Джо, Люси, пошли, пожалуйста!
Она поднялась и стала беспорядочно бросать вещи в корзинку, пока Мэтт не забрал ее и не уложил все аккуратно.
Ворча и хныча, пришли дети, но она настояла, и через несколько минут они отправились домой.
Ехали в напряженном молчании. Дети притихли, они устали после возни в речке, и Джорджия пожалела, что предлагала Мэтту показать студию. Хотелось только, чтобы он ушел, оставил ее на какое-то время одну. Он был слишком сильным стимулом ее возбуждения, интереса.
Но она зря беспокоилась. Он высадил их, махнул на прощание и, даже не оглянувшись, уехал. Конец беспокойству. Очевидно, то обстоятельство, что она столько раз осаживала его, возымело действие.
Ее разочарование нельзя было выразить словами!
Она вскипятила чайник, налила себе чашку чая, потом ушла поработать в студию, оставив детей перед телевизором.
Время летело незаметно. Она трудилась, пока не закончила лондонский проект, собрав вместе всю работу, которую проделала ее команда, потом, удовлетворенная, откинулась и посмотрела на часы.
— О боже, — удивилась она, — шесть часов!
Положив законченный проект на чертежную доску у двери, она спрятала другие чертежи в ящик с планами и огляделась.
Так выглядело лучше. Прибрано и готово к следующему проекту: подробному обзору и плану посадок в саду Мэтта вместе с оформлением.
Напевая, она прошла в холл, когда с лестницы слетел вниз Джо с широко открытыми глазами.
— Мама, помоги, горит! — кричал он.
— Что? — По спине пробежал холодок ужаса, она посмотрела вверх и увидела в спальне мерцающее пламя. — Боже милостивый! А где Люси?
— В гостиной, смотрит телик.
— Быстро на улицу. Попроси Дженни вызвать пожарную команду. Ни за что не входи в дом!
Она вытолкнула его за дверь, побежала в гостиную, подхватила Люси и, не помня себя, сгребла с полки детские фотографии и альбомы.
— Уходим, — сказала она, выталкивая за дверь Люси, а в это время пламя перекинулось на лестничную площадку.
На дорожке собрались ее соседи, и она побежала к ним, чтобы узнать, где Джо, потом обернулась и стала смотреть, как горит ее дом. Их дом.
— Красная книга, — вдруг похолодев, вспомнила она и побежала обратно.
— Джорджия, остановись! — закричала Дженни, но она не обратила никакого внимания. Помнила, где была книга — в студии, около двери, рядом с законченным лондонским проектом. Как бы то ни было, горело только наверху, и она была вне опасности.
Она пробежала через холл в студию, схватила Красную книгу об Эвелинге Рептона и лондонский проект и снова выскочила, уже когда дом, казалось, разрывался от пылающей ярости. Занавеси-факелы вылетели в открытые окна. Послышались сирены пожарных машин.
— Отойдите с дороги, — попросила Дженни соседей и отвела их с дорожки в свой сад, когда пожарные машины подъехали к дому и пожарники побежали к нему, разворачивая шланги.
— Внутри кто-нибудь есть? — прокричал мужчина. — Какие-нибудь животные?
— Нет. Все на улице, — ответили соседи, и тут Джорджия не смогла больше смотреть. Она отвернулась, прижав к себе детей и все еще держа в руках книгу и проект.
— Это я виноват, — признался Джо, но она не дала ему говорить.
— Все хорошо. Ты нас спас. Теперь не волнуйся.
Что он хотел сказать? Что он поджег? Ее бросило в дрожь. Ей не справиться с этим.
Дженни забрала у нее из рук книгу и бумаги и отнесла их в свой дом, потом вернулась.
— Ты в порядке? — с беспокойством спросила она. Нет, подумала Джорджия, ей необходим Мэтт. И он возник как по волшебству, пробрался сквозь толпу и обнял ее и детей.
— Слава богу, вы живы, — хрипло промолвил он, и она опустила голову ему на грудь и разрыдалась. Он обнял ее, бормоча слова утешения, а позади них бушевало пламя.
Потребовалось всего несколько минут, чтобы потушить огонь. Пожарники начали открывать окна и проветривать дом. Запах был ужасный: едкий, горький и обволакивающий.
— Я хочу посмотреть.
— Не глупи. Туда нельзя идти. Там опасно.
— Я хочу посмотреть, насколько все выгорело, — настаивала она.
— Побудь здесь.
Он пошел к дому, коротко поговорил с одним из офицеров пожарной команды и подошел уже с ним.
— Миссис Бекетт? Я начальник пожарной команды Берни Уоррен. Сожалею о вашем доме, но вы живы и здоровы, и сейчас все под контролем.
— А войти можно? Он покачал головой.
— Пока нет. Извините. Нам нужно поднять крышу и убедиться, что не тлеют стропила, — объяснил он. — Скорее всего пострадали только спальни. Какие у вас соображения, почему загорелось?
Она посмотрела на прижавшегося к ней Джо, глаза которого были широко раскрыты от ужаса.
— Не знаю. Джо, дорогой, что случилось? — спросила она, обняв его за плечи и крепко прижимая к себе. — Можешь сказать нам?
— Это бумага, — пробормотал тот. — Я положил ее поверх лампы, и она вся сморщилась и потемнела. Я это и раньше делал. Я не думал, что от этого может загореться...
— Только-то? Всего лишь листок бумаги? Мальчик кивнул.
— Но я бросил ее в мусорную корзину. Все бумаги загорелись, а потом шторы. Я попытался залить их водой из ванной, но пламя стало таким большим, я не знал, что делать...
Он заплакал, дрожа всем телом. Мать крепче обняла его.
— Все в порядке. Это был несчастный случай. Все в порядке, Джо. Все хорошо.
— Что ж, звучит достаточно убедительно, — сказал офицер-пожарник. — Я напишу отчет на основе этого. И знаете, мадам, вы не сможете остаться здесь сегодня вечером. Может быть, вам что-нибудь вынести? Боюсь, вся одежда наверху пропахла дымом, может даже, обгорела.
