— Да, взлететь на огромную высоту — это потрясающее ощущение, — сказал Лайл. — Спуск вниз — уже другая история. Лунарди понятия не имел, как управлять этой штуковиной. Он взял с собой весла, думая, что сможет грести ими в воздухе.
— Но он сделал попытку, — возразила Оливия. — У него была мечта, и он ее осуществил. Благородное дело. И здесь стоит камень, который увековечил это событие для потомков.
— Он взял с собой кота, собаку, голубя и корзину с едой. То, что он запасся едой, понятно. Но зачем он взял животных? В любом случае голубь скоро улетел, а коту воздушное путешествие оказалось противопоказанным, и он был отпущен на небольшом расстоянии от Лондона.
Оливия рассмеялась открытым, бархатистым каскадом звуков, изумившим Лайла. Он ничем не напоминал тот серебристый смех, которым пользовались многие женщины. Это был низкий и гортанный приглушенный смех, от которого у него мурашки побежали по спине.
Этот смех вызывал в воображении опасные образы — занавеси кровати, трепещущие на ветру, смятые простыни. На какое-то время он оглушил Лайла.
— Тоже хорошо, — сказала Оливия. — Ты можешь себе представить? Корзина воздушного шара. Маленькое пространство, доверху заполненное провизией, веслами, инструментами, а вдобавок там собака, кот и голубь. И тут кота начинает тошнить. Могу представить себе выражение лица Лунарди. Как он, должно быть, хотел выкинуть проклятое животное за борт! Интересно, коснулся ли он поверхности земли, когда высаживал его?
— Ты же знаешь, Оливия, я не обладаю фантазией… — Но тут Перегрин зафыркал от еле сдерживаемого смеха и в следующий миг уже открыто смеялся, вообразив картины, нарисованные ею.
На мгновение исчезли все его обиды и разочарования, и Лайл опять превратился в беззаботного мальчишку. Он прислонился спиной к ограде и хохотал так, как не хохотал уже целую вечность.
Потом Лайл рассказал ей историю о мисс Летиции Сэйдж, первой британской женщине-воздухоплавательнице весом в четырнадцать стоунов,
[9]
которая летела на следующем шаре с другом Лунарди — Биггинзом.
Естественно, Оливия изобразила сценку в лицах: корзина, крутящаяся на ветру, крупная женщина, которая падает на пол, прямо на перепуганного Биггинза. Но в это самое время ветер меняется и Биггинза минует участь быть раздавленным.
Она не просто пересказывала, она изображала это, имитируя голоса всех персонажей, включая животных.
Обмениваясь историями и смеясь над ними, они сблизились. Это было непреднамеренно и так естественно. Как в прежние времена.
Лайл мог бы оставаться там очень-очень долго, забыв о злости и негодовании, и просто наслаждаться ее обществом. Он соскучился по Оливии, и этого факта нельзя было отрицать. Он вспомнил, как мир, казалось, обрел необходимое равновесие, когда Оливия затащила его в холл тем вечером, всего лишь несколько дней назад, и заявила: «Рассказывай».
Разумеется, у нее не заняло много времени снова весьма эффектным образом нарушить порядок в его мире, и ему все еще хотелось хорошенько наказать ее за это. Но в этот самый момент он был ослеплен и счастлив, как не был счастлив очень давно.
Лайл не спешил покидать это место, даже когда резкий порыв ветра хлестнул его, как пощечина, по лицу. Но он заметил, что Оливия задрожала.
— Нам лучше вернуться, — проговорил он.
Она кивнула в ответ, не отрывая взгляда от памятного валуна.
— У леди было достаточно времени, чтобы посплетничать о том, чем именно мы здесь занимаемся.
— Что за парочка! — сказал Лайл. — Как, черт возьми, тебе удалось убедить моих родителей, что они годятся в компаньоны? Если речь зашла об этом, я ума не приложу, как тебе удалось убедить их…
— Лайл, ты же прекрасно знаешь, что объяснение обмана противоречит кодексу Делюси.
— Значит, ты обманула, — пришел к выводу Лайл, внимательно рассматривая ее слегка улыбающийся профиль.
— Всеми мыслимыми способами. — Оливия повернулась, чтобы встретиться с ним взглядом, ее синие глаза смотрели бесхитростно и, казалось, ничего не скрывали. — Ты все еще сердишься на меня?
— Я просто в ярости.
— Я тоже на тебя зла, — сказала Оливия. — Но я ненадолго забуду об этом, потому что ты показал мне памятник, вместо того чтобы читать скучные нотации о морали, этике и всем прочем.
— Я никогда не читаю нотаций! — возразил он.
— Ты делаешь это постоянно, — не согласилась Оливия. — Обычно я нахожу их довольно милыми, но сегодня у меня нет настроения. Поскольку ты сдержался, я готова расцеловаться и помириться. Естественно, не в буквальном смысле.
Лайл понял, что смотрит на ее губы. Он осторожно перевел взгляд на правое ухо Оливии, сочтя его более безопасным объектом. Напрасно. Ухо оказалось маленьким и изящным. С него свешивалась филигранная золотая серьга с нефритом. Он ощутил, что его голова непроизвольно клонится к ней.
Лайл заставил себя отвести взгляд от Оливии и смотреть на установленный валун, на лужайку, куда угодно, только не на нее. Слишком много женственности излучала Оливия, стоя так близко к нему, и куда, к дьяволу, подевался этот ветер? Он улегся так же внезапно, как и поднялся.
Лайлу сжало грудь, ему стало трудно дышать.
Он повернулся, чтобы сказать, что им пора уезжать.
В тот же самый момент Оливия повернула к нему голову, слегка потянувшись вперед.
Ее губы коснулись его губ.
Лайл был ошеломлен случившимся.
Какие-то трепетные мгновения они просто смотрели друг на друга, а потом отпрянули в стороны так, словно между ними проскочил разряд молнии.
Оливия резко закрыла ладонью рот, будто ударила себя по губам.
С колотящимся сердцем Лайл проделал то же самое.
Касаться губ было бесполезно. Оливия знала, что никогда не сможет стереть это: упругое, теплое прикосновение, дразнящий намек на его вкус.
— Ты не должен был подставлять свои губы! — отрезала Оливия.
— Я поворачивался, чтобы заговорить с тобой, — возразил Лайл. — Твои губы не должны были оказаться так близко.
Она перелезла через ограждение.
— Я не в буквальном смысле говорила, что хочу поцеловаться и заключить мир.
— Ты сама меня поцеловала!
— Предполагалось, что это будет легкий сестринский поцелуй в щеку!
Оливия надеялась, что так и задумывала это. Она надеялась, что не потеряла рассудок.
— Ты мне не сестра, — сказал Лайл в своей обычной педантичной манере, следуя за ней. — Мы с тобой не связаны родством. Твой приемный отец был когда-то женат на сестре моего отца.
— Благодарю за урок по генеалогии, — ответила Оливия.
— Дело в том, что…
