— Я никогда не был в гробнице с тобой. — Лайл начал клонить голову к ней, туда, где на висках плясали редкие кудряшки.
— Осторожно, свеча, — предупредила Оливия, и в тот же самый момент Лайл почувствовал, как на его руку капнул горячий воск.
Он выровнял свечу, и пламя осветило линию известкового раствора вокруг камня. По обеим сторонам кто-то нацарапал маленькие крестики.
— Вот, — сказала Оливия. — Неужели это…
— Да. — Лайл поднес свечу. — Крестами помечено место.
— Боже мой! — сжала его руку Оливия. — Не могу поверить. Это старые царапины, да?
— Старые, — успокоил Лайл. — И метки стоят на растворе, не на камнях. Старые метки, старый раствор.
Повсюду в других местах метки стояли на камнях.
У Лайла заколотилось сердце. Возможно, это ничего не значит. Возможно, это очередная шутка кузена. Значки были старыми, но невозможно было сказать, насколько старыми они были. Десять лет, двадцать или двести?..
— О, Лайл, мы нашли это место! — Оливия повернулась к Лайлу. — Мне не важно, что это. Но оно старое, мы искали и нашли.
Лайлу тоже было все равно, что это. Он поставил свечу в углу, обхватил Оливию за талию и оторвал от пола, чтобы их глаза оказались на одном уровне.
— Ты сумасшедшая девчонка, — сказал он. — Сумасшедшая, умная девчонка.
— Спасибо. — Оливия обвила руками его шею. — Спасибо тебе. Если мы ничего больше не найдем, спасибо тебе за это.
Лайл поцеловал ее. Он поднял ее, чтобы сделать это. Она ответила на его поцелуй. Поцелуй был долгим и страстным, как будто это был их последний шанс.
Потом Лайл медленно поставил ее на пол. Он взял свечу и стал делать то, что делал всегда. Осматривать. Оценивать. Решать. Он изучил известковый раствор. Он учел варианты. Он решил.
— Нам нужно зубило, — пришел он к выводу.
Это длилось целую вечность. Они принесли кирки, но Лайл сообразил, что размахивать киркой с пользой для дела в таком небольшом пространстве невозможно.
Поэтому они ковыряли раствор, стоя бок о бок, их тела время от времени касались друг друга в процессе работы.
Постепенно раствор отскакивал от краев камня, пока наконец они не освободили его настолько, чтобы можно было сдвинуть.
— Раствор оказался не таким твердым, как я ожидал, — заметил Лайл. — Я думал, на это у нас уйдет несколько часов. — Он покачал камень. — Похоже, он не такой тяжелый, как кажется. Хочешь попробовать сдвинуть его вместе со мной или пошлешь за прислугой?
— Как ты можешь спрашивать? После того, сколько времени мы потратили на тот досадный клочок бумаги и на те упрямые стены? После всего этого я позволю слугам насладиться триумфальным моментом?
— Но мы не знаем, будет ли он триумфальным, — возразил Лайл.
— Мне все равно, даже если то, что мы обнаружили, окажется всего лишь парой башмаков кузена Фредерика. Мы ведь что-то нашли.
— Ладно, — согласился Лайл. — Положи руки вот сюда и поддерживай камень, а я буду двигать.
Оливия выполнила его указание, и медленно, дюйм за дюймом, камень стал выходить из стены.
Тем не менее это произошло немного быстрее, чем ожидала Оливия. Задняя кромка камня появилась так внезапно, что она оказалась не готова и упустила бы его, но Лайл быстро подхватил камень.
Спереди камень ничем не отличался от других камней, но он был выдолблен на несколько дюймов в глубину.
Лайл взял свечу. Оливия встала на цыпочки, пристально вглядываясь в дыру, в которую был замурован камень.
Там лежал окованный железом сундучок.
Глава 18
По крайней мере показалось, что это кованый сундучок. Оливия стояла, открыв от изумления рот. Она на самом деле не ожидала найти сундучок с сокровищами.
Она не знала, что они найдут, но кованый сундучок ожидала найти меньше всего.
— Черт возьми, — пробормотала она. — Ну и ну!
— Похоже на сундучок, — сказал Лайл.
— Это земля? Это он такой грязный? Или сгнил?
— Похоже, что сначала его хранили где-то в другом месте, — пояснил Лайл. — Может, закопали в землю, а потом передумали. — Лайл протянул руки и взялся за сундучок с обеих сторон, потянул, но он не сдвинулся с места. Лайл потянул сильнее и сдвинул его на долю дюйма.
Лайл был сильным, Оливия знала. Он мог легко поднять ее. Оливия была ростом выше многих женщин, да и худощавой ее нельзя было назвать. Но он легко поднимал ее и ставил на место, как будто она была заварочным чайником.
— Сундучок оказался тяжелее, чем я думал, — сказал Лайл. — Для этого мне нужен Николс.
Лайл вышел.
Оливия осталась. Она смотрела на сундучок и не верила своим глазам. Она все еще пыталась убедить свой разум поверить тому, что видели ее глаза, когда появились Лайл с Николсом и принесли набор инструментов.
Оливия стояла в сторонке, пока они счищали грязь с сундучка.
Вот то, чем они занимаются в Египте, подумала она.
В процессе чистки появилась ручка. Николс потянул за нее, а Лайл помогал направлять движение. Они вынули сундучок из отверстия в стене и с видимым усилием опустили его на пол.
— Поразительно тяжелый, — сказал Лайл. — Надо перенести его в соседнюю комнату, чтобы хорошенько видеть, что мы делаем.
После того как Николс отчистил вторую ручку, они с Лайлом вынесли сундучок в караульное помещение.
Николс продолжил отчищать сундучок от грязи. Через пару минут он остановился, а потом продолжил свою работу, но уже медленнее и осторожнее.
Просто стоять и спокойно наблюдать за этим процессом было трудно. Оливия сгорала от нетерпения.
— Полагаю, именно так ты обращаешься с древними артефактами, — сказала она. — Неудивительно, что этот процесс, как ты сказал, требует терпения. И это всего лишь сундучок. Даже мое воображение не в состоянии понять, сколько терпения требуется, чтобы раскопать гробницу или храм.
— Песок — совершенно другое дело, — сказал Лайл. — К тому же у нас есть команда мужчин. Но даже так… Какие-то затруднения, Николс?
— Нет, ваше сиятельство. Но мне кажется, лучше соблюдать осторожность.
— Надеюсь, он не взорвется, а? — спросила Оливия. — Кузен Фредерик обладал странным чувством юмора.
— Такой опасности нет, мисс, — успокоил ее Николс. — Просто определенные признаки указывают на то, что это работа немецких мастеров шестнадцатого или семнадцатого века.
Оливия еще не свыклась с мыслью, что они нашли сундучок. Ей потребовалось несколько мгновений, чтобы понять смысл сказанного.
— Германия, — произнесла она. — Шестнадцатый или семнадцатый век.
