Но если так суждено, пусть забирает их обоих или ни одного. Он не отдаст ее ни мужчине, ни силе природы, как бы велика она ни была. Руперт еще крепче прижал Дафну к себе и старался удержать плащ, не переставая молиться, чтобы буря закончилась поскорее, пока они не задохнулись.
Он больше не тратил дыхания на ободряющие слова, которые она все равно не слышала. Он только снова и снова прижимался губами к ее волосам, надеясь, что она поймет: он охраняет ее. Пока он жив, с ней не случится ничего плохого.
Спустя целую вечность буря начала затихать. Ветер все еще был силен и по-прежнему швырял на них песок, но уже утратил прежнюю свирепость. Вертящиеся столбы песка удалялись, унося свою разрушительную силу куда-то дальше.
Руперт поднял голову, осторожно освободил край плаща и выглянул наружу.
— Думаю, нам можно дышать, — сказал он. Дафна шумно выдохнула и закашлялась.
— Простите, — сказал он и поцеловал ее в висок. — Простите, я не собирался ломать вам ребра.
Он убрал руки с ее талии. Она подняла голову, затем немного сползла с его бедра. Ему хотелось удержать ее. Хотелось сжать в объятиях, чувствовать, как ее мягкие волосы щекочут его подбородок. Дафна отползла от него подальше и выплюнула песок.
— С вами все в порядке? — спросил он. — Как ваша нога?
Она попробовала пошевелить ею.
— Кажется, в порядке, — сказала она. — В башмаках и в шароварах у меня полно песка, надо отдышаться.
Она, подтянув колени, обхватила их руками и положила на них голову.
Руперт огляделся. Ветер намел огромную кучу песка у входа в расщелину. Карсингтон осторожно поднялся и посмотрел на юг. Там нарастала новая желтая волна.
— Хм, — произнес он.
— Да, через минутку встану.
— Не уверен, что у нас есть эта минутка, — сказал он. — И я не желаю быть похороненным здесь. — Руперт рывком поставил Дафну на ноги и потащил ее и ослика за собой вверх на гору.
После того как ее резко поставили на ноги и потащили по склону горы, Дафна снова стала задыхаться. У нее не было сил разговаривать. Руперт все равно не стал бы ее слушать. Как она скоро поняла, он правильно оценил ситуацию.
Оглянувшись, Дафна увидела, почему Руперт так поспешно покинул их убежище. Песок почти наполовину засыпал его, а приближался еще один смерч.
К счастью, для подъема к гробницам по склону горы были протоптаны или высечены в камнях тропинки. Опираясь на Руперта, Дафна двигалась достаточно быстро. Она радовалась, что надела турецкие шаровары, не сковывавшие движения. Ослик вообще не испытывал никаких трудностей и послушно трусил вслед за ними.
Дафна подумала, куда делся ее ослик, и жив ли еще, бедняга. Она поискала его взглядом, не очень надеясь найти. Видимость, в лучшем случае, можно было назвать сомнительной. Солнце или светило сквозь завесу песка зловещим красным цветом или становилось совершенно невидимым. Было невозможно долго смотреть в одном направлении. Глаза, уши, нос и рот забивались песком. Из-за него едва можно было дышать. Одни только усилия защититься от него отнимали у Дафны последние силы. Она заставляла себя не оборачиваться и не смотреть на смертоносное чудовище, мчавшееся к ним, а сосредоточить внимание на своем спутнике.
Дафна вспомнила охватившую ее панику, когда упал ее ослик и она увидела страшную песчаную волну, накатывавшую на нее. На мгновение ослепленная взметнувшимся песком, она испугалась, что осталась одна, но в то же мгновение Руперт оказался рядом.
В его присутствии Дафну ничто не страшило. Она прошла вслед за ним сквозь абсолютный мрак пирамиды. Ее арестовывали и сажали в тюрьму, как обыкновенную преступницу. Она врывалась в комнату, полную головорезов, и нападала на них. Она становилась на колени около умирающего торговца коврами и пыталась помочь ему, когда последние капли крови вытекали из его перерезанного горла. Она стреляла из пистолета и ружья, хотя огнестрельное оружие всегда вызывало у нее ужас. Даже сейчас Дафна не понимала, как она смогла все это сделать.
Она выживет и теперь, только надо держаться поближе к нему, не допустить, чтобы его убили, и это препятствие скоро тоже останется позади.
Руперт втолкнул ее в первую же гробницу, которая оказалась на их пути. Ослица заартачилась. Она попятилась, вырывая узду из рук Карсингтона. Затем застыла на пороге, издавая неприятный рев.
— Гермиона, иди сюда, — приказал Руперт.
Ослица продолжала реветь и бить копытом.
— Гермиона, не вынуждай меня заставлять.
— О, ради Бога! — вмешалась Дафна. — Это египетская ослица. Та ала хенех, — строго сказала она возбужденному животному. — Та ала.
Ослица фыркнула и вскинула голову.
— Та ала, — повторил Карсингтон.
Ослица рысцой вбежала внутрь и, подойдя прямо к нему, ткнулась носом в его плечо.
Дафну это почему-то совсем не удивило.
— Она боится, — сказал Руперт, поглаживая ослиную морду. — Девочку пугает запах.
Дафна постепенно привыкала к запаху смерти. Не обычной смерти, а запаху мумий, не выветрившемуся за тысячелетия и застывшему в воздухе Египта, став его отличительной чертой.
— Это лучше песчаной бури, — сказала Дафна. — Нельзя ли нам пройти дальше? Мне бы хотелось сесть, но подальше от песка и ветра. — Не дожидаясь ответа Руперта, она направилась по переднему коридору.
Он был намного шире, чем типичные входы в пирамиды. Она заметила на стенах рисунки, а дальше виднелось что-то похожее на столбик иероглифов. Но там было темно, и она двигалась медленнее и осторожнее, держась около стены и пробуя ногой землю, чтобы не споткнуться или не провалиться куда-нибудь.
— Мы уже зашли достаточно глубоко, — послышался его голос за ее спиной. — Песок не залетает сюда, а Гермиона дрожит как осиновый лист. Давайте переждем бурю, сидя тихо и спокойно, заодно и отдохнем, согласны?
Да, необходим отдых!
Руперту надо было отдышаться и собраться с мыслями. Он чуть не потерял ее во время бури. Ему просто нужно немного времени, чтобы успокоиться, вот и все. У него и в мыслях не было спать.
Он всех устроил внутри пещеры: дорожные сумки и самое главное — кожаный бурдюк с водой, стояли в безопасном месте, пол расчищен от обломков камней, а миссис Пембрук усажена на коврик. Руперт прислонился к стене, чтобы передохнуть и окончательно прийти в себя. Следующее, что он увидел, проснувшись, была полная темнота. И было невыносимо жарко, эта жара не переставала удивлять его, хотя ему давно бы следовало к ней привыкнуть.
В Англии в глубине таких пещер было бы холодно и сыро, но не здесь. Когда спускаешься так глубоко под сотни тысяч тонн камня, невольно ожидаешь, что там прохладно. Но в Египте камни и горы тысячелетиями впитывали в себя жар горячего солнца пустыни. Вместе с тысячами тел.
Беспокоили ли Гермиону давно умершие египтяне, или это проявилось какое-то ослиное суеверие, но она успокоилась. Он слышал ее ровное дыхание. Если поблизости дышал кто-то еще, то Гермиона заглушала любые звуки своим пыхтением.
