– Э… В номерах…
– В дешевых номерах?!
– Ну, взял пока… какие были.
– Там же жуткая грязь и полно разного сброда! Жан-Пьер, Антуан, у вас найдется место?
– Конечно! В гостиной есть прекрасный мягкий диван. Вы с нами, девушки?
– Да уж, проводим.
В небе все так же ярко пылали звезды. В саду все так же играла музыка, и танцующие пары кружили в волшебном вальсе, словно летящие осенние листья. Впрочем, до осени было еще далеко.
Глава 10
Обнаженная в солнечном свете
Весна 1876 г. Париж
Вчера на улице Ле Пелетье арестовали какого-то беднягу, который после посещения выставки начал кусать прохожих.
«Фигаро», выпуск от 30.03.1876 г.
Проснувшись от чьих-то шагов, Максим открыл глаза и увидел только что вошедшего юношу – раскрасневшегося, с блестящими глазами, только все же немного грустного. Как видно, провожание девушек (точнее сказать, девушки – Агнессы) прошло не совсем так, как ожидалось.
– О, Макс… Извини, разбудил. Кстати, уже утро. – Бросив сюртук на стул, молодой человек с улыбкой подошел к окну и распахнул ставни. – Ты посмотри только, какой чудесный рассвет!
Только что вставшее солнце, уже не рассветно-красное, но еще и не полуденно-золотое, ворвалось в комнату веселым взрывом лучей, заиграло на старом зеркале, на стоявшем в углу бюро, на лаковой поверхности стола, ярким зайчиком упало на висевшую над столом копию картины Милле «Анжелюс». Картина отражала вкусы хозяина дома – очень приличного доходного дома на улице Роше, что неподалеку от вокзала Сен-Лазар и так называемых “Grandes bulvardes”, недавно обустроенных префектом Сены бароном Османом. Здесь, на третьем этаже, снимали пансион на двоих Антуан и Жан-Пьер. Жан-Пьера, кстати, завтра уже должны были провожать в Карлсбад – с Восточного вокзала, он тоже располагался недалеко.
– Ах, какая красота! – Сняв ярко-голубой щегольской галстук – скорее даже, шейный платок, – Антуан потянулся и, обернувшись, подмигнул гостю: – Я вижу, ты уже выспался! Вот здорово. Будет с кем выпить вина… Знаешь, сказать тебе по секрету, Жан-Пьера поутру никогда не добудишься, а я вот, наоборот, люблю вставать рано, может быть потому, что вырос в провинции. Я ведь из Нормандии, есть там на побережье такой удивительно красивый – нет, честно слово красивый! – городок Онфлер. Кстати, ты видел картины Эжена Будена? Это наш, нормандский художник, правда, его полотна не всем нравятся, но мне кажется…
Максим улыбался. Похоже, его новый приятель относился к тем – очень даже неплохим – людям, страдавшим одной ма-аленькой страстью, что называется, был “tres bavard”, а говоря попросту, любил поболтать по делу и без дела. Впрочем, не самое плохое качество.
– Антуан, я хотел бы попросить тебя об одной услуге.
– Все что угодно, друг мой! – Юноша откупорил оставшуюся бутылку шампанского и картинно прижал руку к сердцу. – Все, что угодно, кроме вот этой картины. Она не моя, а хозяйская. Он неплохой человек – мы с Жан-Пьером платим за этот пансион всего двести франков, не так и дорого на двоих. Сам посмотри – здесь две комнаты и просторная гостиная, в которой ты как раз сейчас спишь… то есть, вернее, уже не спишь. Тебе нравится Милле? А Курбе? А мне очень нравится старина Энгр. На! Выпьем за наше знакомство!
– Шампанское по утрам пьют… – Хмыкнув, Максим, не вставая с постели, опрокинул бокал и сладко зевнул.
– Ага! Все-таки ты соня. А что ты сейчас только что сказал?
– Одна русская пословица… Да! Я же хотел попросить тебя… Не мог бы ты мне одолжить свою одежду? На время, мне только сходить в гостиницу, переодеться и…
– Конечно же! О чем разговор? Если хочешь, я даже провожу тебя!
– О, нет, нет! Не буду слишком злоупотреблять твоим благородством.
– Кстати, мы с тобой, кажется, одного роста… Ну-ка, встань! Да, одного… Только ты поплотнее. Занимаешься спортом?
– Да, боксирую.
– Ха! Я видел! Здорово ты вчера уделал тех клошаров! Честное слово, здорово! Научишь меня?
– Конечно.
– Там в шкафу одежда. Выбирай, что хочешь, а я пока поймаю извозчика.
Не слушая никаких возражений, Антуан выбежал из квартиры, громко хлопнув дверью.
Подойдя к шкафу, Максим быстро натянул светлые панталоны – как раз пришлись впору, выбрал сорочку и нечто вроде длинного просторного пиджака – сюртук, что ли? Остались лишь башмаки или как их там? Штиблеты? Они-то как раз жали… Но не босиком же идти?! Подумав, молодой человек обулся в те самые, подаренные извозчиком парусиновые туфли… Чем вызвал бурный смех возвратившегося приятеля!
– Ой, не могу! Ой, умру сейчас! Макс, клянусь, в египетской одежде ты выглядел куда более элегантным! А галстук? Почему ты не выбрал галстук? У вас в России что, не носят ни галстуков, ни воротничков?
– Да так как-то свободнее, – смутился гость.
– Ого! Да ты, я смотрю, нигилист! И вообще – человек передовых взглядов. Нет, все-таки пристегни воротничок и повяжи галстук… Дай помогу… Вот так… Что же касается обуви, извини – размер какой есть. О! Подожди-ка! Сейчас посмотрим у Жан-Пьера…
– Может, я все же в тапочках пойду? Тем более – на извозчике.
– О! Извозчик! Он ждет уже. Побежали скорей!
– Да, идем. У тебя не найдется какой-нибудь сумки или саквояжа?
– Саквояж? Там, за бюро.
Макс сунул в саквояж – добротный, свиной кожи – ожерелье, браслеты и кинжал, но потом передумал и кинжал выложил обратно, а затем быстро выскочил на улицу и уселся в коляску.
– Надеюсь, ты управишься быстро, – с улыбкой напутствовал Антуан. – Мы сегодня обедаем в «Лидо»! Да-да! Могу я угостить своего спасителя? Заодно проводим Жан-Пьера. Кстати, Флоранс и Агнесса тоже там будут.
– Куда везти, месье? – обернулся извозчик.
– Вперед. – Молодой человек махнул рукой, и возница погнал экипаж к видневшейся впереди площади неподалеку от какой-то церкви, а там снова обернулся и, заговорщически подмигнув, спросил: – Ну, так куда едем, месье? Я вижу, вы не очень-то хотели, чтобы ваши друзья знали…
– Ммм… – Максим ненадолго задумался. – Есть здесь поблизости какой-нибудь ломбард или скупка? Впрочем, нет… Высади-ка меня здесь!
– Осмелюсь напомнить, ваш друг за вас уже заплатил, и весьма щедро.
– Тогда покатай меня по Елисейским полям и вокруг Арки. В общем, где-нибудь. Часика полтора-два.
– Слушаюсь, господин! – Сдвинув набекрень шляпу, извозчик свернул на широкий бульвар, и рессорная легковая коляска не торопясь покатила к видневшейся впереди арке.
Арка была такая же, точнее – та самая, Триумфальная. И бульвары такие же, и площадь Звезды – она, конечно же, еще не называлась «Шарль-де-Голль». А потом свернули на Елисейские поля, поехали мимо бутиков и дорогих магазинов к Конкорд, и дальше, на «рив гош» – левый берег. Ярко светило солнце, но народу на бульварах, по причине раннего времени, виднелось не так уж и много – в основном спешащие на работу приказчики, зеленщики, молочники, обслуга.
