– О государь!
– Да, и вот еще… Я знаю – ты спишь с вдовою Нефтиш. Не перечь! На то я и царь, чтобы все знать. И про вдову я много чего знаю…
При этих словах Себекенмес вздрогнул, явно вздрогнул – видать, тоже кое-что знал про вдову. Знал и не доложил, как того требовал долг! Ладно…
– Хочу отобрать у Нефтиш ее поместье.
Вот тут снабженца передернуло сильно! Так сильно, что он даже на миг забыл о почтении:
– Отобрать?! Поместье? У бедной вдовы?
– Вот именно, у вдовы. Отобрать все земли.
– Да что же она такого сделала, великий государь?
– Что сделала? Догадайся сам… Я заберу у нее земли в казну, все земли, расположенные здесь, в Дельте. Взамен она получит поместья из царской земли. Недалеко от Уасета.
– Но…
– Спросишь, какой в этом смысл? – хитро улыбнулся Макс. – Скажу. Нефтиш, как и многие, в своем поместье – это фараон в юбке. Ее слово – закон. Вокруг все родные, зависимые. Все ей что-то должны, со всеми она знается, строит интриги… Строит, строит, я знаю! Ничего – и никого – этого не будет в Уасете! Да, она получит и земли, и рабов, вполне достаточно, чтобы жить достойно и обеспеченно. А если ты, Себекенмес, вздумаешь жениться на ней – возможно, я подарю вам дом, уютный особнячок в Уасете.
– Но, государь…
– Хочешь спросить – за что ей такие милости? Отвечу: за зеркало.
– За что?!
– За зеркало. Обычное серебряное зеркало. Пусть утром она явится с ним на мою барку. С зеркалом… и некоторыми секретами – как им пользоваться. Передай! И… – Фараон поднялся на ноги. – Не советую ей бежать, очень не советую. Понял?
Вместо ответа снабженец снова упал на колени.
Вдова Нефтиш явилась, как и было сказано, утром. Предупрежденные стражники пропустили женщину к шатру, почтительно справившись – можно ли ей зайти?
– Да, пусть войдет, – не поднимая полога, глухо откликнулся Макс.
Нефтиш – красивая, как и всегда, только с необычно бледным лицом – войдя, опустилась перед царем на колени и молча, без всяких слов, сняла с плеч мешок, вытащив из него… большое серебряное зеркало.
– Рад видеть перед собой умных людей. – Повелитель Черной земли улыбнулся. – Надеюсь, ты припасла и шифр.
– Я расскажу все, – поджав губы, заверила вдова. – Твоя божественная супруга говорила вчера со мной о многом… И еще кое-кто говорил.
– Кто давал тебе сведения, которые ты посылала на стены?
– Кафиур, молодой вельможа. Он опасный человек, великий царь! Не буду жаловаться, но это именно он завлек меня в свои сети. Как – думаю, не очень-то сейчас интересно.
– А кого еще вовлек в сети предательства Кафиур?
– Думаю, что мало кого. Он всегда говорил – лучше меньше, да лучше. Мол, нечего привлекать к тайному делу слишком много людей. А мне он доверял, кажется…
Снаружи, с реки, донеслись громкие голоса и смех – возвращалась с утреннего купания Тейя со своими служанками.
Невольная гостья по знаку царя поднялась с колен и тихо сказала:
– Мне пора возвращаться, мой государь. Что делать сегодня – исполнять приказание Кафиура?
– Исполнять, – сухо кивнул Максим, и женщина, поклонившись, покинула царскую барку.
Немного погодя в шатер, смеясь, вбежала Тейя и тут же, обняв мужа, зашептала ему на ухо:
– Я видела, от тебя выходила вдова. Значит, все ж таки решилась?
– Решилась. И я теперь не знаю, что со всеми ними делать, – наморщил лоб фараон. – Понимаешь, наверное, лучше было бы оставить все как есть: предатель Кафиур передавал бы вдовице тайные сведения, а она посылала бы захватчикам то, что нужно нам. Разумеется, под приглядом того же Ах-маси – он ведь идет на поправку.
– Знаю, – снова расхохоталась царица. – Видела бедняжку с утра… Едва добрался до борта. Свесил голову и блевал, ругая какого-то лекаря самыми гнусными словами! Я и не думала, что он умеет так ругаться, вроде бы и лет-то ему еще маловато…
– Это только кажется, что маловато – на самом деле много, лет семнадцать, наверное, есть. Вполне достойный возраст для славных дел.
– Кто бы спорил… – Тейя шмыгнула носом. – А почему ты и в самом деле не хочешь оставить все как есть? Ну, этих – Кафиура и Нефтиш. Я же вижу – не хочешь.
– Не хочу, – согласился Макс. – Мне кажется, это будет выглядеть слишком уж подозрительно: ведь все знали, что вдова ждет только попутного войска. И будет очень странно, если она останется здесь.
– Значит, Кафиур уже подготовил ей замену, – тут же произнесла царица. – Ты уже нашел – кого?
– Еще нет. – Максим улыбнулся. – К стыду своему – вот только что об этом подумал. Ладно, будем искать… Приглядимся к Кафиуру попристальней.
Военачальник Кафиур вел себя предельно нагло, потеряв всякую осторожность – да и к чему ему было быть осторожным? Элита! Кто тронет-то? Кто хоть слово скажет?
Предатель частенько заговаривал с сотниками о хека хасут. Не со всеми сотниками, только с теми, кто знатен. Говорил, что от власти захватчиков Дельты никому из «больших людей» хуже не будет, а, скорее, даже наоборот, только лучше. О том, что владетельные князья, способные держать в стойле быдло, нужны любому и что царь хека хасут Апопи понимает это куда лучше, нежели фараон Ах-маси и его матушка, царица Ах-хатпи, которые спят и видят, как бы лишить знатных людей всех привилегий. Это, кстати, вполне соответствовало правде, однако не в том было дело – Кафиур вел свою пропаганду нахально и тупо, иногда даже и под хмельком, открыто похваляясь перед собутыльниками, что уж его-то никакие хека хасут не тронут.
Совсем уже потеряв остатки страха, предатель позволял себе ругать фараона и его мать, насмехаться над новой служилой знатью, обязанной своим возвышением только лишь личным заслугам – «набрали целый дворец голодранцев»! Поругивал и жречество, в основном из храмов Уасета. Дескать, скоро дождутся, что все их доходы будет контролировать царь.
– Убить его мало за такие слова! – горячась, доказывал Ах-маси-младший. – Убить – вот именно. Судить да казнить как предателя и изменника!
– Судить, казнить… сам-то веришь? Представляешь только, как взбеленится знать, если я его хоть пальцем трону?
– Ну и не трогай, твое дело, великий царь. Только где ж тогда искать правду?
– А для правды мы пока слишком слабы, друг мой! Ничего, дай только время… Кстати, как твои записи? Не передумал еще писать книгу?
– Нет! – Юноша встрепенулся и тут же, застонав, закусил губу – видать, еще не отошел от ран, ну так и времени-то прошло мало. – Вот тут…
С трудом перевернувшись, он сунул руку под ложе, доставая свиток…
– И бились на воде… И я взял добычу и захватил руку, причем о ней было доложено царскому докладчику…
