– Гавань Феодосия, – негромко повторил Лешка. – Вот, видите, сколь, оказывается, умен ваш отец?! Вам надобно с него пример брать.
– Да мы берем, а как же!
– Ну, что, пойдемте-ка в сад, постреляем!
В Феодосийскую гавань Алексей пошел сразу же, как закончил занятия, так и не дождавшись возвращения Агафона Карабиса. По словам мальчишек, тот нынче отправился во дворец – советоваться с самим базилевсом о работах по укреплению Золотых ворот. Старший тавуллярий, конечно, хорошо понимал, что предпринятые им сейчас шаги весьма небезопасны – в районе гавани Феодосия слишком уж велика была вероятность незапланированной встречи с кем-нибудь из старых знакомых или сослуживцев. И все же терять время было жаль, тем более и денек выпал погожий, солнечный – просто приятно было пройтись!
Весна. Отражаясь в бирюзовых водах, радостно светило солнце. В покрывшейся свежей клейкою зеленью кустах и на ветвях деревьев весело щебетали птицы, дующий с моря ветер – теплый, весенний – гнал по синему небу редкие нежно-палевые облака. Пахло морской капустой, свежестью и смолою – в Феодосийской гавани вовсю конопатили баркасы и лодки. Стоявшие поодаль ребятишки с интересом следили за всеми действиями конопатчиков и рыбаков, сушивших свои сети тут же, неподалеку. Многие, зайдя по колено в воду, удили рыбу, угощая мелочью многочисленных портовых котов. У ворот, у причалов, в тавернах толпился народ – моряки, рыбаки, грузчики. Кто-то ругался, кто-то громко хохотал, а кое-кто клялся в чем-то самыми разными святыми.
Щурясь от солнца, старший тавуллярий безо всяких приключений миновал ворота и, исподволь оглянувшись, зашагал к причалам. Пока Господь миловал, так никого из знакомых и не встретилось, а, может быть, просто-напросто, никто из них и не узнавал Алексея в широкополой войлочной шляпе и длинной темно-фиолетовой мантии, расшитой серебристыми звездами.
Нет, уж конечно же он не двинулся сразу же к третьему причалу. Замедлив шаг, осмотрелся, уселся невдалеке на камень, любуясь прибоем, с видом скучающего зеваки. Ну вот он, третий причал – все видно прекрасно! Три корабля покачиваются этаким дружным рядком. Что за кораблики, интересно?
Сбросив шляпу и мантию, Алексей подошел к мальчишкам, деловито швыряющим в воду плоские камни – у кого больше подпрыгнет. Постоял немного, понаблюдал, усмехнулся:
– Ну, кто ж так кидает? Дайте-ка!
Взяв в руки камень, прищурился и, коротко замахнувшись, бросил…
– …десять, одиннадцать, двенадцать! – хором считали мальчишки. – Ну вы, господин, даете! Где так научились?
– Детство было суровое, – ничуть не покривил душой Алексей. – Хотите научу… Впрочем, думаю, вы и без меня все умеете. Во-он до того дромона добросите?
Лешка показал рукой на один из корабликов. Тех, что стояли у третьего причала.
– Какой же это дромон? – удивился вихрастый мальчишка. – Дромон – он длинный, с веслами, а это – обычная торговая скафа!
– Сам ты скафа, Агафий! – немедленно расспорилась ребятня. – Скафа круглее, неповоротливее. А этот четырехмачтовик – марсильяна!
– Нет, скафа! Смотрите, корма-то какая широкая!
– Я вижу, вы тут знатоки собрались, – улыбнулся Лешка и с напускным конфузом посетовал: – А я вот вообще в кораблях ничего не понимаю. Вот хоть в этих… Это все наши, константинопольские?
– Нет, не все, «Кориандрос», про который Агафий сказал, что он – скафа, – наш, рядом с ним – низенький такой, видите? – «Аллигосфер» – из Мистры, полгода уже тут ошивается, ну и за ним – с высокой кормою венецианская каракка «Святой Себастьян». С месяц назад пришла.
– С месяц… – задумчиво повторил Алексей.
Так и Агафон Карабис уже с месяц как ездит в порт на третий причал! Если предположить, что не на «Святой Себастьян», тогда, спрашивается, чего ж раньше не ездил?
Итак, «Святой Себастьян». Пока примем как версию. Высокая резная корма, нос с выступающим вперед бушпритом. Три мачты с косыми парусами. Обшивка внакрой, с поперечными – для жесткости – наружными ребрами. На кормовом флагштоке какой-то непонятный флаг – красный с тремя золотыми коронами.
– Эй, парни, а с чего вы взяли, что сия каракка – венецианская?
– Матросы сказали, мы им вчера воду на лодке подвозили и рыбу.
– Подвозили? Воду? – Старший тавуллярий насторожился. Странные какие-то матросы на «Святом Себастьяне» – в гавани, и воду пьют! А как же вино? Таверны портовые?
– Не, в таверны их не пускают – шкипер уж больно строгий. Да мы сами его видали, шкипера – бородища разбойничья, рыжая, нос крючком, рожа обветренная, темная, как у черта! У такого, пожалуй, не забалуешь!
– А воду вы им заранее сговаривались привезти?
– Нет, господин. На «Кориандросе» не всю взяли – видать, одни пьяницы там, вино предпочитают. Осталось пара кувшинов – вот и решили до «Святого Себастьяна» доплыть.
Лешка с наслаждением вздохнул свежий морской воздух:
– Эх, господи, хорошо-то как! Я б и сам сейчас с большим удовольствием на лодочке прокатился. Вот, хоть до причала и обратно. Не, не сейчас, ближе к вечеру – вот как солнышко начнет заходить – вот уж красотища-то будет!
– Да уж, ничего не скажешь – красиво! Кстати, насчет лодки…
Все ребятишки разом посмотрели на вихрастого – тот сразу замялся, засопел носом:
– Че смотрите-то? Знаете ведь, батюшка мне ни за что лодку не даст – скажет, маловат еще.
– Тогда у хромого Федула можно нанять. Правда, он цену заломит.
– А какую? – быстро спросил Алексей.
– Аспр десять, не меньше.
– Ну, так это не так уж и дорого. Подумаешь – каких-то десять аспр.
– Да знаете что?! Да за десять аспр… За десять аспр я и сам… без батюшки… А, все равно он ничего не узнает! Вам ведь вечером надо?
– Вечером, – подтвердил Лешка. – На закате. Я ведь, знаете ли, поэт и вообще – поклонник всего прекрасного. Половину могу заплатить хотя сейчас.
В карих глазах вихрастого мальчишки – звали его Агафий – вспыхнул огонь алчности и наживы.
– Вечером буду ждать вас здесь же, вот у этого камня. Только это… Надо кого-нибудь еще взять, на весла.
– Меня, меня возьми, Агафий!
– Нет, меня! Вспомни, кто с тобой недавно лепешкой делился?!
Вечером старший тавуллярий безмятежно покачивался в лодке неподалеку от третьего пирса. Гребцы – Агафий и его приятель – плевали в воду и негромко спорили, на что лучше потратить свалившиеся вроде бы как с неба деньги, а Лешка любовался буйством оранжевых, желтых и багряных красок заката. Славный был закат, можно даже сказать – стильный. Такой, какой обычно любят изображать художники.
Впрочем, потратить десять аспр, чтобы полюбоваться с утлого челнока заходом солнца – это было бы слишком. И когда немного стемнело, Алексей велел мальчишкам потихоньку грести к берегу. Нет, не к третьему причалу, вовсе нет! То что нужно было заметить, старший тавуллярий хорошо рассмотрел и раньше, еще при свете дня: и выставленную на спущенном с «Святого Себастьяна» на причал мостике вооруженную стражу, и отсутствие на корпусе корабля всяческих украшений – нет, резьба была, и очень искусная, позолоченная, но… Все же чего-то не хватало – полногрудых наяд на корме, русалки, поддерживающей бушприт, да мало ли! Не было! Ни одного живого существа не было – одни узоры. И вина команда не потребляла!
