Снаружи послышались нестройные голоса:
– Аве-е-е Мари-и-я! – Это матросы и пассажиры-католики затянули утреннюю молитву.
– Эй, святые отцы! – Лешка с усмешкой потряс за плечо одного из священников. – Вставайте, мессу проспите!
– Мессу?! – Отец Себастьян – маленький, юркий, черноглазый, этакий живчик, каждой бочке затычка – озадаченно почесал тонзуру, после чего вновь, словно ни в чем ни бывало, улегся спать дальше, не сделав даже и попытки разбудить своих крепко спящих соседушек.
Алексей даже удивился такой вольности – надо же, священник называется! Патеры!
Снова толкнул святого отца, напомнил:
– Просили ж вчера разбудить!
– Ох, отстаньте, Алексиус, все равно ведь уже проспали. А эту жердину, отца Оливье, будить – прошу покорно оставить! Да, кажется, и четвертый наш сосед, скульптор, тоже любитель поспать.
– Так ведь месса же… Грех! – спрятав усмешку, увещевал Лешка – интересно было ему, как это так – священники, и на молитву не идут! Спят, блин, сони! Нечего было вчера так пить!
– Грех? – Отец Себастьян сладко потянулся и, конфузливо опустив глаза, признал: – Грех. Так ведь замолим, эко дело!
Алексей только руками развел:
– Ну, как знаете.
– А-а-а-аве Мария-а-а-а!!! – продолжали нестройно тянуть на палубе, и отец Себастьян от этих воплей скривился:
– Да уж – не хор мальчиков из Флорентийского собора. Не хор!
– А вы, святой отец, можно подумать, петь умеете! – просто так, от нечего делать, подначил Лешка. – Вчера вон, пытались – так у меня, по правде сказать, от ваших воплей только уши вяли.
– Ну, так это мы пьяные были, – ничуть не обиделся священник.
Честно говоря, оба беспутных патера вызывали у Алексея симпатию – он как-то всегда себе представлял католических священников более аскетичными, что ли. А эти были вполне живые люди – веселые, разговорчивые, драчливые даже! А уж как ругались – грузчики на Артополионе обзавидовались бы! Правда, потом всегда долго молились – замаливали грехи. Очень, кстати, удобно!
– Вот, бывало, в студенческие-то годы как запоем! – предался воспоминаниям отец Себастьян. – Тихо плещется вода – голубая лента, вспоминайте иногда вашего студента! Йэх, бывали времена!
– Хорошая песня, – одобрительно кивнул старший тавуллярий. – Вот ее бы вчера и пели, а не эту, дурацкую, рыцарскую.
– Рыцарскую? А, L’Homme arme вы имеете в виду? – Откашлявшись, святой отец набрал в легкие побольше воздуха и, словно специально, заорал: – Л, омме л, омме л, омм армэ!!! Л, омм армэ!!! Л, омм армэ!!!
– Во, распелся черт гундосый! – подал недовольный голос проснувшийся от воплей отец Оливье, всем обликом своим напоминавший длинную сухую жердину. – Чего разорался-то? Сейчас как двину по лысине – вмиг уймешься.
– Э, отец Жердяй, просыпайся-ка! Утреннюю молитву проспали.
– Да и черт с ней!
– О, да ты, я вижу, опаснейший еретик, отче! Еще и богохульствуешь. Чем ругаться, сходил бы лучше к шкиперу за вином.
– А что, здесь шкипер вино продает?
– Ключи-то у него. Ну иди, иди, чего вылупился?
– А сам чего не сходил?
– Так мне невместно – сан не позволяет!
– Ах, сан не позволяет?! А мне, значит, позволяет?!
– Так ты, отец мой, и так богохульник и еретик – чего еще терять-то?
– Кто еретик? Я еретик? Ах ты ехидна, змея галилейская, да я тебя сейчас…
До драки, впрочем, дело не дошло – святые отцы вели себя сегодня на редкость прилично. Может, потому, что было еще утро?
– Хватит вам спорить – я схожу, – утихомирил священников Лешка. – Деньги только давайте.
– Вот вам, Алексиус, целый флорин!
Зажав золотой в кулаке, Алексей накинул на плечи легкий шелковый плащ – не от ветра, а красоты и изящества ради – и вышел на палубу, полную пассажиров и делавших уборку матросов. Молитва уже закончилась, но хоругвь с изображением Богоматери все еще трепетала от легких порывов ветра, надувавшего паруса «Черной лилии» – так гордо именовалось это изящное четырехмачтовое судно – венецианской постройки неф. Две передние мачты – фок и грот – несли прямые паруса, второй фок и бизань – косые, что позволяло судну сохранять приличную скорость и лавировать довольно круто к ветру. Высокий, изогнутый лебедем, нос с длинным бушпритом, длинная и такая же высоченная корма, украшенная балкончиками и резьбой – марсильяна (так именовался трех– четырехмачтовый неф) «Черная лилия» представляла собой образец всех технических достижений своего времени. Семь якорей, навесной руль, компас! На корме и баке виднелись небольшие бронзовые пушки, рядом с которыми были расстелены войлочные подстилки – места для пассажиров эконом-класса. Одного из этих пассажиров Лешка, кажется, знал.
Ну конечно!
Замедлив шаг, старший тавуллярий присмотрелся к коренастому бородачу, деловито чистившему вяленую рыбу. Рядом с ним, прямо на палубе, стояла большая кружка с водою или вином, из которой бородач время от времени отпивал, после чего крестился на православный манер.
Алексей улыбнулся – таиться ему было незачем, наоборот даже! Да и как тут, на корабле, затаишься-то? Ну разве что носа из каюты не казать?
– Прохор, тебя ли вижу?!
Поставив кружку на пол, мужик с достоинством оглянулся:
– Кого я вижу?! Никак, Алексий! Ты как здесь?
– Получил заказ на составление портоланов! – с важностью пояснил молодой человек.
– Чего-чего?
– Ну земельных чертежей. С описаниями! Вот, еду теперь в Русию через татар.
– В Русию?! Через татар?! – Прохор явно обрадовался знакомцу. – Так и мы туда же! Артелью.
Алексей присел рядом:
– Что, в Константиновом граде заказов нету?
– Да есть. – Артельщик усмехнулся. – Только вот потянуло что-то на родину, я ведь русский, из-под Коломны. Десять лет дома не был! Вот, ребят некоторых сманил – на Москву подадимся, во Владимир, Суздаль! Говорят, князь Василию плотники нужны – города-то поразорены, пожжены – восстанавливать, строить надобно!
– Хорошее дело, – одобрительно кивнул Алексей. – А вы каким путем на Москву-то?
– По Муравскому шляху, а может, и по Большебазарной дороге – как сладится.
– Вот и я б к вам в артель пристал!
– Так за чем дело стало? Все рады будут!
– А где все ваши-то?
Как пояснил Прохор, остальные плотники путешествовали третьим классом – между палубами, то есть спали ночью там, а с утра, после корабельной уборки, выбирались на верхнюю палубу, и вот сейчас уже должны были бы быть.
– Терентий тоже с вами? – вспомнив своего недоброжелателя, как бы между прочим поинтересовался Алексей.
