Простившись, протокуратор отправился в лагерь – ну а куда еще-то ему сейчас было идти? Черт побери, да что сегодня за день такой – везде одни обломы! Все, кто мог… все, кто знал… все, кто мог знать… Не при делах, похоже! А тогда – кто?!
Кто… Да кто угодно, если вот просто рассуждать. Подсмотрел, забрался… Нет, подсмотреть вряд ли кто мог, Алексей все ж осторожничал, проверялся – кое-какой подобный опыт был. Да и забраться в чужой дом – нет, местные жители позволить себе такое просто-напросто не могли! Не могли – и все тут. В Касимовке – да, как и в любой другой деревне – уходя и двери-то никто отродясь не запирал. Так, припрут палкой – чтоб видели, что дома никого нет, да не стучали зря.
Мальчишки? Эти могли. Забраться на дачу могли – так, из озорства, интересно же! Но вот что-то по-крупному взять… Нет, не те времена. Волчьи девяностые еще, слава богу, не наступили… Волчьи… Опер Волчий! Капитан, старший инспектор ОБХСС. Он ведь крутился вокруг дачи Графини, что-то вынюхивал, выслеживал… Мог забраться? Вполне. Однако, если он честный человек, а не сволочь, как уверял Емельян, тогда, наверное, давно уже сдал чемодан по начальству! Ага, сдал… Если б захотел сдать – уж наверняка явился бы с официальным обыском! Информировал бы прокурора, взял понятых – такой бы шум поднялся, вся деревня б знала! Судачили б полгода – минимум, – а не так, как сейчас – тишина. Мертвая такая тишина. Собачья. Волчья…
Протокуратор так и не заснул в ту ночь – все ворочался, думал. То порывался зачем-то немедленно бежать к даче Графини, то хотел броситься наверх, в учительскую, к телефону, позвонить дежурному ОВД, справиться… Справиться… О чем, интересно? Здрасьте, скажите пожалуйста, не находил ли случайно ваш сотрудник, товарищ Волчий, целый чемодан денег? Точнее – десять тысяч рублей. Не в курсе да? Жаль, жаль… Нет, не знаю, наверное, должен бы был найти. Кто звонит? Да так, один доброжелатель.
Если б Волчий хотел официально изъять деньги – все всяких сомнений, он бы так и сделал. По всей форме: с понятыми, с прокурорской санкцией, с обыском. Если это, конечно, он… Он, не он… Как выяснишь? Допустим, он. Значит, хоть кто-то во всей деревне, да должен был видеть его с чемоданом. Или опер рассовал деньги по карманам? Так все не рассуешь, уж больно их много – купюры-то мелкие, сотни редко, в основном червонцы, да и пятерки попадались. А может, он часть денег взял себе сейчас, а остальное припрятал? Где? Да и что, в конце концов, он, Алексей, знает об этом Волчьем? Ничего конкретного. Ничего такого, что позволяло бы сделать хоть какие-то предположения. Ничего…
А кто знает? Колхозный ди-джей Паша Ветошкин? Емельян? Емельян… А ведь очень может быть! Интересно, он вернулся уже?
Вскочив на ноги, Алексей выглянул в окно. Слава богу – машина на месте. И светает уже. На деревне петухи кличут. Сегодня, между прочим – тридцатое. Последний день! Ладно…
– Емель! Вставай, друже! – натянув джинсы, протокуратор забарабанил приятелю в дверь.
Надо сказать, тот спал чутко, открыл почти сразу и, щурясь спросонья, спросил:
– Ты чего так рано? Случилось что?
– Случилось. Помнишь, ты мне про местного обэхээсесника рассказывал?
– А, про Волчьего, что ли? Ну.
– Есть у меня насчет него одно нехорошее подозрение. Помнишь, я не так давно чемодан покупал, коричневый такой, с уголками?
– Да что ты все заладил: помнишь – не помнишь? – проснулся наконец полностью Емельян. – Прямо как в том фильме, про джентльменов удачи. – Толком-то хоть что-нибудь рассказать можешь?
– Да, видно, придется. – Алексей махнул рукой и, переглотнув, попросил: – Попить бы.
– Пива, увы, нет. Вот, пепси-кола!
– Гадость.
– Сам ты гадость. Самое модное питье! Ну, напился? Теперь уж давай, рассказывай.
Примерно через полчаса, они оба были на даче Волчьего, точнее, расположенной на самой околице деревни избе, некогда принадлежавшей его покойной бабке. По всему видно было, что опер жил здесь наездами, и огородничеством не занимался – на заросших густой травой грядках теснили друг друга репейники и чертополох. Однако тропинка оказалась утоптанной, а на двери висел замок, правда вот, ключа нигде поблизости обнаружить не удалось – видать, ушлый сотрудник ОБХСС отнюдь не придерживался кондовых деревенских традиций.
– Ничего, сейчас окно выдавим, – оглянувшись, потер руки Емельян. – Хорошо что не на машине подъехали.
Да уж, «двойку» друзья оставили еще у сельпо, на повертке, чтобы никому глаза не мозолила. Предварительно заезжали к даче Графини, поспрошали соседских парнишек – те как раз возвращались с рыбалки. Нет, никакой милиции и в помине не было. Ни машин, ни шума, и понятых никто не спрашивал. И на дачу «той городской тетки» никто не заходил.
Повар уже взялся за стекло, но Алексей остановил его, положив руку на плечо:
– Погодь-ка! Вон там, в огороде, что?
– Репейник. Ишь, заросло все…
– Нет, за ним.
– Ах это… Колодец старый. Никто уж им и не пользуется…
– Не пользуется? А с чего тогда у забора трава примята.
– У забора? Где… Точно, примята! Ну углядел, черт глазастый.
– Ты тут посторожи, а я пойду, гляну…
Чемодан – тот самый, коричневый – лежал на дне заброшенного колодца, тщательно прикрытый лопухами. Если б Алексей не поленился, не полез – так и не нашел бы. С трудом вытащив чемодан, протокуратор уселся в траву и, волнуясь, распахнул крышку… Купюры были на месте, все или не все – бог весть, пересчитать можно и потом, не здесь же…
– Ого! – удивленно-радостно воскликнул Емельян. – Вот черт, отыскал-таки!
– Отыскал, отыскал… как бы его теперь незаметно отсюда вынести?
– Так, сейчас подъеду…
– Нет, нет. – Протокуратор отрицательно качнул головой. – Давай так: жди меня у мосточка.
– А не далековато будет?
– В самый раз!
Когда приятель ушел, Алексей выждал немного и, выбравшись на пыльную дорогу, насвистывая, зашагал по ней к видневшейся вдалеке речке. Хорошо было кругом, солнечно и как-то даже радостно. Начинался очередной летний день, погожий и светлый, со всеми его заботами и прелестями. Блестела за лесом серебряная полоска реки, прогрохотав, вынырнул из перелеска молоковоз, а за ним, чуть погодя – желтый милицейский «уазик».
Черт побери! Его тут еще не хватало. Вот, остановился как раз рядом.
– Гражданин, Кольку Самолетова здесь поблизости не видали?
– Кого?
– А, вы не местный… Ну мужик, рыжий такой, с топором – не пробегал?
– С топором? – Алексей удивленно округлил глаза. – Не-ет. А что, может бегать?
– Да может. – Сидевший за рулем милиционер – вихрастый молодой парень в чине младшего лейтенанта – поправил фуражку и пояснил: – Он, Колька-то, вообще-то смирный. Только вот «белку» вчера схватил… Ну, горячку белую. Вот родичи милицию и вызвали – теперь вот, ищу. А вас я, между прочим, знаю – вы новый завхоз, у Аркадьича работаете, в лагере. Ну, бывайте!
