Рядом, напротив, почти под самой мачтою, азартно играли в нарды. Эти – в чалмах и тюрбанах – по всему видать, были мусульмане, однако с итальянцами не задирались, общались вполне мирно… как и с православными паломниками – монахами, возвращающимися с Афона.
Еще несколько лет назад Алексей удивился бы такому соседству, да и вообще – всей этой ситуации: турецкий – исламский! – корабль везет католиков и православных – однако сейчас воспринимал это как должное. И дело даже не в деньгах, которые, как известно, никакой религии не имеют. Нет. Султан Мехмед Фатих после захвата Константинополя объявил себя повелителем не только турок, но и христиан, явно желая показать – имперская линия будет продолжена, пусть даже и под иным флагом. Да и сам Великий город – кого только в нем не было. Так что национальная и религиозная пестрота здесь никого особенно не смущала. По утрам православные собирались на носовой палубе – молились, то же самое делали католики по левому борту, армяне – или кто там это был? – по правому, мусульмане же творили намаз на корме. И никто друг дружке не мешал – вот бы и в обычной жизни так, а?
Море сияло искрящейся бирюзой, перекатывалось малахитово-изумрудными волнами, сверкало лучами радостно палящего солнца. Тучи белых брызг приятно холодили лицо, дул легкий ветер, над мачтами, крича, летали белокрылые чайки.
Алексей вдруг обернулся, услыхав какое-то шуршание рядом, – по палубе быстрым шагом проследовала женщина – турчанка. В длинной темно-синей накидке, в чадре, закрывающей все лицо, она остановилась у фальшборта, подставив закрытое плотной вуалью лицо ветру. Женщину сопровождали двое слуг… что было не совсем обычно, приличней выглядели бы служанки… или уж, по крайней мере, евнухи… Евнухи… Что-то не очень-то похожи на евнухов эти дюжие усатые молодцы!
Но, надо признать, ведут себя почтительно, даже подобострастно. Встали по бокам хозяйки – не рядом, а чуть в отдалении, как и полагается охранникам-слугам, и строго поглядывали по сторонам, поигрывая длинными кинжалами – а не совершит ли кто какое поползновение на… Нет, не совершили. Желающих не было. Да под такой охраной эта турецкая дева могла бы и голой тут ходить! Дева… Протопроедр усмехнулся – с чего он взял, что турчанка – дева? Может, это дебелая толстуха – ханум? А что ханум делать на корабле? Нет, не отпустит ее муж. Дева! А едет… скажем, выдали замуж! Из не очень-то богатой семьи, но, вот, родственники скинулись на охрану… или будущий муж – какой-нибудь крымский татарин – заплатил калым.
Налетевший ветер развевал чадру, смешно топорщил бесформенную накидку. Именно, что бесформенную… Нет, если мусульманская женщина захочет подчеркнуть соблазнительные формы своего тела, она их подчеркнет, вне всяких сомнений! А эта вот, видимо, не хотела. Или формы были не такие уж и соблазнительные? Впрочем, какая разница? Еще два-три дня – и Монкастро. А потом – в случае удачи – Еголдаева тьма, Муравский шлях, Мценск… И Черное болото! И своя – бывшая своя – эпоха. И бабка Федотиха – колдунья. И… И все останется так, как было – свободный Константинополь, Алексий – протопроедр, семья, друзья, не самая плохая служба… И никакого Стамбула! Никакой акче!
Как вот сейчас…
Господи, Господи… Не допусти, а?
От нечего делать – и чтобы отвлечься от разных тревожных мыслей – молодой человек принялся украдкою наблюдать за турчанкой. И вдруг показалось, что и она наблюдала за ним! Причем разглядывала нахально, пристально, ничуть не стесняясь. А чего стесняться-то – из-за вуали-чадры никаких взглядов не видно. Даже блеска глаз – и того. Нет… глаза видны – блестят. Или – это блестят украшения?
Турчанка еще несколько раз выходила на палубу, все здесь же на корме. И – естественно – в сопровождении своих дюжих молодцев. Стояла, дышала воздухом… ну, конечно, в душной-то каюте сидеть – приятного мало. Оконце маленькое – если оно вообще есть – чай, не каравелла, обычная скафа, открывай его, не открывай – духота страшная. Алексей к себе в каморку заглянул – господи, пекло! Самое натуральное пекло. Неужели и ночью вот так же будет? Не дай-то бог.
Нет, все-таки, кажется, определенно кажется, что турчанка за ним наблюдает! Ну да – вот повернула голову, когда Алексей отошел. Да-а-а… Протопроедр улыбнулся. Вообще-то, всякое в его жизни бывало, и женским вниманием молодой человек уж никак не был обделен аж с самой ранней юности, когда еще подрабатывал трактористом в ОАО – бывшем совхозе – под замечательным названием «Светлый путь». Были там, в деревнях, девки-дачницы… и была почтальонша Ленка – оторва, каких мало, но красива, красива, зараза, и до мужского полу – хваткая.
Эх, Ленка, Ленка…
А эта-то! Что – туда же?!
Алексей вдруг, сам того не желая, представил себе, с каким вожделением рассматривает его вот эта вот турецкая девушка… хотелось верить – что девушка. Юная, с гибким станом, с блестящими омутами-очами, темными, как Черное море. Впрочем, Черное море – не черное. Значит – с синими очами. С голубыми. С зелеными, карими… Верилось почему-то – прячется по чадрой красавица, как в раковине жемчужина, прячется до поры до времени, чтоб потом…
Что – потом – протопроедр не додумал – стыдно стало. В конце концов, счастливо женатый человек, семейный, не какой-нибудь там шаромыжник. Ишь, рассупонился, размечтался… Расслабился, гад!
Тьфу!
Сплюнув за борт, Алексей отправился к себе в каюту, но там долго не выдержал – жарко. И как только попутчики выдерживают? Лежат себе на циновках, глаза закрыв, храпят довольнехонько. Такое впечатление – хоть бы хны.
Протопроедр проторчал на корме до захода солнца, лишь после вечерней молитвы – а кое для кого – намаза – отправился к себе, спать. В те времена все ложились рано, редко кто засиживался за полночь, вот и здесь, на корабле, все было так же – помолились, каждый своим богам, да принялись готовиться почивать. Кто-то перед сном любовался закатом, кто-то уже храпел, привалившись спиной к мачте, а кто-то поудобнее раскладывал у бортов циновку, подкладывая под голову котомку с небогатым скарбом, на который, однако, вполне могли найтись и охотники – потому за вещами следовало присматривать неотлучно. В этом смысле, конечно, в каютах было куда безопаснее… если не считать того, что ворами могли оказаться соседи. Хотя, с другой стороны – это ведь все далеко не бедные люди, раз уж хватило на каюту.
Уже подходя к двери, Алексей заметил дюжих молодцов, усатых, тех самых слуг… Те шли… нет – вели, да-да, именно что вели – в каюту своей хозяйки красивого молодого парня, юношу лет пятнадцати, с напомаженными кудрями и порочным взором.
Однако!
Протопроедр даже хмыкнул, хотя, что в том такого? Ну решила девчонка позабавиться напоследок, развлечься с красивым мальчиком – почему бы и нет? А слуги, что же, уже не подходят для этой цели? Так, может, ей и не хочется со слугами, может, не по нраву они ей пришлись, хочется совсем с другим, с посторонним… А, может, даже сразу втроем – ему-то, Алексею, какое дело? Всяк развлекается, как может. И с чего, скажите пожалуйста, он взял, что эта турчанка – чья-то невеста? А вдруг – просто молодая вдова? Едет вступить, скажем, в долю наследства или еще по каким неотложным делам… Да-а-а… скорее – вдова. Ну, точно – вдовица, видал Алексей таких вот разбитных вдовушек, которые вовсе не прочь… Впрочем, ладно. Бог-то с нею, с турчанкой, своих что ли забот мало?
