Книга Волшебный дневник, страница 18. Автор книги Сесилия Ахерн

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Волшебный дневник»

Cтраница 18

— Ты должна поехать с ней, — тихо сказал Маркус. — В любом случае мне пора двигаться дальше. Оставь ее себе, — произнес он, кивнув на книгу, которую я не выпускала из рук.

— Спасибо. Мы еще увидимся?

Он закатил глаза:

— Обязательно, Гудвин. А сейчас иди.

Я пересекла дорогу и уселась на заднем сиденье «лендровера», когда заметила, что на меня во все глаза смотрят три курильщика, вышедшие из паба. В том, что они смотрели, я не нашла ничего необычного, все дело было в том, как они смотрели. Артур кивнул им. Розалин, не поднимая головы, разглядывала пол. Взгляды трех мужчин проводили нас, а потом я оглянулась, не понимая, что происходит. Они смотрели, потому что никогда прежде не видели меня? Нет, я знала, что дело не в этом, так как они глядели не на меня. Их взгляды были устремлены на Артура и Розалин. Ни я, ни Артур с Розалин за всю дорогу не произнесли ни слова.

Войдя в дом, я отправилась к маме, хотя Розалин сказала, чтобы я этого не делала. Мама все еще сидела в качалке, но не качалась, а смотрела в окно на сад. Немного посидев с ней, я ушла в гостиную и снова опустилась в кресло, в котором сидела до того, как Маркус позвонил в дверь. Потянулась за альбомом с фотографиями, но его и след простыл. Опять Розалин наводила порядок. Вздохнув, я отправилась за альбомом. Но на месте его не оказалось. Он исчез. Я перебрала все книги на полке, но альбома нигде не было.

Услыхав скрип двери, я развернулась в ее сторону. На пороге стояла Розалин.

— Розалин! — воскликнула я, приложив руку к сердцу. — Вы меня напугали.

— Что ты тут делала? — спросила она, сминая, а потом разглаживая фартук, который надела поверх платья.

— Искала альбом с фотографиями, который смотрела раньше.

— Альбом с фотографиями? — переспросила Розалин, склонив голову набок и наморщив лоб, отчего на ее лице появилось растерянное выражение.

— Да, я просматривала его до того, как приехал автобус. Надеюсь, вы не возражаете, что я взяла его и посмотрела, но теперь его нигде нет… — Я подняла руки и засмеялась. — Волшебным образом испарился.

Розалин покачала головой.

— Нет, детка. — Она оглянулась и понизила голос. — Не надо об этом говорить.

Вошел Артур, держа в руке газету, и Розалин замолчала. Артур посмотрел на нее, потом на меня. Явно нервничая, она ответила взглядом на его взгляд.

— Пожалуй, пойду, надо присмотреть за обедом. Сегодня у нас ягненок, — тихо проговорила Розалин.

Артур кивнул и не сводил с нее взгляда, пока она не покинула комнату.

То, как он смотрел на нее, напрочь отбило у меня охоту задавать ему вопросы. И еще заставило всерьез задуматься о дяде Артуре.

Вечером я слышала, как они разговаривали в своей спальне. Приглушенные звуки то совсем стихали, то становились громче. Я не совсем поняла, спорили они или не спорили, но это очень отличалось от того, как они обычно разговаривали. Это был разговор, а не замечания, которыми они обменивались обычно. О чем бы они ни говорили, Артур и Розалин изо всех сил старались, чтобы я ничего не слышала. А когда я прижала ухо к стенке, удивившись неожиданно воцарившейся тишине, дверь моей спальни распахнулась, и на пороге я увидела дядю Артура.

— Артур, — воскликнула я, отпрянув от стены, — вы должны были постучаться! У меня тоже есть права.

Он только что застал меня за подслушиванием, однако ничего об этом не сказал.

— Хочешь, чтобы я завтра утром отвез тебя в Дублин? — проворчал он.

— Что?

— Побудешь у подружки.

Я была на седьмом небе от счастья, «выстрелила» в воздух кулаком и стала звонить Зои, забыв спросить Артура и даже не задумавшись о причине столь неожиданного предложения. Итак, я опять была вместе с Зои. Всего две ночи я провела у дяди с тетей и уже чувствовала себя совсем по-другому в Дублине. Мы отправились на наше обычное место на пляже возле моего дома, который выглядел по-другому, и из-за этого мне было противно на него смотреть. От него уже исходил другой дух, и от этого он тоже стал мне противен. Возле ворот появился знак о продаже дома. Когда я увидела его, у меня кровь застыла в жилах, появилось яростное желание закричать, словно я бенши [26] , поэтому я изо всех сил старалась на него не смотреть. Что-то заподозрив, Зои и Лаура изучали меня, словно я прибыла с другой планеты, буквально «потрошили» свою лучшую подругу и стаскивали с нее верхний слой кожи, как пижаму, не говоря уж о том, что каждое мое слово было внимательно выслушано, проанализировано и неправильно истолковано.

Завидев надпись «Выставлено на продажу», обе мои подружки, выказывая чуткость «Джеронимо» [27] , пришли в восторг. Зои тотчас призвала нас влезть в дом и провести там день, как будто как раз в это время ничего лучше она не могла придумать. Менее импульсивная Лаура нерешительно смотрела на Зои и на меня, пока Зои, повернувшись к нам лицом, оценивала преимущества своего плана. А когда я не произнесла ни слова против, она окончательно прониклась своей идеей и бросилась, словно в омут головой, воплощать ее в жизнь.

Не знаю уж, как мне это удалось, но я подавила волнение, возникшее при мысли о вторжении в тот дом, в котором мой отец убил себя. Потом мы выпили и посудачили об Артуре и Розалин с их дурацкими деревенскими правилами. Я рассказала девочкам — нет, не просто рассказала, а открыла душу — о Маркусе, о его передвижной библиотеке, и они смеялись, представляя его совершенным дураком, а передвижную библиотеку — самым скучным местом, о каком им только приходилось слышать. Глупо держать дома целую комнату с книгами, а уж доставлять книги и вовсе ни с чем не сравнимый кретинизм.

Меня очень сильно ранили слова подружек, хотя я и сама не совсем понимала, что в них такого особенного. Правда, я постаралась это скрыть, однако один источник волнений и бегства от реальности, спасавший меня целый месяц после смерти отца, мгновенно рассыпался в прах. Это случилось, едва я начала воздвигать стену между мной и Зои с Лаурой. Они сразу догадались. Прищурившись, Зои уставила на меня свой особый препарирующий взгляд, которым удостаивала людей, чем-то отличавшихся от нее, ведь в ее мире самым большим грехом считалось быть не такой, как все. Им не приходило в голову, что эмоциональная встряска, через которую я прошла в течение нескольких недель, должна была до самого нутра и навсегда меня изменить. И они решили, что на меня плохо подействовала жизнь вне Дублина. А я была просто-напросто раздавлена, как растение, которое топтали, топтали, но оно выжило, и, подобно этому растению, я не имела иного выбора, кроме как расти в другую сторону, не так, как прежде.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация