Засунув в нишу под стреху ружьё незадачливого солдата, старлей не стал особо рассусоливать, брызнул тому в рот да за пазуху немного прихваченного вина. Убедился, что рыбак запомнил - под утро солдат пришли пьяные, едва двери не вынесли и сразу храпеть завалились - и исчез в ночь.
Трактир смотрел на три стороны света тёмными маленькими окошками, прорезанными в когда-то белёных стенах. Много он повидал на своём веку, но такое - впервые. А посему принялся смотреть на суету внутри и вокруг с нешутейным любопытством.
Одно окно озарилось тусклым желтоватым светом, и в комнате на углу зашевелились люди.
– Ваша светлость! - десятник озабоченно покусывал обледенелый с мороза ус и тряс командира за плечо. - Часовой с околицы, что на реку выходит, пропал.
– Как пропал? - разом вскинулся из постели стройный человек лет тридцати с небольшим, чьё породистое и чуть горбоносое лицо обрамляли тёмные, взлохмаченные спросонья волосы. - Искали?
– Лорд Бердон, пошёл я под утро сменять - а нетути. Обыскали всё рядом, обшарили - нигде не заснул, мерзавец. Даже в хаты ближайшие стукнули - ничего, - темноволосый стриженный коротышка виновато пожал плечами, докладывая…
А вот его собеседник заслуживал куда более пристального внимания. Он почесался в задумчивости под белой рубахой - и первое, что надел названный лордом Бердоном, оказался тонкий блестящий обруч на голову.
– Следы какие есть? Из деревни мог уйти? - дождавшись отрицательных ответов, распорядился. - Ищите. Стучите в хаты, спрашивайте местных - не может быть, чтобы никто не видел. Где-то же он есть?
Едва десятника унесло за дверь, он выскользнул из-под одеяла. Жаровня с углями давно прогорела, потому лорд быстро принялся одеваться, сквозь зубы поминая холод и свалившиеся на голову нехорошие новости. А по деревне уже поднимался шум, стук в окна и двери крестьянских изб. Испуганные голоса хозяев и озабоченные солдат перемежались со скрипом отворяемых дверей, недовольным муканьем разбуженной в хлевах скотины да шелестом сена на сеновалах - а вдруг солдат попросту к какой вдовушке под бочок завалился?
Лорд сам по хатам не ходил, лишь принимал неутешительные ответы рыскающих с факелами десятников да подгонял рвение тех беззлобными пинками. И его терпение оказалось вознаграждено - едва он перестал зевать на свежем воздухе да с недосыпу и вознамерился выкурить трубку, как десятник за шкирку притащил едва волочащую ноги пропажу.
– Вот он, ваша милость! - десятник на радостях отвесил безвольно обмякшему солдату хорошую затрещину. - В хату одну завалился спать - а уж хмельным от него разит, так просто ужасть!
Лорд брезгливо принюхался, раздосадованно сплюнул в сторону.
– В погреб его пока определите. Патрули по всей деревне, меньше чем по двое не ходить, - он проводил взглядом десятника, что тащил в одной руке солдата, а в другой ружьё и стращал пьяницу всеми карами.
Поглядел на луну, выдыхая в неё дымок изо рта.
– Ладно, пару часов ещё можно подремать.
Однако надежде его сбыться оказалось не суждено. Едва он впотьмах кое-как добрался до своей комнаты, по дороге опрокинув с грохотом какой-то горшок и пребольно ударившись коленом об угол двери, как вдруг словно кузнечные щипцы ухватили его за горло. Придавили так, что в глазах потемнело, приподняли - и волоча носками сапог по доскам, втащили в комнату. Едва Бердон, у которого уже от нехватки воздуха потемнело в глазах, догадался ухватиться за револьвер за пазухой, как его руку что-то с лёгким шумом вывернуло - да так, что едва из плеча не вырвало.
Затем по темечку некто дюжий как медведь приложил кулачищем - и мир померк для отпрыска старинного семейства…
* * *
Она ждала его час, и час тянулся как год, и выяснялось потом, что этот час навсегда, и выяснялось потом - сегодня он не придёт, а дверь в квартиру её покрылась коркою льда.
Она гадала на картах и глядела в окно, и вечера пролетали за безделием дел, она себя уверяла, что ей теперь всё равно, здесь нечем горю помочь - он так решил, так хотел.
А ожидание крепло и росло как трава, и оплетало корнями её ночи и дни…
Да был бы, Господи, жив, была б цела голова, пускай он будет не с ней - да только Бог был бы с ним.
Она ждала его век, она закрыла свой дом, а время лезло сквозь стены, умирало в углах, и между пальцев текло сухим, колючим песком, и оседало тоской в её усталых глазах, и отражение лгало новой сеткой морщин, что ей казалось - видна всё чётче день ото дня, она себя утешала - у неё как у вин, которым выдержки срок лишь добавляет огня.
Но всё кончается. Рвётся полусловом строка.
И наступает обычный, очень быстрый финал - рванулась в небо душа, ступила на облака, и оказалось тогда - он здесь давно её ждал.
(это замечательное стихотворение написала {Лада} - прим.авт.)
Лючике сортировала травяные сборы в каморке хозяина дома и вполголоса напевала песню. Просто удивительно - как слова неведомой женщины из невероятного далека подходили к нынешнему настроению, как мастерски чаровница слов облекла в рифму и тяготы ожидания, и безнадёжную суетность нашей жизни. Как там сказал отправившийся на дело Сашка? Это привилегия мужчин умирать, защищая свой дом и своих близких? А тут с ума сходишь, и места себе не находишь…
В себя она пришла, только когда со щеки сорвалась непрошенная слезинка. Капнув на сухо шуршащий стебель драконьего корня, капелька влаги пшикнула сизым дымком, а затем испарилась во вспышке пламени.
– Ой… думай, девонька, куда слезами капать. Ведь не просто солёная водица - а из глаз ведьмы да на отнюдь не безобидное растение, - Лючике упрекнула сама себя, мимолётно ощупав лицо.
Так и есть - левые ресницы маленько подпалило. Придётся теперь косоглазой ходить, пока отрастут. Или укоротить и правые - чтоб для симметрии? Лючике так задумалась над этим вопросом, раскладывая пряно и терпко пахнущие растения по пакетам, что даже не почувствовала силой малышку Тиль, пока та не распахнула дверь кладовой и не взвизгнула:
– Дон Александр возвращается! Я с крыши увидала! - и тут же умчалась по коридору с удалым развесёлым припрыгиванием.
Мимолётно подивившись, какая же нелёгкая занесла девчонку в такой мороз аж на крышу, Лючике осмотрелась в кладовой. Что ж, поработала она на славу - всё разложено по полкам, с ярлычками да ещё и рассортировано. Опасные вещи и зелья налево, более спокойные направо. Что чаще востребовано, то ближе ко входу, более редкие надобности подальше. А в обитом железом сундуке у дальней стены самое-самое - да такое, что и у самой сердце ёкает, когда берёшь в руки.
– Ну что ж… хоть мистер Зорг и мерзавец был редкостный, но сказал он правильно - хочешь сделать дело, делай его сам, - ведьма прихватила обе висящие на крючках волшебные лампы и вышла.
Закрыла дверь, навесила с таким трудом перенятое у мастера Пенна запорное заклятье. Дунув легонько на махоньких элементалей, дрыхнущих в проволочной клетке, заставила тех погаснуть и не светиться боле. И только затем, чинно и с подобающим знатной леди достоинством прошествовала в гостиную. Александр просил поработать над манерами, так что приходится соответствовать. По пути Лючике забросила в камин лампы - подкормитесь пока, голубчики. Спохватилась, испуганной белкой слетела на первый этаж и заскочила в ванную, повертелась перед зеркалом.
