— Только на миг. Это неприятно. Моя бабушка — злая, грубая старуха, но я встречала и похуже, и мне могло быть хуже. В Албании невеста приходит в семью мужа. Как новенькая, она занимает низшее положение. Ею командуют все — мать, сестры, тетки, бабки. Если они пожелают, могут сделать ее жизнь невыносимой, а она должна будет терпеть, потому что их много, а она одна. А здесь только одна несносная женщина, и горничная сказала, что скоро приедет мой кузен.
Разговаривая, Эсме овладела собой. Теперь она смогла ответить на тревожный взгляд Вариана уверенной улыбкой.
— Персиваля опять выгнали из школы, и мой дядя сослал его к старой леди, потому что трудный ребенок ему досаждает.
— Эсме, это совсем не то, что у меня. Ты должна понимать, любимая.
— Я понимаю. Я не сравниваю тебя с моим невежей дядей. Скажу тебе, я рада, что сэр Джеральд это сделал, потому что Персиваль скоро приедет и у меня будет союзник. Ты можешь с легким сердцем отправляться по делам. Против нее мы будем в большинстве.
Вариан обнял ее и прижал к груди. — Я очень сожалею, дорогая. Ты и представить себе не можешь, как мне жаль. Но я скоро вернусь. Через несколько недель, не больше.
Несколько недель. В Лондоне. Среди старых друзей вроде тех, которые привезли их в Англию. Смех, кутежи, пьянки, проститутки.
Эсме закрыла глаза.
— Очень ненадолго, — уверил он.
Она знала, что он так думает, по крайней мере сегодня, а для него только и существует настоящий момент. У нее всего одна ночь. Потом он уедет, и все изменится. Она не будет спорить или жаловаться в эту последнюю ночь — последнюю, когда она в нем уверена.
Эсме прильнула к нему и обхватила руками его прекрасное лицо.
— Люби меня, — сказала она. — Чтобы мне хватило на эти несколько недель… пока ты не вернешься… и снова будешь меня любить.
Было еще темно, когда Вариан тихо вышел из комнаты. Эсме спала глубоким сном без сновидений, он это знал. Он уже давно делил с ней постель, часто лежал рядом «без сна, — наблюдая, прислушиваясь, думая, — чтобы знать. Он ушел, пока она спала, потому что не вынес бы прощания. Они без слов попрощались этой ночью, в долгие, болезненные часы любви. Он пьянел от ее запаха и легких вскриков страсти. Он занимался с ней любовью. Жадно, неутолимо. Он хотел ее запомнить. Прожечь бы в сердце ее образ! Не для того чтобы не забывать, а чтобы хоть как-то унести ее с собой.
Он был не в силах отпустить ее от себя с той ночи, когда впервые прикоснулся к ней. На этот раз он должен уходить. Ради этого «должен» он не смел разбудить ее, не смел попрощаться. Иначе его решимость может ослабнуть… он может потерять Эсме.
Он еще с вечера все собрал у себя в комнате, пока горничная помогала Эсме приготовиться ко сну. Он даже написал записку.
Вариану оставалось только одеться, подхватить сумку и уйти.
Очевидно, леди Брентмор пылко желала отделаться от него, потому что в конюшне тоже все было готово. Хотя солнце только-только показалось из-за горизонта, Вариана встретил полностью проснувшийся конюх и подал лошадь его светлости.
Меньше чем через полчаса после того, как Вариан покинул теплую кровать своей жены, он был па пути в Лондон.
Глава 24
Вариан проехал околицей Иден-Грина, старательно избегая общественных мест родного села. Он не хотел сплетен, в особенности когда сам стал бы их мишенью. День угасал, тучи сгустились, лошадь устала. Конюшни Маунт-Идена были в двух милях отсюда, разоренное имение даст ему уединение, которого он хотел. К сожалению, ничего другого оно предложить не сможет.
Он спустился по заросшей тропинке, огибающей деревню, и на безопасном расстоянии снова выехал на дорогу. На повороте он увидел, что из трубы гостиницы «Спелая ежевика» идет дым, и с облегчением вздохнул. В отличие от трактира «Веселый медведь» в «Ежевике» привечали путников. Он надеялся, что в такой жестокий зимний день во дворе не будет экипажей. В такую погоду из дому выходят только при крайней необходимости.
Отдавая лошадь на попечение конюха, Вариан увидел, что конюшня, к сожалению, не пустует. Две клячи уныло жевали в стойлах.
Через минуту в гостиничной столовой он обнаружил и всадников. Они тоже жевали, но с гораздо большим энтузиазмом.
Один — изящный черноволосый парень. Он возбужденно говорил, набивая рот мясным пирогом. Другой только кивал, всецело сосредоточившись на тарелке. Он был плотнее, темно-русые волосы были уложены не столь модно, как у его напарника. Они сидели спиной к Вариану, но он их сразу узнал.
К тому времени, как они услышали его шаги и обернулись, он уже взял себя в руки.
Две пары глаз, карие и голубые, широко раскрылись. Вариан спокойно подошел к ним.
— Если разеваешь рот, то хотя бы сначала проглоти еду, Деймон. Какой ты стал невоспитанный, — сказал Вариан.
Младший из двоих, к кому обращался Вариан, вскочил:
— Это ты? Неужели ты? Ради Бога… ну как же… ведь я же говорил — правда, Гидеон? Разве я не сказал, что мы его найдем? — Он двинулся навстречу Вариану, но остановился и неуверенно посмотрел на него.
Гидеон тоже встал, но с достоинством, сначала отложив нож и вилку.
— Сэр, я рад вас видеть. — Он протянул руку. — Добро пожаловать домой, милорд.
На миг глаза Вариана заволокло туманом, но он сморгнул и схватил брата за руку.
— Ну что ж, привет, Гилли. — Он повернулся и подал руку Деймону: — Здравствуй, Дервиш.
Неловкое выражение на лице Деймона сменилось ухмылкой.
— Нет, ну ты скажи, как это на него похоже! — обратился он к Гидеону. — Входит, преспокойно делает мне замечание по поводу манер, как будто мы расстались четыре часа, а не четыре года назад! Но ты прав, я забыл о хороших манерах. Садись. Ты выглядишь смертельно усталым. Нет, вот сюда, поближе к огню. Мы уже успели отогреться. Я хотел потерпеть до Маунт-Идена, но Гидеон живет по деревенскому времени, ему пора обедать, а мы не уверены, что найдем что-нибудь поблизости от родного дома. Но теперь я рад, что он такой привередливый, а то бы мы с тобой разминулись… — Он оборвал себя. — Но ты один. Где же она?
Пока Деймон болтал, Вариан снял плащ и повесил на вешалку. Он был готов к «она» прежде, чем вопрос вылетел изо рта брата. В комнату ворвалась хозяйка, запыхавшись, сделала реверанс. Когда она отдышалась, Вариан спокойно заказал обед и, только когда она вышла, обратился к Деймону:
— Где кто?
— О, не дразни нас, Вариан. Мы уже…
— Деймон имеет в виду леди Иденмонт, — вмешался Гидеон, бросив предупредительный взгляд на младшего брата. — По крайней мере нам известно, что таковая имеется.
— Понятно, — сказал Вариан. — Как я понимаю, Лаклифф и Селлоуби отправились прямиком в Лондон?
— Говорят, они даже не переоделись с дороги, а кинулись в клуб «Брукс». Через два часа известие докатилось до западного конца. В тот же вечер это стало известно в «Олмаксе», а на следующий день меня вызвали в Карлтон-Хаус, чтобы я удовлетворил любопытство его высочества.
