Это было мирное время, но в сердце миледи мира на было. Для нее великое горе началось после отлета сэра Роже. Она шла по цветущему лугу, слушая шорохи ветра в роще, две девушки шли за нею. В лесу слышались голоса, звуки топора, лай собак, но она воспринимала их как во сне.
Внезапно она остановилась. В первое мгновение она могла только смотреть. Потом одной рукой схватилась за нагрудный крест. Ее девушки, хорошо выученные, отошли за пределы слышимости.
Из лощины, прихрамывая, вышел сэр Монтбелл. Он был в изысканном наряде, и только его меч у пояса напоминал о шедшей войне. Костыль, на который он опирался, не гармонировал с грацией, с которой он снял для поклона свою, украшенную плюмажем, шляпу.
— Ах, — воскликнул он, — это место превратилось в Аркадию, а старик Хоб, пасущий стадо свиней, которого я только что встретил — это языческий Аполлон, играющий гимн великой волшебнице Венере…
— Что это? — в синих глазах миледи была тревога. — Разве флот вернулся?
— Нет, — сэр Оливер пожал плечами. — Проклятая вчерашняя неосторожность. Я разбился, играл в мяч и споткнулся. Подвернулась лодыжка, и я теперь так слаб, что совершенно бесполезен в битве. По необходимости, я передал свои обязанности юному Хафу Торну и в самолете прилетел сюда. Теперь придется ждать выздоровления, а потом искать корабль и джарского пилота, чтобы присоединиться к товарищам.
Катрин отчаянно пыталась заговорить:
— В… своих уроках языка… Бранитар упоминал, что звездный народ владеет м… медицинским искусством, — она вспыхнула, как пламя. — Их приборы заглядывают даже внутрь человеческого тела, и они впрыскивают лекарства, которые залечивают любые раны за считанные дни…
— Я думал об этом. Я, конечно, не хочу быть увальнем на войне. Но потом я вспомнил прямой приказ моего господина, что мы не должны разубеждать своих союзников в том, что мы не менее искусны, чем они. Поэтому я не решился просить помощи у их врачей, — продолжал он. — Я сказал, что остаюсь для завершения некоторых дел, а костыль ношу, как наказание за грехи. Когда же природа излечит меня, я отправлюсь. Но, по правде говоря, это разобьет мне сердце. Ведь я покину вас.
— Сэр Роже знает?
Он кивнул, и они торопливо сменили тему. Но этот кивок был отчаянной ложью. Сэр Роже не знал. Никто не осмелился сказать ему. Я мог бы сказать, сэр Роже не ударил бы человека в рясе, но я и сам этого не знал. Поскольку барон в эти дни избегал общества сэра Оливера и у него было над чем поломать голову, то он и не думал о нем. Полагаю, что в глубине души он и не хотел об этом думать.
Повредил ли сэр Оливер лодыжку на самом деле, я не могу сказать. Но если и так, то это весьма странное совпадение. Я сомневаюсь, планировал ли он свое предательство заранее. Скорее, он хотел продолжить свои переговоры с Бранитаром и посмотреть, что из этого выйдет.
Смеясь, сэр Оливер приблизился к Катрин.
— Но сейчас, — сказал он, — я благословляю этот случай…
Вся дрожа, она смотрела в сторону.
— Почему?
— Думаю, вы знаете…
Он взял ее за руку, но она отдернула ее.
— Прошу вас, помните, мой муж на войне.
— Не оскорбляйте меня, — воскликнул он. — Я скорее умру, чем опозорю вас.
— Я никогда не подозревала в вас такого галантного рыцаря.
— И это все? Я только галантен? Забавен и галантен? Шут, развлекающий вас в момент усталости? Но лучше быть дураком, чем возлюбленным Венеры. Позвольте мне развлечь вас… — и своим чистым голосом он стал петь рондо в ее честь.
— Нет, — Катрин отодвинулась от него, как самка оленя, убегающая от охотника. — Я… дала обет…
— В государстве любви есть лишь один обет — сама любовь.
— Я должна думать о детях, — взмолилась леди Катрин, и заходящее солнце осветило ее волосы.
— Конечно, миледи. Я часто качал Роберта и маленькую Матильду на коленях. Надеюсь, с Божьей помощью, делать это вновь.
Она умоляюще взглянула ему в лицо и спросила:
— Что вы хотите этим сказать?
— Ох… нет! — Он посмотрел на лепечущий лес, листва которого ни формой, ни цветом нисколько не напоминала земную. — Я не хочу неверности.
— Но дети! — на этот раз она схватила сэра Оливера за руку. — Во имя Христа, Оливер, если вы что-нибудь знаете, говорите!
Он повернулся к ней. У него был прекрасный профиль.
— Я не посвящен во все секреты, Катрин. Возможно, вы лучше меня сумеете обсудить этот вопрос. Ибо вы знаете барона лучше меня.
— Разве кто-нибудь может сказать, что знает его? — с горечью спросила она.
Он очень тихо сказал:
— Мне кажется, что его аппетит растет с каждым поворотом судьбы. Вначале он хотел лететь во Францию и присоединиться к королю, потом он задумал освободить Святую землю. Принесенный сюда злосчастьем, он держался доблестно, никто не может отрицать этого. Но, получив передышку, разве принялся он за поиски Земли? Нет, он захватил планету, а теперь хочет завоевать солнце. Чем это кончится?
— Чем?.. — она не могла продолжать и не могла отвести взгляд от сэра Оливера.
— Бог кладет предел всему, — сказал рыцарь. — Неограниченные притязания плод сатаны, откуда может вылупиться лишь горе. Разве не кажется вам, миледи, когда вы лежите ночью без сна, что нас перехитрят и уничтожат?
После недолгого молчания он добавил:
— Христос и его мать помогут невинным детям…
— Что вы можете сделать? — с болью воскликнула она. — Ведь мы потеряли дорогу домой?
— Но ее можно отыскать.
— Через сотни лет поисков?
Некоторое время он молча смотрел на нее и потом ответил:
— Мне не хотелось бы пробуждать напрасные надежды. Но время от времени я понемногу разговариваю с Бранитаром. Наши знания языков друг друга очень малы, и, конечно, он не верит ни одному человеку. Однако… он кое-что сказал. И это заставляет меня думать, что дорогу найти можно.
— Что?! — Она схватилась за него обеими руками. — Как? Где? Оливер, вы сошли с ума!
— Нет! — нарочито грубо ответил он. — Но давайте допустим, что это правда. Что Бранитар действительно может указать нам путь. Думаю, он не станет делать это бесплатно. Как вы думете, отменит ли сэр Роже свой Крестовый поход? Согласится ли он спокойно вернуться на Землю?
— Он… Ну…
— Разве он не повторял всегда: «Пока версгорцы сохраняют власть, над Англией висит смертельная опасность?» Разве раскрытие дороги домой заставит его отказаться от всех усилий? Нет! Но в таком случае, какая нам польза, что мы узнаем путь домой? Война будет продолжаться, пока мы все не погибнем.
