— И Майклу тоже, — вмешалась я в разговор.
При упоминании бывшего любовника Соня вздрогнула.
— Майкл? Ты знаешь его?
— Он мой друг. И друг Лиссы.
У меня чуть не вырвалось, что, найдя этого безвестного Драгомира, мы можем отвезти Соню к Майклу. Однако, вовремя вспомнив, как низко ценит себя Дмитрий после трансформации, я решила пока не прибегать к этой тактике. Кто знает, как Соня отнесется к идее воссоединения с возлюбленным. Я решила зайти с другой стороны.
— Он тоже старается помочь Лиссе, но не может. Никто из нас не может — слишком мало информации.
— Майкл…
Соня снова смотрела на свои руки, по ее щекам струились слезы.
— Вы не нарушите своего обещания, — продолжала Сидни с такой настойчивостью, как будто сама была пользователем духа и прибегала к принуждению. — Просто отведите нас туда. Этого хотели бы и Майкл, и Лисса. Это будет правильный поступок.
Не знаю, какой аргумент оказался самым убедительным. Возможно, упоминание о Майкле; или идея «правильного поступка». Может, Соня, как перед тем Дмитрий, жаждала искупить свои стригойские преступления и восприняла это предложение как шанс. Сглотнув, она посмотрела на меня и прошептала:
— Я отведу вас туда.
— Значит, вскоре отправляемся в путь, — объявила Сидни. — Нужно подготовиться.
Мы с Дмитрием все еще стояли рядом друг с другом, но наш взаимный гнев постепенно рассеивался. Явно гордясь собой, Сидни продолжала успокаивать Соню.
Дмитрий смотрел на меня с легкой улыбкой. Осознавал ли он, как мы близки? И что чувствовал при этом? Догадаться по выражению его лица не представлялось возможным. Что касается меня, я остро ощущала нашу близость, опьяняющее воздействие тепла его тела и запаха. Черт! Почему любая наша схватка усиливает мое влечение к нему?
Он кивнул в сторону Сидни; его улыбка стала шире.
— Ты ошибалась. Вот кто настоящий генерал.
Я улыбнулась в ответ, от всей души надеясь, что он не догадывается, как мое тело реагирует на нашу близость.
— Может быть. Ладно. Тогда ты полковник.
Он вскинул брови.
— Да? Ты понизила себя в должности? Полковник на одну ступень ниже генерала. Кто же тогда ты?
Я достала из кармана ключи от автомобиля и с триумфальным видом потрясла ими.
— Водитель, — сказала я.
ДВАДЦАТЬ ОДИН
Увы, за руль меня не пустили.
«Генерала» Сидни тоже, что ужасно разозлило ее, хотя Дмитрий быстренько объяснил ей причину.
Все началось, когда Виктор обнаружил, что у них «неполадки с двигателем». Естественно, его это не обрадовало. Правда, он никого не обвинял, но, думаю, все — даже Соня и Роберт — догадывались, что эта неисправность не случайна. В результате всем предстояло набиться в компактный универсал, не рассчитанный на такое число людей, что и заставило Дмитрия выдвинуть творческий план рассаживания. И конечно, согласно этому плану, один из пассажиров должен был ехать в багажном отсеке. Он был приличного размера, но когда Сидни поняла, что это место предназначается ей, она обвинила Дмитрия в том, что мало ему было забрать у нее ключи — он решил еще и унизить ее.
Я не высказывалась по этому поводу, но, по-моему, посадить ее в багажное отделение было очень разумно. Выдвинутая Дмитрием схема рассаживания должна была свести к минимуму возможность возникновения опасных ситуаций внутри машины. Дмитрий за рулем, Роберт сидит рядом с ним, а я между Виктором и Соней на заднем сиденье. В каждом ряду по стражу, братья разделены, как и пользователи духа. Я стала возражать, что, если сяду за руль, с точки зрения безопасности ситуация будет той же самой, но Дмитрий ответил, что вести машину мне рискованно — вдруг я внезапно ускользну в сознание Лиссы. Что касается Сидни… ну, она не представляла угрозы, но и борцом тоже не была, так что ей самое место сзади как «мертвому грузу».
И кстати, о «мертвом грузе»…
— Нам нужно прямо сейчас избавиться от Виктора и Роберта, — прошептала я Дмитрию, когда мы загружали в машину продукты и свой скудный багаж (тем самым еще больше ужимая пространство Сидни, к ее возмущению). — Они свое дело сделали. И они опасны. Пора сдать их стражам.
Братья хотели вместе с нами продолжать поиски родственника Лиссы. И мы согласились, но не из великодушия. Просто пока не могли позволить себе выпустить их из поля зрения.
— Согласен. — Дмитрий слегка нахмурился. — Только пока нам никак это не сделать. Если мы их свяжем и оставим на обочине дороги, они вполне смогут освободиться и поехать дальше автостопом. И сами мы не можем доставить их к стражам по очевидным причинам.
Я положила сумку в машину и прислонилась к бамперу.
— Сидни может сдать их.
Дмитрий кивнул.
— Это, наверное, лучший выход, но мне не хочется расставаться с ней, пока мы не добрались… туда, куда едем. Нам может понадобиться ее помощь.
Я вздохнула.
— Значит, тащим их с собой.
— Боюсь, что да. — Он бросил на меня предостерегающий взгляд. — Знаешь, оказавшись в тюрьме, они запросто могут рассказать о нас властям.
— Да. — У меня тоже мелькала эта мысль. — Наверное, это нужно отложить на потом. Сначала будем разбираться с безотлагательными проблемами.
Удивительно, но Дмитрий улыбнулся. Видимо, собирался сделать очередное мудрое замечание.
— Ведь это всегда было нашей стратегией.
Рассевшись, мы тронулись в путь. По счастью, Виктор не начал свою обычную надоедливую болтовню; наверное, предположила я, ослабел из-за потребности в крови. Соня и Роберт, по-видимому, испытывали то же самое. Это могло вырасти в проблему, если мы в самое ближайшее время не найдем «кормильца», но я не знала, что тут поделать. Сидни, похоже, ничего этого не осознавала — и слава богу. Если бы я была человеком среди голодных вампиров, то уж точно психовала бы. Еще и поэтому ехать в заднем отсеке для нее было безопаснее.
Указания Сони были достаточно расплывчаты и касались лишь самого необходимого. Она выдавала информацию маленькими порциями и часто сообщала о повороте, только когда мы оказывались совсем рядом с ним. Мы понятия не имели, куда едем и долгая ли предстоит дорога. Изучив карту, она велела Дмитрию ехать на север по шоссе 1-75. Когда мы спросили, сколько придется ехать, она ответила:
— Недолго. Несколько часов. Может, чуть больше.
И с этим таинственным объяснением она откинулась на спинку сиденья и замолчала. Лицо у нее было измученное, печальное, и я попыталась представить, что она чувствует. Всего день назад она была стригоем. Может, все еще пытается осмыслить происшедшее? Или перед ее внутренним взором маячат лица жертв, как было с Дмитрием, и ее терзает чувство вины? А может, она хочет снова стать стригоем?
