Что ж, это было интересно.
Она широко улыбнулась управляющему.
– Как любезно с Вашей стороны, – ответила она. – Я бы никогда не подумала, что библиотека герцога может быть скучной, заплесневелой дырой. Я полагала, у него одна из лучших коллекций во всей Англии и самая элегантная и удобная библиотека. Но Вам лучше знать. Да, я бы хотела подождать в более приятной комнате.
Ухмылка лакея бесследно исчезла, и он побледнел.
Джарвис издала придушенный звук.
Выражение лица Харрисона не изменилось, хотя осанка стала ещё чопорней.
– Утренняя комната, – сказал он лакею. – Смотри, чтобы напитки прибыли незамедлительно.
Он поклонился ей и испарился из комнаты.
Женщины не произнесли ни слова, пока они не расположились комфортно в утренней комнате, и лакей не умчался.
– О, мисс, я никогда…– шепнула Джарвис. – Что он сказал, и что Вы ответили. Его библиотека заплесневелая…
– Библиотека принадлежит не ему, а герцогу, – сказала Зоя. – Ему стоит хорошо об этом помнить. Он должен знать своё место, всегда, и относиться ко всем гостям своего хозяина с величайшим уважением. Насколько я знаю.
– Да, мисс. Ему нужно было дать отпор, и Вы ему показали. Но…
– Не бойся его, – сказала Зоя. – Он просто забияка. В доме всегда находится хотя бы один такой, хотя и не всегда он стоит во главе дома. Никогда не позволяй таким людям запугивать себя, будь то мужчина, или женщина. Ты не подчиняешься никому, кроме меня. Запомни.
– Да, мисс, – произнесла Джарвис, озираясь с сомнением.
– Не стоит бояться, – сказала Зоя. – Не верю, что он попробует нас отравить.
Глаза Джарвис расширились.
– Боже милостивый, мисс!
– Это маловероятно, – уверила её Зоя. – В гареме всегда замышляли убить третью жену Юсри-паши, настолько скверный у неё был характер. Но они были слишком заняты, ссорясь между собой, чтобы подготовить достойное покушение.
– О, Господи, мисс!
Зоя жестом отмела тревогу горничной.
– Когда мои сёстры обучали меня ведению хозяйства в большом доме, это казалось наиболее утомительным из всех скучных обязанностей. Но в доме, подобном такому, это могло бы стать интересным.
Герцог Марчмонт не заметил ничего необычного в своей прислуге. Он едва замечал их за исключением случаев, когда, как это было сейчас, они его раздражали.
Четверть часа спустя, после того, как он оставил Зою на попечение Харрисона, герцог стоял в гардеробной в одних брюках и сорочке, наблюдая, как его камердинер подбирает и отвергает один за другим сюртуки и жилеты.
– Хоар, мы не едем в Гайд-Парк в общепринятое время, – сказал его светлость. – Никто не обратит на меня внимания, кроме леди – да и это не продлится долго. Модные страницы и образцы тканей скоро полностью завладеют её вниманием.
– Да, ваша светлость, но леди – что на ней надето?
– О, боги, ты же не собираешься сочетать нас по цвету?
– Разумеется, нет, сэр. Но необходимо добиться правильного тона.
Марчмонт, молча, проклял Бо Браммела. Камердинеры и так были чувствительными особами, до того как появился Браммел и превратил одежду в религию.
– Прогулочное платье, – поговорил он нетерпеливо. – Бледно-жёлтое с зелёной отделкой. Прошлогоднее, как она меня уведомила.
Камердинер уставился на него с выражением полным ужаса. Марчмонт не знал и не интересовался, что могло вогнать слугу в панику. Он лишь надеялся, что нанял не самого слабонервного камердинера во всём Лондоне.
Это могло занять целый день и оставшийся вечер, если хозяин не возьмёт всё в свои руки.
– Этот сюртук, – сказал он резко, указывая пальцем. – Этот, и зелёный жилет.
Глаза камердинера расширились.
– Зелёный, сэр?
– Зелёный, – твёрдо ответил Марчмонт. – Это удивит мисс Лексхэм.
– О, Боже. Да, ваша светлость.
– Когда леди начинают скучать, случаются возмутительные вещи. Мы должны добиться некоторой непоследовательности, возможно, намёка на оригинальность. Мы же не хотим, чтобы нас сочли скучными?
– Силы небесные, ваша светлость, разумеется, нет.
И, наконец, Хоар энергично взялся за дело.
Глава 6
Герцог распорядился, чтобы Джарвис сидела вместе с грумом Филби на сиденье позади экипажа.
Подобное решение не порадовало никого из слуг. Что было совершенно очевидным для Зои.
Но она знала, что в задачу Марчмонта не входило делать слуг счастливыми. Это их работа состояла в том, чтобы осчастливить его, и если судить по положению подбородка герцога, они в своём деле преуспевали.
Грум был откровенно уничтожен тем, что его увидят сидящим на одном сиденье с особой женского пола. Джарвис так же очевидно боялась двуколки и высоты своего насеста. Но в самом экипаже для неё места не находилось. Он предназначался только для управлявшего лошадьми и его спутницы.
Зоя не была уверена, какова правильная процедура поведения для горничной в таких случаях. Она только понимала, что Джарвис обязана сопровождать её к портнихе, и так было проще всего. В любом случае, двуколка принадлежит Марчмонту, он хозяин, и всем остальным остаётся либо смириться с этим, либо убраться прочь.
Если он не желал придерживать своих норовистых коней, тогда всем остальным приходится быстро двигаться или быстро отодвигаться, как обнаружила Зоя.
Его способ помощи даме, забирающейся на высокое сиденье, заключался в том, что он обхватил её руками в перчатках за талию, поднял прямо над тротуаром и швырнул на сиденье.
Девушка ещё трепетала от их контакта, когда его крупное тело разместилось рядом с ней. Он пробормотал что-то о «проклятых слугах-педантах». Затем, более разборчиво обратился к лошадям: «Двигайтесь, ребята».
Хотя казалось, что они не меньше него самого жаждали ехать, прекрасно подобранные кони медленно стартовали с Сент-Джеймс Сквер и спокойно проследовали по узким и более многолюдным улицам. Однако эта степенная поступь продлилась недолго.
Как сознавала Зоя, хозяин был так же нетерпелив, как и лошади. Её обучали быть остро чувствительной к смене мужских настроений. Она резко ощущала состояние напряжения. Нетерпение или неугомонность или что бы то ни было пульсировало внутри тела рядом с ней.
Наконец, они достигли более широкого проезда. Лошади побежали, всё быстрее и быстрее. Зоя слышала повизгивания Джарвис каждый раз, когда они набирали скорость. Они двигались так уверенно, красиво ступая в ногу. Это были крупные, мощные и бесстрашные животные, и всё же Марчмонт прекрасно контролировал их, абсолютно, как казалось, ничего не предпринимая. Единственными видимыми признаками служили легчайший щелчок хлыста, даже не прикасаясь к ним, и малейшее движение поводьев в его руках.
