Марчмонт кивнул.
– Можешь заниматься перестановкой мебели, если тебя это увлекает. Прошу только одного: не вовлекать в это меня, – он разрезал свой бифштекс. – Если Осгуд закатит истерику из-за того, что ты передвинула бумаги с одного края стола на другой, или Харрисона хватит апоплексический удар, поскольку ты превратила Китайскую комнату в гостиную, или Хоар упадёт в обморок, потому что ты сменила занавески в моей гардеробной, я не желаю об этом слышать.
Эта речь ни в коей мере не удивила Зою.
– Я справлюсь, – сказала она. – Я справлялась с евнухами.
– Значит, опыт у тебя имеется.
– Они бывают невозможно темпераментными.
– Могу себе представить, – Люсьен некоторое время разглядывал её. – Зоя, здесь твой дом. Делай, как тебе хочется. Меня всё вполне устраивает, но, как я полагаю, дому требуется женская рука. Так говорят мои тётки, включая тех, кто в своём уме. Они говорят, здесь не хватает тепла или чего-то в этом роде.
Он продолжил есть.
Он снова сделал это: был милым.
Но у него есть причины для дружелюбия, напомнила она себе.
Зоя знала, что подарила ему удовольствие ночью и этим утром. Он заставил её порадоваться всем тем годам подготовки – чего она и вообразить не могла шесть месяцев назад. Поскольку её таланты растрачивались на Карима, она предполагала, что они навсегда останутся невостребованными. В качестве вдовы Карима, она вряд ли могла использовать их на других мужчинах. Вдовы бесполезны и нежеланны. Кроме того, она считалась старой, в возрасте после двадцати лет, практически старухой.
На Марчмонта её умения не были потрачены впустую. Она рассмешила его и зажгла в нём огонь, и он сделал с ней то же самое. Она говорила себе, что нельзя придавать большого значения его добродушию. Мужчины обычно становились более покладистыми после ночи страсти и утра любовных игр.
Более того, Зоя знала, что его действительно не волнует, что она сделает с его домом. Герцог оставлял большую часть решений другим. Ему посчастливилось иметь умелых и добросовестных слуг. Некоторые из них были людьми неприятными, но компетентными.
Харрисон, к примеру. Он, возможно, и задира, но пока всё, что она заметила, было результатом того, что он принял на себя полный контроль. Он, наверное, стал чересчур властным, поскольку его хозяин не принимал никаких решений и избегал любой ответственности.
– Вначале я бы хотела просмотреть домовые книги, – сказала Зоя.
– Чтобы подвинуть стол? Всё, что тебе потребуется, это пара лакеев.
– Я хочу понять, как управляется хозяйство, – ответила она.
– Им управляет Харрисон, – сказал Марчмонт. – Он хорошо справляется со своей работой. Ты заметила какие-то недостатки или изъяны? Я имею в виду, помимо стола для завтрака, находящегося слишком далеко от окна?
– Требования холостого джентльмена отличаются от требований джентльмена, имеющего жену и семью, – проговорила Зоя.
– Семью, – повторил за ней Марчмонт. Он встретился глазами с женой, затем перевёл взгляд ниже. Хотя их разделял стол, она знала, что его мысли сосредоточились на её животе, и он размышлял, могло ли укорениться в ней его семя.
– Требуется всё уточнить. Необходимо приспособиться к увеличению семьи герцога, – сказала она.
Марчмонт-Хаус был восхитителен, но, за исключением его спальни, он выглядел как прекрасный музей. Холодный и бездушный. Хотя Королева и считалась консервативной и строгой, но даже Букингемский дворец выглядел более личным.
– Уверен, что Харрисон сделает все необходимые уточнения и корректировки, – сказал Марчмонт, возвращаясь к еде. – Тебе не нужно утруждаться. Не могу вообразить, чтобы ты предпочла проводить время, глядя на цифры в гроссбухах, вместо того, чтобы ездить верхом, выезжать, делать покупки и навещать друзей.
– Я буду очень занята всем тем, что ты перечислил, в следующие недели, – произнесла Зоя. – Эти ранние дни нашего брака, когда я не очень загружена, будут наилучшим временем, чтобы разобраться, как ведётся хозяйство.
– Не представляю себе, почему тебе нужно в этом разбираться, – ответил он. – Не понимаю, почему ты хочешь заработать головную боль, просматривая бухгалтерские книги и тому подобное.
– Книги часто объясняют всё гораздо яснее, чем это сделают служащие, – пояснила Зоя. – Они показывают структуру дома, падения и взлёты.
Люсьен пожал плечами:
– Как хочешь. Только не доведи себя до мозговой горячки. Я надеялся выставить напоказ новую герцогиню Марчмонт в Гайд-парке сегодня днем.
– Почту за честь быть выставленной напоказ, – отозвалась она. – В любой день, когда пожелаешь. Обещаю не бесноваться и не пускать пену изо рта на публике.
– Позже, что ты предпочитаешь? Театр? Или проведём тихий вечер дома? – он глянул искоса на неё, и искры промелькнули в его сонных глазах. – Но не слишком тихий.
Зоя сбросила туфельку и вытянула ногу под столом. Она провела ступнёй вдоль его ноги, затем выше, ещё выше.
Люсьен опустил вилку и нож. Его прищуренный взгляд переместился на лакеев, стоявших по обе стороны буфета.
– Всем выйти, – проговорил он.
Они повиновались.
– Иди сюда, – обратился герцог к своей жене.
Понедельник, 4 мая, в личном кабинете герцога.
Одна интерлюдия после завтрака плавно перешла в другую, затем в ещё одну. В конце концов, они молодожёны. И, как самые значительные молодожёны в Лондоне, были обязаны показываться повсюду. Герцог Йоркский устраивал большой званый вечер в субботу. На нём присутствовала Королева, некоторые из принцесс, герцоги королевской крови и отдельные представители знати, включая, естественно, и Марчмонтов. Во время чая Королева неожиданно почувствовала себя плохо. Её отвезли в Букингемский дворец в карете лорда Каслриджа, поскольку её собственная не была готова.
Зоя и Марчмонт уехали вскоре после отъезда Её Величества. Они отправились домой, и занялись тем, чем обычно занимаются молодожёны.
Вплоть до понедельника Зоя не находила времени начать проверку хозяйства. Она начала смотр вскоре после того, как Марчмонт оделся и уехал в Таттерсол.
Как она обнаружила, Осгуд был более чем счастлив удовлетворить её любопытство. Он с гордостью показал ей свои владения: аккуратные кипы писем, учётную книгу с красиво выписанными записями, опрятные гроссбухи с перечнем личных трат Марчмонта.
За Осгудом следовал Харрисон.
Харрисон представлял собой лошадку иной масти.
Борьба за власть развязалась мгновенно.
– Ваша светлость, я буду счастлив разъяснить Вам правила ведения хозяйства, – сказал управляющий, – мы следуем правилам, установленными дедушкой его светлости, восьмым герцогом Марчмонтом. Небольшие изменения были введены, чтобы соответствовать современным требованиям.
