– Предупреждаю сразу, я храплю, – сказал он ей перед тем, как уснуть. – Если что – толкай!
Герда несколько секунд слушала мирный храп Павла, после чего поднялась с кровати. Толкать Савицкого она не стала, пусть себе спокойно спит… Без нее!
«Вчера я совершила самую большую глупость в своей жизни, – констатировала Герда. – А именно: переспала с единственным человеком, с которым хотела бы дружить. Паша – хороший. И скорбит по Косте так же, как и я. Даже его вчерашнее поведение говорит об этом. Многие мужчины с помощью секса уходят от переживаний. Тем более те, что не пьют. Наверное, я вчера хотела того же самого. И мне даже удалось. Но что мне делать сегодня? Как вести себя? Из нас с Пашей получился бы отличный товарищеский тандем, а теперь… Теперь мы вынуждены будем разойтись в разные стороны, потому что в дружбу после секса я не верю, а любить друг друга у нас не получится…»
Вот с такими грустными мыслями Герда умывалась, а затем готовила себе чай.
– Ты что так рано? – услышала она, когда засыпала заварку в чайничек.
– Как ты меня напугал! – выдохнула Герда, вздрогнув всем телом. – Вот даже чай из-за тебя просыпала! – сердито буркнула она, увидев на столешнице несколько оброненных чаинок.
– Прошу прощения. – Паша стоял в дверном проеме совершенно голый. Его поджарое тело, бледное, с густой черной порослью на груди, в паху, на ногах и руках, вызывало в Герде смешанное чувство отвращения и желания. Ей оно не казалось привлекательным, но при этом возбуждало, что невероятно злило Герду. Столько лет она умудрялась избегать всяческих соблазнов, а тут вдруг такое… И к кому? К единственному человеку, с которым она хотела бы дружить!
– Чего ты вскочила так рано? – повторил свой вопрос Паша. – Ладно я, у меня похмелье…
– У меня тоже, – едва слышно проговорила Герда, имея в виду, естественно, не общее недомогание организма, наступающее после обильных возлияний, а нечто другое. Но Паша, как ни странно, не только расслышал ее слова, но и понял, какой смысл в них заключается.
– Ты раскаиваешься? – спросил он.
– О чем ты? – Герда очень старалась, изображая недоумение. Но Пашу не провела.
– Ты знаешь, о чем… – Он сделал несколько шагов по направлению к ней. Когда их разделяло меньше метра, Паша попытался обнять Герду, но она увернулась, сделав вид, что не заметила его маневра, а сосредоточена на том, чтобы достать чашку. – Герда, я помню, что вчера говорил, – выпалил вдруг Паша.
– Ты много чего говорил. О чем речь?
– О своем обещании… Вернее, желании.
– Взять меня замуж? – рассмеялась Герда. – Забудь, Паша. Я не воспринимала твои слова всерьез, так что не требую за них отвечать.
– А если я хочу? – с вызовом спросил Савицкий.
– Хочешь что? Жениться на мне?
– Да. – И он, изловчившись, все же обнял ее и прижал к своему обнаженному (и бесстыдному!) телу. – Ты думаешь, это глупость, потому что я тебя совсем не знаю…
– Да, именно так я и думаю.
– И зря. Я знаю тебя очень хорошо. Костя много о тебе рассказывал… К тому же я чувствую людей и сразу, как увидел тебя, понял – с этой женщиной мы на одной волне…
– Паша! – Герда оттолкнула его от себя. – Паша, ты взрослый мужчина, а я взрослая женщина, и мы оба понимаем, что произошедшее ночью – всего лишь плотский порыв. Ты захотел меня, я – тебя, и это все, что мы испытываем друг к другу…
– Боишься? – перебил ее Паша.
– Чего? Не говори глупостей…
– Ты любила его, я знаю, – продолжил свою мысль он, не дав ей закончить. – Ты и сейчас испытаешь к Косте чувства… В твоей голове не укладывается, что его нет. Поэтому ты не можешь допустить мысли о том, что в твоем сердце появилось место для кого-то другого. Ты боишься своей симпатии ко мне. Тебе, возможно, даже кажется, что это предательство по отношению к нему…
– А разве нет?
– Герда, Костя мертв. Это грустно и страшно, но факт. Его уже нет на этом свете, но главное – другое…
– Что?
– То, что твоим мужчиной он был только в твоем сердце… И еще на бумаге. Но если судить объективно, то тебя Костя (по крайней мере, в последние годы) воспринимал не как свою жену или даже бывшую любимую, а как друга детства. Поэтому я повел себя с тобой не как с супругой умершего друга, а как с его хорошей знакомой, которая мне невероятно понравилась. Между прочим, Костя надеялся на то, что ты за эти годы устроила свою судьбу. Он и мысли не допускал, что ты ждешь его и хранишь ему верность. Он давно отпустил тебя. Хотя, сдается мне, и не держал никогда. Так что не считай себя обязанной хранить верность ему или его памяти.
Он думал, что открывает ей Америку. Будто Герда сама не знала и не понимала всего… Знала! Понимала! Но не могла ничего с собой поделать…
– Я в душ, – сухо бросил Паша, заметив на ее лице сурово-упрямое выражение. – Если тебе не трудно, сделай мне кофе.
И удалился в ванную.
Когда он скрылся, Герда облегченно вздохнула и занялась кофе. Пока она готовила его, старалась не думать о том, что Паша скоро вновь появится, и с ним придется о чем-то говорить. И ладно бы просто поддерживать беседу! О погоде, политике, киноновинках и прочих ничего не значащих вещах Герда могла болтать сколько угодно. Но Паша ведь опять заведет разговор вовсе не о том, о чем Герда может с ним спокойно беседовать…
– Кран подтекает, – услышала она за спиной. Она и не заметила, как пролетело время. Или Паша очень быстро ополоснулся? – Новому владельцу этой хаты придется вызывать сантехника.
– Новый владелец – это я.
– Да, точно, ты же жена… Я и забыл.
– Кофе готов.
– Я уже по запаху понял.
Паша, одетый в махровый халат, уселся за стол. Герда налила кофе в чашку, подала ему.
– Спасибо, – поблагодарил ее Паша официальным тоном. Будто говорил «спасибо» не той, кого несколько минут назад звал замуж, а официантке.
– Обиделся? – спросила Герда.
– Я? С чего бы?
– Правильно, обижаться тебе не на что. И вот еще… – Она впервые за сегодняшнее утро посмотрела Паше прямо в глаза. – Я искренне тебе симпатизирую и хочу, чтоб мы стали друзьями.
– Без проблем, – небрежно бросил он. – И не забудь мне позвонить, чтобы сообщить, когда похороны.
– Конечно.
Савицкий сделал глоток, поморщился и отставил чашку.
– Кофе ты варить не умеешь, – констатировал он. – Но это без обид… По-дружески. А теперь я пошел одеваться.
И удалился. А Герда осталась, думая о том, что ждала от Паши чего-то другого, и как он себя повел, выйдя из душа, ее не порадовало.
Глава 6
На погребение Кости собралось гораздо больше народу, чем Герда предполагала. Она-то думала, что «скромные похороны» – это когда покойника закапывают в присутствии десятка скорбно молчащих людей. Костю же провожали в последний путь с речами и траурной музыкой. А в процессии было не меньше тридцати человек.
