– Да-да, – торопится Антон, – я же еще не сказал. Так вот, ключи были только у меня и у Насти. Как же вор мог забраться сюда?
Ласточкин нахмурился.
– Помнится, когда мы вошли, форточка была приоткрыта, – говорит он. – Но с этим мы разберемся. Я прошу вас все-таки осмотреть вещи. У вашей невесты было что-нибудь ценное?
– А как же, – с готовностью отвечает Илларионов. – Деньги, бриллиантовые украшения, меха… Много чего. Идемте…
Мы вернулись в гостиную, где произошло убийство. Тело уже увезли, и все же Илларионов чуть ли не на цыпочках обошел темное пятно на ковре, где лежала бедная Настя. Теперь она и впрямь была «бедной Настей».
– Вот… – Илларионов открыл шкафчик и достал из него шкатулку. – Здесь должны быть ее бриллианты. Видите? Все на месте.
– Проверьте прочие ценности, – лаконично распоряжается Ласточкин и поворачивается к Самохвалову: – Леша! С комнатой закончил?
– Йес, босс. Нарыл кучу отпечатков, кстати.
– Зарой их обратно и осмотри замок на входной двери.
– Наш девиз – доставлять удовольствие клиенту, – отозвался Самохвалов и, подмигнув мне, подхватил с пола свой чемоданчик и отправился обследовать дверь.
Между тем Илларионов переворошил ящики в шкафу, извлек на свет божий кредитные карточки и пачки наличных в долларах и евро, пересчитал меховые манто и объявил, что ничего не пропало. Ласточкин нахмурился.
– Значит, это убийство не с целью ограбления, – буркнул он.
– Я же вам говорил, – с удовлетворением заметил жених Насти.
Капитан кивнул мне.
– Дуй к Самохвалову. Что там насчет двери?
Я вернулась буквально через минуту и доложила, что Самохвалов дает на отсечение голову – разумеется, не свою, а мою, – что дверь никто не взламывал и что ее могли открыть только изнутри либо своим ключом.
– Значит, – подытожил Ласточкин, – либо она знала убийцу в лицо и сама впустила его, либо у него был свой ключ, с помощью которого он сумел войти в квартиру.
– А окно? – напомнила я.
Капитан улыбнулся и махнул рукой.
– Я упомянул о нем просто так, для проформы. На самом деле в форточку на четвертом этаже никто не заберется.
Илларионов задумчиво почесал подбородок.
– Но вы знаете, у меня всё же такое впечатление, что чего-то не хватает.
Ласточкин прищурился.
– Чего же именно? – с расстановкой спросил он.
– Нет, это не то, что вы думаете, – ответил Илларионов. – Деньги и драгоценности на месте. Компьютер тоже, и ноутбук, и планшет…
– А картины? – спросила я.
– И картины тоже все на месте. Нет, я не об этом. Я не могу понять… Ну да, конечно же! – Он наклонился и подобрал с пола маленькое фиолетовое перо.
– Что такое? – насторожился Ласточкин.
– Флинт! Куда он мог пропасть?
– Вы это о попугае? – поинтересовалась я.
– Ну да. Но откуда… – Он умолк и вытаращил глаза.
– Дело в том, – со смешком сказал Ласточкин, – что мы и были теми уродами, которых вызвала эта чокнутая Олейникова. Значит, попугай исчез?
– Да, – сокрушенно сознался Илларионов.
– Больше ничего не пропало?
– Абсолютно ничего. Я уверен в этом! В конце концов, я постоянно бываю в этой квартире.
Мы с Ласточкиным переглянулись.
– И все-таки, – мягко промолвил мой напарник, – я не думаю, что кто-то пожелал убить вашу невесту из-за попугая.
– Флинт очень дорого стоит, – с оскорбленным видом заметил Илларионов. – Это я подарил его Насте на день рождения. Вы знаете, такие попугаи, как Флинт, встречаются крайне редко. Во-первых, он совершенно особой породы. А во-вторых, это было такое умное существо, что вы и представить себе не можете! Обычно попугаев считают глупыми птицами, но Флинт…
Ласточкин досадливо поморщился.
– Вы не хотите меня выслушать, – мягко перебил он славословия Илларионова по адресу подаренного им попугая. – Я хочу сказать, что вашу невесту убили не с целью ограбления и, разумеется, не из-за какого-то попугая, который, скорее всего, просто-напросто вылетел в форточку. А убил вашу невесту кто-то из знакомых ей людей, которого она не побоялась впустить в свой дом. Поэтому мы сейчас с вами сядем, и вы расскажете мне все, что вы знаете о ее друзьях и знакомых. – Тут он заметил меня. – Синеокова! Неси сюда сотовый жертвы или сотовые – все, что найдешь. – Ласточкин повернулся к раздавленному его сообщением Илларионову. – А вы, Антон Игоревич, пожалуйста, разыщите для нас записную книжку вашей невесты, ее органайзер, ежедневник – то, куда она заносила свои контакты. Уверяю вас, такие мелочи иногда очень сильно облегчают нам поиски убийцы.
Глава 7. Опасные связи
Человек так устроен, что ему куда легче принять версию о том, что его знакомого убил кто-то посторонний, скажем, забравшийся в квартиру вор, чем согласиться с тем, что убийцей был другой знакомый. Поэтому в реакции Илларионова на сообщение Ласточкина не было ничего необычного – для нас, разумеется.
Сначала Антон Игоревич заявил:
– Нет. Уверяю вас, вы заблуждаетесь!
Затем нам пришлось – уже второй раз за этот день – выслушать хвалебную тираду по поводу жертвы, которая была созданием прямо-таки немыслимой безупречности, чистейшей прелести чистейшим образцом и так далее. Поэтому просто немыслимо было даже допустить предположение о том, что кто-то из ее друзей вдруг вознамерился лишить ее жизни.
– Однако ее все-таки убили, – вернул капитан на землю заговорившегося жениха. – И раз ничего, абсолютно ничего из имеющихся у дамы ценностей не пропало, мы вправе все-таки предположить, что убийство было совершено по причинам личного порядка. Разве не так?
Антон Игоревич нахмурился.
– Может, ее зарезал какой-нибудь ненормальный? – в порыве вдохновения предположил он. – Ну, знаете, есть ведь такие люди, которые ходят по домам и продают всякую чепуху.
– Допустим, – подозрительно легко согласился Ласточкин. – Скажите, у покойной была привычка открывать дверь незнакомым людям?
– Э… Вообще-то нет.
– И потом, вы не обратили внимания на самое главное, – добил его Ласточкин. – Покойная была одета явно для встречи с каким-то человеком. Она сделала себе прическу и тщательно накрасилась.
– Возможно, вы и правы, – без особого энтузиазма согласился жених.
– Так что, – продолжал Ласточкин, щуря глаза, – мы возвращаемся к вечному в таких случаях вопросу, а именно: были ли у вашей невесты враги? Мог ли кто-то желать ей смерти?
– Я не понимаю, – забормотал жених, – почему вам обязательно надо рассматривать все в таком ракурсе… В конце концов, мы все-таки приличные люди, а не уголовники!
