– Он мало что запомнил. Обычные ублюдочные бугаи. Им велели – они пришли и стали бить стариков. Мразь… А я из армии прихватил с собой на память ствол. Просто так. Очень уж он мне нравился…
Балакирев умер вскоре после того, как сын вернулся домой. Максим похоронил отца, несколько месяцев крепился, но потом все же не выдержал. И нанялся в фирму «Ландельм», временно. На временных работников мало кто обращает внимание, и данными их особо не интересуются. Поэтому у Ларисы Маркеловой не было ни фотографии, ни адреса Максима, хотя его имя сохранилось у нее в списках. А он в свободное время пообщался с народом, порылся в данных работников и выяснил все, что ему было нужно. Координаты всех мерзавцев, которые выполняли личные поручения Кликушина в то время, когда в квартиру Балакиревых нагрянули незваные гости. Двое из них после этого успели уволиться, третий, наоборот, пошел на повышение и стал начальником службы охраны. Выяснить, кто именно из них бил его родителей, у Максима не было возможности. Он просто решил уничтожить их всех, а начать с самого Кликушина.
– Вообще-то, – помедлив, признался Максим, – сначала мне пришлось избавиться от его охранника, чтобы тот под ногами не путался. Но он ведь тоже мог быть среди тех, кто… – Он резко оборвал себя и уставился в пространство немигающим взглядом. – А потом я взялся за Кликушина. С каким удовольствием я убил его – вы представить не можете.
– Ты всадил ему три пули в живот, – напомнил Ласточкин. – Зачем?
– Чтобы помучился, – спокойно объяснил Максим, и его глаза сузились. – Моему отцу было больно? Было. Вот пусть и этот (нецензурное ругательство) подергается.
… А потом он начал отстреливать остальных. Просто и методично. Караулил их, как правило, возле дома, где они жили, и убивал.
– Ну, а Верховского ты почему не убил? – спросил Ласточкин.
– А он мне не был нужен, – равнодушно ответил стрелок. – Вот его охранники, те да. Они ведь тоже выполняли поручения Кликушина. Их я убил.
Дома у него был список, и он то и дело вычеркивал из него одну-две фамилии. И наконец, когда в списке осталось только одно имя, одно-единственное, судьба подставила ему ножку.
– Как вы меня вычислили? – спросил Максим.
– По стволу, – коротко ответил Ласточкин. – Вообще-то мне с самого начала показалось странным, что кто-то отстреливает охранников, в том числе и тех, что уже уволились. Потом я сообразил, что ты откуда-то должен был узнать их координаты, и решил, что незадолго до начала убийств ты устроился в фирму кем-нибудь незаметным. Я поговорил с Ларисой Маркеловой, и она нашла мне несколько подходящих кандидатур. Еще она дала мне данные последнего охранника, Анатолия Долматова.
– А, этого, – равнодушно замечает Максим. – Когда увидите его, передайте, что я его убью, и скажите, за что. Пусть знает.
– Слушай, – не выдержал Ласточкин, – а если он ни при чем? Ты вообще соображаешь, что творишь? Ведь из этих девяти человек, которых ты убил, пятеро точно были непричастны к нападению на твоих родителей. Ты хоть это понимаешь?
Максим берет новую сигарету, глубоко затягивается и выпускает дым сквозь ноздри.
– Если они не били моих родителей, значит, они еще кого-то другого страдать заставили, – спокойно говорит он. – Так что все о’кей. Будь они честными людьми, они бы к этому Кликушину и на километр не подошли. Так что скажите этому Долматову, что я еще приду за ним.
Ласточкин выключает диктофон и машет рукой.
– Ладно, на сегодня хватит. Уводите его, ребята.
– Спасибо за сигареты, – говорит Балакирев на прощание и выходит из комнаты походкой победителя.
– Паша, – не выдерживаю я, – ты знал?
– Не знал, но подозревал, что тут замешан личный мотив, – говорит он мрачно. – Когда Верховский сказал, что киллер стоял совсем близко и тем не менее не прикончил его, я окончательно понял, что нахожусь на верном пути… Ладно, позови-ка сюда молодого папочку. Мне надо кое о чем его спросить.
Я кивнула и вышла. Когда я через несколько минут вернулась, за мной шел Анатолий Долматов, и у него был такой смущенный вид, что Ласточкин посмотрел на него чрезвычайно внимательно.
– Садитесь, – холодно сказал мой напарник. – Полагаю, я должен вас ознакомить с версией человека, который пытался вас убить.
Он пересказывает Долматову все то, что нам поведал Максим Балакирев. Когда капитан заканчивает, Долматов начинает все отрицать, но с таким фальшивым жаром, что мне становится противно. Он явно знал о тех двух стариках. Более того, он наверняка был в квартире, когда… Вот только нам он в этом ни за что не признается.
– Ладно, – обрывает Ласточкин поток его излияний. – Можете не оправдываться, я не судья и не прокурор, но на вашем месте я хотя бы научился врать не краснея. У вас даже мочки ушей стали пунцовыми.
– Я не понимаю, о чем вы… – блеет Долматов.
– Довольно, – резко говорит Ласточкин, – можете идти! И наслаждайтесь жизнью, пока живы.
Долматов не заставляет просить себя дважды. Дверь громко хлопает за ним. Ласточкин, хмуря лоб, о чем-то задумывается.
– Паша, – начала я, – теперь мне в этом деле все более или менее ясно, кроме… Кто же все-таки убил жену Кликушина и ее адвоката?
– Зарубин мне сказал, – отвечает Ласточкин, – похоже на то, что ее заказал сам Кликушин. Ему надоели ее походы налево, а так как при разводе ему пришлось бы отстегнуть ей солидную сумму, то он решил, что проще овдоветь. Все жадность, Лиза. Та же жадность, которая вынуждала его заставлять несчастных стариков, у которых ничего за душой не было, отдавать их участок за бесценок…
– Но ведь жену убили уже после смерти Кликушина! – вырвалось у меня.
– Ну да. Он сделал заказ, но киллер же не знал заказчика. Он и выполнил данное ему, хм, поручение – замочил Эмму и ее любовника. Боюсь только, гонорара своего ему придется дожидаться аж до Страшного суда.
Капитан Ласточкин невесело улыбается.
А я почему-то думаю о человеке, который лежал на асфальте с тремя пулями в животе. Вспоминаю его влажные руки, цеплявшиеся за меня, его дрожащий, умоляющий голос.
– Надо же, – сказал он мне, – какое у вас славное лицо…
Наверное, мое лицо было последним, что он видел перед смертью. И этот же человек подослал трех громил к беззащитным старикам… Но я-то не видела этого. Я видела только, как он корчился на асфальте. Я вздрагиваю, когда ладонь Ласточкина мягко касается моего плеча.
– Уже поздно, Лиза… Пошли домой.
– А завтра с утра – вновь за дело? – спрашиваю я.
– Угу, – отвечает он. – Мы ведь не можем с тобой позволить, чтобы эту наивную идиотку Машу Олейникову посадили за убийство, которого она не совершала? Поэтому у меня есть один план…
Глава 21. Профессионал
– Ласточкин, – вскипает полковник Тихомиров на следующее утро, – это уже переходит всякие границы! Ты схлопотал пулю. Прекрасно! Тебя об этом никто не просил, заметь. Я передал дело Славянскому. Тот довел его до конца. И что же теперь, начинать все по новой?
