– Думаю, отец. Очень уж тепло обнимаются. Но не муж точно, – уверенно определил Белкин.
Девушка поцеловала Идзуми в щеку, тот погладил ее по щеке и что‑то сказал. Потом обернулся и кивнул Кинджиро.
– Ага! А вот это, похоже, муж! – хмыкнул Белкин. – На нем она так не виснет и не целует…
Кинджиро взял девушку за руки, та коротко поклонилась ему. Секретарь тоже склонил голову.
– Ну точно! Эх, такая ягодка и такому уроду досталась! – притворно вздохнул Гоглидзе.
– Какие ягодки? – громко осведомился незаметно подошедший Щепкин. Он был на вокзале, проверяя, не пришла ли на его имя телеграмма. – О чем вы?
– Да вон ягодка! А вон и урод, – вздохнул Гоглидзе. – Прямо не верится, что такая красавица – японка!
Капитан посмотрел на стоявших возле ограды Кинджиро и девушку, потом моргнул и легонько вздрогнул. Почудилось? Нет, не может быть! Откуда?
До японцев было метров шестьдесят, разглядеть черты лица стоявших вполоборота людей не так просто. И Щепкину показалось, что он ошибся. Но все же продолжал внимательно всматриваться в них, не обращая внимания на удивленные лица офицеров.
Японка вроде бы почувствовала его взгляд, обернулась. Но тут же вновь посмотрела на Кинджиро. А у Щепкина ухнуло сердце. Она?!
– Василий Сергеевич, вы так на ней дыру провертите! – голос Дианы вывел капитана из ступора. – Могли бы и на меня так посмотреть, я не против.
Холодова подошла сзади и встал рядом со Щепкиным. Тоже посмотрела на уходивших японцев.
– Господа дипломаты уже покидают вокзал. А мы тут долго будем торчать?
– Да… – Щепкин с некоторым трудом отвернулся и посмотрел на своих. – Номера в гостинице заказаны. Едем туда.
– А обед заказан? – спросила Диана.
– Так рано еще!
– Ну хоть второй завтрак? Я с утра ничего не ела. Наш режиссер загонял всех при сборах и заставил проверять аппаратуру. Так что мы успели только чай попить.
– Будет завтрак, – улыбнулся Щепкин. – Хоть двойной! Пошли!..
Через час они заселились в гостиницу «Версаль». Наскоро разобрав багаж, спустились в ресторан, где заказали обильный завтрак, сдобрив его шампанским. В честь приезда. Потом Щепкин объявил трехчасовой перерыв, чтобы отдохнуть после приезда.
Правда, Зинштейн порывался зайти к капитану с планом съемок. Да еще принес список требуемого и смету расходов. Но капитан отослал того, пообещав уделить время после обеда.
Потом сунулся Браун, он хотел предложить какой‑то бизнес‑план и твердил о хороших процентах. Щепкин выпроводил и его, назначив время вечером.
Выставив визитеров, Щепкин вздохнул с облегчением, быстро принял душ и переоделся. Перед глазами все стояла та тоненькая фигурка японки на вокзале. Она была так похожа на Акину… хотя капитан и не видел ее много лет, но запомнил именно такой. Не может она быть здесь, просто не может! Но почему защемило сердце?..
Он мыслей его отвлек стук в дверь. Два удара и еще один после паузы. Щепкин отбросил лишние мысли и открыл дверь. На пороге стояли офицеры и Диана. Группа в сборе…
– Идзуми остановился в доме при японском консульстве. Его секретарь и советник там же. Если оригиналы документов все же у японцев, то сейчас они в сейфе консула. И у нас всего три дня, чтобы достать их. В субботу из порта выходит пароход до Японии. Консул Такеда забронировал пять мест, видимо, для Идзуми и его людей. Думаю, пароходом документы и будут вывозить. Так что… думайте, дамы и господа. Времени мало, а упустить документы мы не имеем права.
– Батюшин говорил, что нам будут здесь помогать, – сказал Белкин.
– Это ты о чем? – не понял капитан.
– Почему бы не задержать отправление парохода? На день‑два‑три? Пока не найдем документы?
– Это уже международный скандал! – заявила Диана. – На пароходе хватает иностранцев, будут представители союзников.
– А власти заявят, что в море обнаружены мины. С той войны. Мол, нужно время для разведки и разминирования, – не сдавался Белкин.
Щепкин оценил предложение поручика, нашел его не самым плохим. Но все же доводить ситуацию до блокады не стоило.
– Это на крайний случай. Если уж совсем никакого результата не будет.
– Японцы могут уйти и на катере, а в нейтральных водах их встретят, – предположил Гоглидзе.
– Сибирская флотилия перекроет морскую границу, – возразил Белкин. – Не пропустят никого!
– Закрыть границу – это хорошо! И пароход остановить можно. Но главное – обнаружить документы! – капитан помолчал, потер запястья, словно перед спаррингом. – Какие будут предложения?
Пятидесятилетний консул Японии во Владивостоке Тоширо Такеда стоял у окна и смотрел на внутренний дворик здания консульства, где росли несколько деревьев и кустарников. Рядом с ним стоял помощник посла Идзуми.
– Документы похищены, условие «партнера» не выполнено, взрыва не было. Мы остались ни с чем, – консул помедлил, наблюдая за работой дворника, сгребавшего прелую траву с газона. – И у нас в запасе всего три дня. Как нам быть?
– Утрата документов – полностью моя вина, – глухо проговорил Идзуми. – Мы не смогли обеспечить надежную охрану во время пожара.
– Не стоит себя винить, Идзуми‑сан. Вы выжили сами – это важнее.
– Но документы потеряны!
Консул покосился на собеседника, с сомнением в голосе сказал:
– А вас не насторожило содержание документов? Столь… неожиданные решения русских по отношению к союзнику, да еще во время мировой войны! Ведь эти шаги, будь они предприняты, противопоставят русскую империю Антанте. Не слишком ли велика цена предательства?
Идзуми кивнул.
– Сомнения были. В посольстве высказывались подобные мысли. Однако документы соответствуют подлинникам. Мы не можем просто отмахнуться от них.
– Вы подозреваете этого… художника?
– Возможно, он сотрудник русской контрразведки. Тогда понятно его пребывание здесь. Русские думают, что у нас есть и другие документы.
– Он работает в одиночку?
– Его помощники могут быть в поезде. – Идзуми отошел от окна, присел за стол, на котором стояли чайник, чашки, вазочки с сахаром, медом. – Однако Скорин может и не иметь отношения к контрразведке. Мы в меру сил наблюдали за ним, он действительно состоит в съемочной группе, рисует, у него роман с одной актрисой. Я думаю, его надо проверить.
– Как?
– Допросить.
Такеда обернулся на Идзуми, удивленно вскинул брови:
– Вы хотите захватить русского офицера? Здесь? Но это… это конфликт, в котором мы выступим виновной стороной!
Идзуми позволил себе легкую усмешку, прикрыв ее коротким поклоном, и подумал, что консул, при всех его достоинствах как дипломата, все же мало что смыслит в делах разведки. Тонкости работы тайной службы недоступны его пониманию.
