— Так почему же вы за собой этого генерала не потащили? — спросила Тверская, увлекшись перипетиями рассказа Дениса.
— У меня ничего на него не было, — признался тот. — Следствию нужны улики. Даже если бы я их и имел, то меня бы все равно вряд ли послушали. Дело сшили по заказу генерала и довели его до логической точки. В общем, упрятали меня за решетку почти на пятнадцать лет. Я и поверить не мог, что сумею выдержать весь этот срок. Володя, с которым я уже на самой зоне познакомился, вселил в меня уверенность и постоянно поддерживал во мне присутствие духа. Крепко мы с ним сдружились тогда. Было о чем поговорить, порассуждать. У него ведь на все своя особенная точка зрения имелась. Он как-то неожиданно, очень своеобразно смотрел на окружающий мир и на все то, что в нем творится. Я после разговоров с ним даже зону стал иначе воспринимать. Это трудно объяснить, но, в общем и целом, мне стало намного легче находиться там. Хотя все равно лиха пришлось хлебнуть изрядно…
— Погодите-погодите, — остановила его Анна. — У Володи в одной песне были строки: «На созвездие Малой Медведицы сквозь решетку ты смотришь, мой друг». Это о вас, да? Ведь так получается?
— Мне бы хотелось, чтобы именно обо мне, — чуть смущенно заметил Карбалевич. — Но, скорее всего, это собирательный образ, где есть лишь частичка, взятая от меня.
— Понятно, — задумчиво протянула женщина. — И как же вам там дальше пришлось? Володя ведь явно раньше вас на волю вышел.
— Ну да. — Мужчина вздохнул. — Когда он откидывался, мне было не по себе. С одной стороны, я был рад, что он наконец-то окажется по ту сторону линии охраны и колючки. С другой — меня донимало ощущение, будто я теряю часть своей души. На прощание он мне пожелал держаться и не терять себя. Казалось бы, всего пара обычных слов, а для меня они были очень важны. В моральном отношении. Ну а то, что Тверской меня с воли грел, — это вообще отдельная страница. Помощь была неоценимая. Я ведь после его выхода на волю практически не вылезал из штрафного изолятора. Зона ведь красная была. Вы знаете, что такое красная зона?
— В самых общих чертах, — в некотором замешательстве ответила женщина, стесняясь, что вдова известного русского шансонье может не знать такой элементарщины.
— Тут все просто, — охотно, не замечая ее замешательства, стал объяснять Карбалевич. — В красной зоне царят чисто ментовские порядки. Это жизнь по правилам, соблюдение которых доведено до абсурда. Дотошное, мелочное соблюдение режима, внутренних приказов и инструкций. Каждый день построения. Шествия на работу чуть ли не под музыку. Причем отказаться работать невозможно. Передвижение только строем и в строгой одинаковой робе черного цвета с шаблонными бирками. Любое, даже самое мизерное нарушение в девяноста девяти случаях из ста ведет к наказанию. А они предусмотрены разные. Могут лишить права получать передачи с воли, не разрешить свиданку, если кто приедет проведать. Плюс штрафной изолятор или же помещение камерного типа — внутренняя тюрьма зоны. В конце концов, могут усилить режим или удлинить срок. И вот если бы не Володя, меня так и мурыжили бы по всем ментовским правилам. Может, я и загнулся бы там. Володя спас меня. Он нанял и оплатил очень толкового адвоката, который сделал все возможное и невозможное, чтобы мне скостили срок. Хозяин, то есть начальник колонии, зубами скрипел, когда был вынужден официально объявить мне о том, что срок моего заключения сокращен на три года, а большинство внутренних наказаний снято.
— Но ведь потом вы вроде не общались с моим мужем, — заметила Тверская. — По крайней мере, я вас никогда раньше не видела, иначе наверняка запомнила бы.
— Мы общались еще несколько лет после моего освобождения, — объяснял Денис. — Виделись, наверное, раз десять. У меня была идея-фикс вернуть Володе деньги, которые он потратил на адвоката. Но, как вы догадываетесь, Тверской даже и слушать об этом не хотел. Мол, сделал то, что считал нужным по дружескому зову сердца. Мои предложения вернуть деньги он называл обидными. На том мы и порешили, но потом стали общаться меньше. Во-первых, он в Москве был, а я все мотался между Нижним Новгородом и Волгоградом. Никак нигде толком осесть не мог. Прямо как перекати-поле. Какие-то случайные знакомые, временные женщины, разные дела. Во-вторых, вскоре Володя вышел на совершенно другой уровень, стал любимцем миллионов людей, настоящей звездой. Нет, он не зазнался. Но с его плотным рабочим графиком и всем остальным не получалось даже по телефону поговорить. Потом он сменил свой номер и адрес. Вот так потихонечку судьба нас и разбросала. Но я ни в коем случае на него не обижался. Жизнь переменчива…
Аня с огромным интересом слушала рассказ недавнего незнакомца. Она не понимала, чем именно, но собеседник очень сильно располагал к себе. Женщина готова была поверить на слово всему, что говорил этот человек, хотя в свете всех недавних событий ей логично бы было поберечься, не допускать ничего подобного.
Однако она не сомневалась в правоте рассказчика. Все, что он поведал ей о Владимире, целиком и полностью соответствовало тому, каким она видела своего мужа с момента знакомства и до последнего дня его жизни.
Все же мужчина понимал, что вдова должна быть уверена в правдивости его рассказа не просто так, исходя лишь из его слов. Поэтому он выложил на столик, стоявший в беседке, небольшой пакет наподобие бандерольки и извлек из него пачку старых почтовых конвертов и фотографий.
Денис придвинул все это поближе к женщине и заявил:
— Вот, смотрите сами. Вы должны быть на сто процентов уверены в том, что я не аферист, что все, сказанное мною, — чистая правда. Здесь некоторые его письма, которые он присылал мне с воли. Бывает, что под настроение перечитываю. Жалею, что некоторые из них, особенно первые, не сохранились. Да и где ж им было сохраниться, если меня иногда месяцами держали в ШИЗО!
Анна вязла один конверт и попросила разрешения взглянуть на письмо. Денис, разумеется, не возражал.
— Я узнаю Володин почерк, — заметила она. — С годами он ничуть не изменился. Он вас Коробом называл?
— Моя кликуха. — Мужчина усмехнулся. — Прижилась на зоне и никак не отлипнет.
— Понятно, — проговорила женщина в ответ.
Она просмотрела это письмо и еще парочку, а потом взялась за фотоснимки. На них в основном были запечатлены Тверской и Карбалевич. Лишь на нескольких снимках присутствовали еще какие-то люди. Певец и его товарищ по тюремным невзгодам на всех фотографиях улыбались.
— У Володи в коллекции есть снимок из этой серии, — воскликнула вдова, взяв в руки очередную карточку. — Только здесь вы вдвоем, а на той, что я видела, мой муж с каким-то своим знакомым. Это ведь на фоне нижегородского кремля?
— Да, — кивнул ее собеседник. — Он тогда приезжал по делам. Вот и пересеклись. Да и общий товарищ был. Он нас как раз и сфотографировал. А после я их. Обычная история.
— Странно, что именно этой фотографии я у Володи не видела, — посетовала Анна. — Впрочем, у него их столько, что можно днями перебирать.
Она внезапно замолчала, почувствовав на себе взгляд Дениса. Женщина оторвалась от рассматривания фотографии, и их глаза встретились.
