Она пообещала все это выполнить и совсем уж по-женски попросила, чтобы Денис поскорее возвращался. Это прозвучало так трогательно, что мужчина невольно осекся и сразу не сообразил, как отреагировать на это, хотя только что вполне спокойно обещал ей вернуться.
— Так я же сказал, что никуда не денусь, — бросил он несколько смущенно и выбежал из дома.
Оставшись на даче одна, Аня волей-неволей в своих мыслях обращалась к Денису. Она снова и снова вспоминала их первый разговор и все, что он сделал для нее в последующее время. Его манеры вызывали нескрываемое уважение, умение реагировать на непредсказуемые ситуации вызывало неподдельный восторг. Для вдовы он стал самым большим авторитетом в жизни, ничуть не похожим на всех тех личностей, которые на поминках клялись ей в вечной верности и дружбе.
Размышляя обо всем этом, Тверская вдруг поняла одну удивительную для себя вещь. Ей нравилось просто сидеть и смотреть на Дениса. Совершенно неважно, говорил ли он что-то в это время или молчал. Особенно сильно ее трогала его серьезность. В те моменты, когда он становился таким, она едва не теряла над собой контроль. Но Анна торопливо отгоняла от себя такие вот ненужные мысли — «кабы чего не вышло».
Тверская прогуливалась на лоне природы, вышла к речушке и присела на берегу. Сердце ее сжималось от очарования живописностью русской природы.
Ей тут же вспомнился покойный муж. Перед глазами возникали картины их счастливой жизни. Любовь, смех, семейные праздники. Володя играет на семиструнной гитаре и поет, а Аня подтягивает чистым и светлым голосом. От этого песни, хорошо знакомые миллионам слушателей, звучат совершенно иначе, нестандартно. Муж улыбается и говорит, что пора бы дуэтом выйти на сцену. Жена смущенно улыбается и машет рукой в знак протеста. Мол, не нужно мне такого счастья. Хватает того, которое есть.
Все это было так недавно и слишком давно. На глаза женщины сами собой наворачивались слезы. Но теперь это были слезы светлой грусти по навсегда утраченному, а не та жидкость, разъедающая сознание, которая долго лилась из ее очей после гибели Владимира.
Сквозь радугу слез Анна смотрела на реку. Солнечные зайчики играли в воде. В голове звучала одна из песен Володи, которую они вместе любили петь на семейных праздниках.
Мгновение, второе — и женщина запела ее прямо здесь и сейчас, негромко, но очень душевно:
Пройдут январские дожди —
Исчезнет грусть,
Ведь я вернусь.
Ты только жди, ты только жди…
Ее волшебный голос мог растопить самое холодное сердце, покрытое толстым панцирем льда. Она продолжала петь искренне, самозабвенно. На изломе души. На болевых точках израненного сердца.
Такой вот ее застал Денис. Он даже не знал сначала, как подойти к ней, чтобы не испугать и не разрушить эту хрупкую звенящую красоту, некоторое время просто стоял в нескольких шагах от Ани и молчаливо слушал. Лишь тогда, когда она допела, мужчина решился сделать шаг.
Анна вздрогнула, пугливо оглянулась, но увидела знакомого человека и сразу же заулыбалась. Она действительно была рада тому, что он снова оказался рядом с ней.
Короб был несколько озадачен тем, что увидел и услышал, но виду старался не подавать.
Он коротко сообщил, что вернулся, получил в ответ улыбку и немного кокетливое:
— Я вижу.
— Все спокойно? — отнюдь не из праздного любопытства поинтересовался Денис, оглядываясь по сторонам.
— Да, спокойно. Насколько это возможно с теми мыслями, которые бурлят в моей голове, — проговорила она, не сводя с него глаз.
— О чем думаешь?
— О том, как хорошо было позавчера, как страшно стало вчера и как странно сделалось сегодня…
— А как насчет завтра?
— Завтра все время ускользает.
— Да ты просто настоящая поэтесса, — не удержался Денис.
— Поэтесса, поэтесса, ты всегда на грани стресса, — перевела она его похвальбу в шутку.
Карбалевич улыбнулся и задал очередной вопрос:
— Ты никому не звонила?
— Нет, конечно. — Анна усмехнулась, не понимая, чего больше в его глазах: светлой радости или встревоженной печали. — Ты же просил не звонить. Да и сим-карта у тебя осталась. Другую купить здесь негде. Да и незачем. Я многое отдала бы хоть за один день безмятежности и душевного равновесия. Чтобы не суетиться, не бегать, не ждать очередного угрожающего звонка или визита нового беспардонного шантажиста. Чтобы совершенно ни о чем не думать. Денис, если бы ты только знал, как меня достала эта осада со всех сторон. Хочется спокойно жить. Может быть, продолжать дело Володи. В том, где я на это способна, конечно. Рестораны, звукозапись, возможно, клипмейкерство. Мне кажется, что я смогла бы потянуть все это. Возможно, не сразу получилось бы так, как надо. Но лиха беда начало, как говорится. Я постепенно втянулась бы, привыкла, достигла бы каких-то высот, как бы нескромно это ни звучало. Однако как мне все это делать, если каждый божий день меня дергают?! То тюлень, то олень, то бешеная собака! Напирают, за руки хватают, скопом лают: «Отдай бабки! Отдай бабки!» Не могу просто. Иногда накатывает такое жуткое настроение, что хочется бросить им в физиономии все, что они хотят, и сказать: «Берите и катитесь колбаской по Малой Спасской!»
— Я прекрасно тебя понимаю. — Короб утвердительно кивнул. — Но вот сдаваться не стоит. Эти крысы только и рассчитывают на то, что ты вот так возьмешь и сломаешься. Но мы с тобой можем дружно заявить, что у этих чертовых проходимцев ничего не выйдет. Они сломают себе зубы! Возьми себя в руки. Как бы ни было сейчас трудно, все обязательно изменится к лучшему. Я думаю, что очень скоро у тебя не будет этих проблем. Я постараюсь их решить. Даже уверен в том, что сумею это сделать, наказать и тех, кто нанял убийцу Володи, и всех тех, кто сейчас тебя изводит. Они пожалеют о том, что вообще затеяли свои грязные игры.
Ане было приятно услышать от своего спутника подобные слова. Ее глаза снова заискрились радостью.
— Спасибо, я верю тебе и в тебя тоже, — с улыбкой проговорила она и тут же осведомилась: — Скажи, пожалуйста, мы здесь надолго останемся? Что вообще будем дальше делать? Ты меня в свои дела не посвящаешь. Вернулся и не рассказываешь, куда и зачем ездил.
— Трудно сказать, как долго мы тут еще пробудем. Однозначно ответить пока не могу. Знаю только, что тебе пока не стоит появляться ни в столице, ни в пригородах. Чтоб ни слуху ни духу о тебе не было, никаких случайных встреч, неожиданных столкновений с твоими знакомыми. Причем неважно, с какими именно. Сейчас такой период, когда твое общение с кем угодно может привести к непредсказуемым и даже непоправимым последствиям. Понимаешь? — ответил он, сознательно игнорируя второй и третий вопросы Анны, дабы до поры до времени не посвящать ее в хитросплетения своих планов.
— Да, понимаю, — с той же искрящейся улыбкой сказала Тверская, не выпытывая о планах и смысле поездки Дениса. — Оно, видимо, и к лучшему. Я бы здесь и целый месяц прожила. Именно так, без телефонов и прочих средств связи. Лепота!
