Архип — убийца Владимира Тверского, шантажировавший Анну и оказывавший всяческое давление на нее, — быстро понял, что в сложившейся ситуации ему терять нечего. Отдуваться в одиночку за все преступления он не собирался. Архип ничуть не сомневался в том, что спасать его за прежние боевые заслуги никто не будет. А посему он сдал следственным органам абсолютно всех фигурантов дела, включая и генерала Кущенкова.
Хриплоголосый амбициозный мужчина ходил под генералом, возглавляя организованную преступную группировку в Подмосковье. Эту структуру долгое время не могли прижучить, так как господин Кущенков тайно крышевал ее.
Его услуги стоили дорого. Архипу пришлось отказаться от самостоятельности в действиях и полностью подчиниться боссу в генеральских погонах. Именно Кущенков был заказчиком и режиссером всех событий, развернувшихся вокруг Тверских.
Архип постоянно обращал внимание следствия именно на это. Конечно, хрипатого урода не стоило сравнивать с древнеримским сенатором Катоном, однако некое сходство между этими персонами наблюдалось.
Катон все свои выступления на любую тему обязательно завершал фразой: «Карфаген должен быть разрушен». Архип же, о чем бы следователи с ним ни беседовали, словно заклинание повторял: «Во всем виноват Кущенков Валерий Максимилианович».
Впрочем, выгораживать самого себя главарь бандитов особо не стремился. Помимо чистосердечного признания, записанного на видеорегистратор, против него имелось множество улик. По сути, он был приперт к стене.
Единственным способом, позволяющим хоть как-то облегчить такую ситуацию, была как раз сдача босса и всех подельников. К тому же он понимал, что ему светило пожизненное заключение. Это значило, что отбывать наказание Архипу пришлось бы в одной из пяти исправительных колоний особого режима для пожизненно осужденных. Неважно, был бы это «Вологодский пятак» или «Черный дельфин». Вряд ли другие осужденные смогли бы кинуть ему предъяву, что он ссучился и продался ментам.
Сам генерал изначально пытался уйти в несознанку. С помощью адвокатов он хотел выставить свой арест чуть ли не политическим заказом, а себя, соответственно — жертвой неких межпартийных разборок.
Эту тему практически сразу высмеяли СМИ, в первую очередь та самая газета, на которую был так зол господин Кущенков. Журналисты проанализировали всю его карьеру и убедительно доказали, что политикой в этом деле и близко не пахло. Результаты журналистского расследования были переданы компетентным органам.
Валерию Максимилиановичу пришлось сокрушаться из-за того, что в России, в отличие от Англии, нет закона, запрещающего средствам массовой информации публиковать материалы о лицах, находящихся под следствием, до вынесения официального судебного вердикта. Кущенков весь этот год пробыл в Лефортово.
Следствие по его делу все еще продолжалось. Фактов против него собрали предостаточно, но окончательную точку ставить было еще очень рано. Шансов вскоре выйти на свободу у неудавшегося заместителя министра не было. За это время практически вся группировка, которую он крышевал, была повязана. Ее участники оказались в разных московских СИЗО.
Карбалевич в деле фигурировал как свидетель и потерпевший. Двух бандитов, убитых им на элеваторе, списали на несчастный случай. Сделано это было со слов Архипа. Хрипатый тип заявил, что куска уха он лишился тоже в результате такого вот стечения обстоятельств.
Следователи понимали, что здесь что-то нечисто, однако докапываться до сути не стали. В конце концов, ведь именно Денис доставил им главаря преступной группировки, благодаря показаниям которого были полностью раскрыты столь тяжкие преступления. В общем, к Карбалевичу со стороны правоохранительных органов никаких претензий не было.
Используя старые связи, Денис довольно удачно реанимировал свой прежний бизнес. В этом ему сопутствовала удача. Дела его довольно быстро пошли в гору, но, несмотря на успех, он четко осознавал, что ему определенно чего-то не хватает.
После долгих раздумий Денис все-таки решился отправиться на Кипр. Тем более что заочное общение с Анной после прощания в аэропорту не прекращалось. Шла переписка через Интернет. Случались нечастые, но проникновенные телефонные разговоры, инициаторами которых были как он, так и она.
И вот через десять месяцев после сцены в Шереметьево они снова встретились. Теперь Денис на сто процентов был уверен в том, что нуждается в Ане настолько, что жить без нее не может.
Вдова весь этот год потихоньку приходила в себя, камень за камнем сбрасывала с себя весь тяжкий груз былых горестей и терзаний. Она с самого начала знала, что Денис все-таки приедет к ней. Анна лишь не могла сказать, сколько времени ему понадобится для принятия такого важного решения, поэтому и поддерживала связь с ним, держала его в курсе своих дел, интересовалась, чем живет он. Уже без слез и истерик, как тогда в аэропорту. Зато с твердой мыслью о том, что Карбалевича можно наставить на путь истинный.
Как она и предполагала, Денис очень понравился ее родителям. Они были с ним знакомы лишь по незабываемой гонке в Подмосковье, когда он сумел увести джип Анны от преследователей. Уже один этот факт вызвал если не стопроцентную симпатию, то уважение уж точно. Ну а непосредственное общение после его прилета на Кипр лишь еще четче расставило точки над i.
Отец и мать Ани отзывались о Денисе только положительно. Мама иногда напрямую, без обиняков, говорила дочери, что из этого положительного мужчины мог бы получиться неплохой муж. Она считала, что ее дочка еще совсем молодая. Анна не должна ставить крест на своей семейной жизни. Мать имела в виду вполне конкретную кандидатуру.
Отец воспринимал дочкиного друга как доброго товарища. Они неоднократно отправлялись вместе на морскую рыбалку. Было время поговорить по душам и узнать, чем Анин гость дышит. В общем, с точки зрения родителей, все шло к тому, чтобы Анна и Денис были вместе. Дочь была рада такому мнению.
За время пребывания на Кипре Анна Тверская аранжировала старые и написала новые песни. Уже через полгода у нее собралось их на целый альбом.
Анна посоветовалась со знакомыми специалистами, спрашивала их, стоит ли обнародовать свое творчество. Ей ответили, что для начала следовало бы записать сингл из двух-трех песен и проверить реакцию слушателей.
Она так и сделала. Три песни были записаны в Италии на известной студии при участии российского специалиста. Конечный продукт был разослан на FM-радиостанции России и государств бывшего Советского Союза.
Что же из этого вышло? Лестные отзывы практически мгновенно поступили от большинства дирекций этих станций. Жанрово песни Анны были близки к шансону, но их дружно приняли все станции, совершенно независимо от формата.
Директор популярного российского радио, специализирующегося в основном на попсе, чуть позже в одном из интервью говорил по этому поводу: «Если бы весь русский шансон был таким, как у Анны Тверской, мы с удовольствием взяли бы себе в ротацию песни других современных шансонье».
