— И вы так же предполагаете, что Израк убил или, во всяком случае, оглушил своего напарника?
— Да.
— Не будем исходить даже из того, зачем ему это было нужно, спрошу просто: как?
— Что «как»? Как он его убил? Очень просто. Подошел сзади, ударил по затылку, а потом тело столкнул в колодец.
— И Боцман, упав вниз, но оставшись при этом живым, не стал поднимать шум, надеясь, что его спасут. Нет, вместо этого заполз еще глубже под землю, где его даже увидеть с поверхности не могли.
— Ну… Наверное, он кричал, пока силы были, — сказала Кира.
— А потом заполз туда, где теплее, — добавила Леся, с трудом сдерживая слезы. — И умер там.
— Предположим. Но теперь следующий вопрос, который меня настораживает. Вы помните, что Боцман мужик был хоть и тощий, но высокий. А вот Израк совсем даже нет. Он мелкий и щуплый. То же самое касается и Людки. Она была девушкой высокой, да еще на каблуках.
— Они нагнулись.
— Оба?!
В голосе Лисицы звучал нескрываемый скепсис.
— Теперь возьмем тот факт, что через несколько часов после убийства Боцмана наш студент был уже серьезно болен. Жар развился в нем стремительно, но скрутил его весьма основательно. Наверное, и ночью он чувствовал себя неважно. Так мог ли он в таком состоянии справиться с рослым и довольно крепким физически Боцманом?
— Наверное… при определенной удаче…
Но Лисица не слушал их лепет.
— Теперь что касается пятидесяти тысяч, которые, по словам свидетелей, могли перепасть от щедрот Израка…
— Да? — настороженно произнесла Кира, подозревая, что и тут не обойдется без подвоха. — И что?
— После вашего звонка я поговорил с ребятами… Так вот, все они в один голос заявили, что у Израка при себе наличных не было ни гроша. Свою часть «командировочных», то есть выданных хозяином на покупку необходимых вещей и продуктов, он потратил еще до приезда на место. И тут он откровенно бедствовал. Назанимал у всех, у кого только было возможно. А в последнее время, когда ему перестали давать в долг, он не мог себе позволить купить даже жвачку или лимонад. Пил простую воду из крана.
Подруги переглянулись. Они знали, что если необходимый провиант студентам был доставлен заранее, насчет покупки картошки, макарон, тушенки и других консервированных продуктов они могли не беспокоиться, то деньги на остальное довольствие они получили еще в городе. Но это были далеко не пятьдесят тысяч, а значительно меньше. А если Израк и их истратил, значит… значит, денег, чтобы подкупить Боцмана, у него не было, и значит, деньги Боцману дал кто-то другой.
— Ну хорошо, пусть Боцман раздобыл эти пятьдесят тысяч в другом месте, это не важно.
— Нет, — решительно воспротивился Лисица. — Наоборот, это мне кажется очень важным. Крайне важным! Может быть, это вообще важнее всего, что мы тут с вами придумали. Ведь никто не стал бы давать такому никчемному ничтожеству даже рубль без крайней на то необходимости. А тут налицо серьезная сумма, которую кто-то дал Боцману. Но за что? И почему потом Боцман оказался убит, а те деньги не тронули?
— Эта сумма показалась хозяину ерундовой. Он не стал даже связываться, чтобы вернуть пятьдесят тысяч себе.
— И много вы знаете таких людей?
Подруги переглянулись. А Лисица договорил за них сам:
— В окрестностях Торфяного таких людей точно нет! И если пятьдесят тысяч остались у матери Боцмана, то это означает только одно. Боцман со своей работой справился и принес своему работодателю такую выгоду, по сравнению с которой пятьдесят тысяч — это просто прах, пушинка!
— Клад Копкиных! — не удержавшись, воскликнула Леся. — Боцман знал, где он спрятан, и показал место за пятьдесят тысяч рублей! Пусть не Израку, пусть кому-то другому, но все равно показал и из-за этого и был убит.
— Зачем? Пятьдесят тысяч стало жалко?
— Нет, чтобы не проговорился! А чтобы заставить такого человека замолчать навсегда, иного выхода, кроме убийства, не существует.
Но Лисица все равно покачал головой. И вид у него был снова недовольный.
— Не такой уж Боцман был болван. Да, лентяй, любитель выпить, но все же не круглый идиот. Если бы он знал, где лежит клад, давно бы его сам уже выкопал. Или указал бы место властям и получил от государства полагающиеся по закону проценты. Даже морочиться и доставать самому бы не пришлось.
— Так почему же он так не сделал?
— Вот это и загадка.
— Наверное, Боцман государству не вполне доверял, — предположила Леся, тоже прислушивающаяся к разговору.
Но Кира возмутилась в ответ:
— А какому-то постороннему взял и вдруг вот так всей своей душой доверился!
Но Леся не дала сбить себя с толку.
— Да, — невозмутимо произнесла она. — Значит, это был такой человек, которому Боцман обязан был поверить!
Кира открыла рот, собираясь язвительно спросить, и кто же это такой может быть, как вдруг Лисица перебил ее, воскликнув:
— Постой, Леся, как ты только что сказала?
— Человек, которому Боцман обязан был верить, — повторила Леся с недоумением. — А что? Тебе что-то дельное в голову пришло в связи с этими словами?
— Да… нет… — забормотал Лисица себе под нос. — Так… одна мыслишка.
— Какая?
Но Лисица уклонился от прямого ответа.
— Пока еще рано об этом говорить.
И как ни допытывались у него подруги, пытаясь хоть краешек завесы приподнять над сказанным, они никаких успехов не достигли. Ну ни малейших!
Всю ночь Киру мучил этот вопрос. И когда ранним утром они с Лесей отправились в Питер, она первым делом с возмущением сказала ей:
— Ты только подумай, до чего вредные бывают на свете люди!
— Это ты про кого?
— Да хотя бы про моего любимого! Ведь подозревает же кого-то, невооруженным глазом по его хитрой морде это вижу, а не говорит!
— Ну и что с того? — невозмутимо пожала плечами Леся. — Пусть не говорит.
Она принадлежала к особам, сохраняющим спокойствие до последнего момента. Но когда терпение переходило границы, следовал взрыв праведного негодования. И таковые взрывы Кира наблюдала за весь долгий период их знакомства лишь дважды, но могла присягнуть на чем угодно, эти редкие взрывы были поистине страшны.
Сама Кира легко выходила из себя, точно так же легко и быстро забывала нанесенные ей обиды, реальные или мнимые. Кира предпочитала двигаться по жизни быстро. И ей нелегко было найти себе в пару человека, который бы не отстал от нее. Наконец ей посчастливилось встретить Лисицу, а потом еще и понять, что встретились они в этой жизни отнюдь не случайно.
Был в их отношениях букетно-конфетный период, когда они оба искренне полагали, что у них-то все будет не так, как у других. Но годы внесли в их отношения свои коррективы. Теперь Кира была своим мужчиной совсем не так довольна, как когда-то.
