Запахи стали другие, когда он свернул к морю: теперь пахло дымом из сотен расположенных в подвалах мексиканских и китайских кухонь, и хотя он понимал, что это ему скорее всего мерещится, ему показалось, что он различает ароматы табака, марихуаны и духов, а также далекую музыку. Ему вспомнились сегодняшние мысли о призраке молодого Риваса, который, быть может, все еще шатается по здешним барам, каналам и мостам. Что ж, подумал он, посмотрим, не удастся ли мне увидеть его краешком глаза.
Свернув за последний угол, он почти горько улыбнулся, увидев в так и не застроенном мощеном дворике дюжину вставленных в древний бетон кусков разноцветного плексигласа. Они напомнили ему о самых первых днях работы здесь, когда он мыл чашки и рюмки в желтом свете, сочившемся сквозь плексигласовый потолок. Торчавший из земли, напоминавший куст павильон, в котором располагался вход на лестницу, заметно обветшал, а буквы на вывеске над входом по меньшей мере один раз подмалевывали, не особо заботясь об аккуратности, зато появилось множество новых шестов, вкопанных в землю или прибитых к павильону, и на протянутых между ними бечевках трепыхались разноцветные тряпки, куски пластика и фольги. Ривасу показалось, что сквозь подошвы башмаков до него доходит басовая вибрация игравшей глубоко под землей музыки. Он смахнул растрепавшиеся волосы со лба, оправил взятый напрокат пиджак и зашагал через двор ко входу.
Музыканты играли шумно и не слишком профессионально, но в этом заведении имелось столько туннелей и ниш, что Ривас без особого труда нашел себе столик, за которым музыка слышалась далеким треском. Свечи за цветным стеклом отбрасывали причудливые тени, напомнившие ему один из миров, который он видел в воспоминаниях Сойера, – тот, где от паукообразных существ падало две тени, красная и синяя.
Подошла официантка. Он никогда не видел ее прежде, а ее явно не интересовало, кто он. Он заказал текилу и воду, и она ушла выполнять заказ.
Вдруг до него дошло, что именно напомнило ему падение сегодняшним утром, когда торговцы Кровью вывалили его и продвинутого мальчишку в мусор: на мгновение он испытал те же ощущения, что во время бесконечных перелетов в невесомости от планеты к планете. Черт, но это ведь не из его памяти, а Сойера. Его как-то мало грела мысль, что теперь и он обладает воспоминаниями Мессии.
Он приканчивал третью порцию текилы и собирался уже возвращаться на канал Божьей Коровки, когда к нему не очень уверенно подошел улыбающийся долговязый тип средних лет. Лица его Ривас не помнил.
– Грег? – спросил мужчина. – Ведь Грег же? Ривас!
Наверное, ему не стоило бы сознаваться, но вышибала в БАЛАНСАХ И УЧЕТЕ обозвал его Чако, не узнав, да и текила ослабила его бдительность, поэтому он улыбнулся и кивнул в ответ.
– Я так и знал! Ты ведь меня тоже помнишь, правда? – Мужчина переставил стул от соседнего столика и подсел к нему.
Обыкновенно Ривас возражал бы против непрошеного общества, но сегодня ему недоставало ободрения... восхищения – пусть даже от этого дурацкого типа.
– Напомните-ка.
– Джек Картошка Фри. Я здесь сто лет уже работаю. Помнишь? Я помогал тебе обрабатывать кой-какие из твоих ранних песен. Подправлял их, так сказать.
Черта с два подправлял, подумал Ривас, однако вслух буркнул только: «Конечно, помню. И как дела в старом заведении?»
– Лучше некуда, Грег. Старина Хэнкер помер два года назад – он здорово на тебя злился, но я всегда говорил ему: «Эй, Грег ведь гений, а гении в голову не берут такой мелочи, как предупредить об уходе». Ведь правда? Ха! Ну, меня, конечно, хотели сделать здесь главным, когда он помер, да только я сказал, что лучше останусь метрдотом, чтоб с людьми общаться. Ну, люблю я общаться с людьми, да ты и сам, верно, знаешь. Такой уж я человек.
– Конечно, Джек. – Чувак начинал раздражать Риваса, но прежде, чем Ривас допил свою текилу и собрался идти, тот заказал ему еще.
– Знаешь, кто этот парень, Дорис? – спросил Картошка Фри у официантки. – Это Грег Ривас, он играет у Спинка в Эллее. Мы с ним старые друзья. Забегает навестить меня при каждом удобном случае, верно, Грег?
– Конечно, – кивнул Ривас и тут же пожалел об этом, так закружилась голова.
– Вы на него не похожи, – буркнула официантка. – И потом, кому сейчас нужен старый Ривас?
– Не знаю, – признался Ривас, тряхнув головой.
– Ты просто принеси ему выпить, ладно, Дорис? – Что-то в интонации, с какой это было произнесено, подсказало Ривасу, что особой властью над этой девицей тот не обладает. – Будь здесь новый босс, Грег, он настоял бы на том, чтобы это было за счет заведения. Ты уж извини. Ты ведь и сам знаешь, каково это – иметь дело с этими чертовыми клерками и кассирами...
У Риваса похолодело в груди, и он порылся в кармане посмотреть, хватит ли ему заплатить за эту незапланированную порцию. Оказалось, хватало, но в обрез – так что это наверняка оскорбило бы официантку до глубины души. Да, вот этим я точно произведу на нее впечатление, подумал Ривас.
– Ага, я тоже, типа, работаю здесь неполный день, – пояснил Картошка Фри. – Типа, консультантом. Ну, в общем, я тоже уволился отсюда. Этот их новый босс взял манеру кричать на меня то из-за одной ерунды, то из-за другой, вот я и сделал ему ручкой. Кому они, понимаешь, нужны, а? – Он с заговорщическим видом подался к Ри-васу и больно толкнул его в грудь. – А знаешь что?
Перед носом у Риваса звякнул о стол поставленный стакан, и он толкнул все оставшиеся талоны по столу к девице, не глядя на нее. Она взяла их и отошла – по крайней мере без комментариев.
– А знаешь что? – повторил Картошка-фри.
– Что? – тупо переспросил Ривас.
– Ты и я, Грег, – мы с тобой одного поля ягоды.
– Господи. – Ривас оттолкнул стул и встал. Зачем он приперся сюда?
– Эй, Грег, куда же ты? – Картошка Фри тоже начал подниматься. – А, знаю, ты хочешь найти место получше, верно? С девочками, если я тебя хорошо помню? Слушай, есть тут одно место неподалеку, так у них там такие девочки, они...
– Ты остаешься здесь, – произнес Ривас, боясь, что сорвется и ударит этого типа, а может, снова расплачется. – Я ухожу.
– Ну ладно, ладно, Грег, я же не хотел, это... того... прямо сейчас, – пробормотал Картошка Фри, до которого, похоже, начало доходить, что что-то не так. – Я... это... просто не мог разменять бумажку в сто полтин, что они мне заплатили, вот я и думал...
– Так вот тебе, – сказал Ривас, ткнув пальцем в нетронутый стакан. – Это все деньги, что у меня оставались. – Дыхание почему-то давалось ему с трудом. – Но слышишь, угощайся, чувак. Mi tequila essu tequila.
Ощущая на себе взгляды остальных посетителей, он побрел к выходу. Официантка явно рассказала им, за кого он себя выдает. Некоторые, похоже, верили ему, а некоторые – нет, но ни те, ни другие не выказывали особого интереса.
Выйдя в ночь, он зашагал как мог быстро, словно пытаясь убежать от воспоминаний. «Ты и я, Грег – мыс тобой одного поля ягоды». Боже мой, подумал он. И ведь все там считают, что так оно и есть! И кому какое дело? Нет, мне есть дело: ведь ты таков, каким тебя считают люди, потому-то и важно, чтобы они считали тебя... Считали кем-то, с кем стоит... считаться. Тьфу.
