Ее можно было поставить в пример любому как образец оптимизма. Правда, никто не мог с уверенностью сказать, что происходит у нее в душе, — в убежище психологов не оказалось. Но если ее настрой и был напускным, то разыгрывала Маша его мастерски. Она никогда ни на что не жаловалась, спала не больше пяти часов в сутки, ела то, что попадалось под руку, на ходу, на бегу, не останавливаясь, причем с таким аппетитом, каким не могли похвастаться многие другие. Если ее работоспособность просто изумляла, то выдержка даже вызывала беспокойство, так как не поддавалась человеческой логике.
Густой смрад горелой и уже начавшей разлагаться плоти над развалинами родного города, где трупы людей лежали как бревна, а безумные взгляды и бессвязные вопли выживших были еще страшнее, чем молчание и неподвижность тех, кому посчастливилось погибнуть, она игнорировала как фон, который не должен мешать работе. Ей удавалось сохранять не только хладнокровие, но и содержимое своего желудка, чем не каждый мужчина мог похвастаться.
Риск при каждом выходе на поверхность был велик, но Маша счастливо избегала всех ловушек, словно заговоренная. Ничего не происходило и с ее товарищами по звену, как будто девушка была талисманом, отводившим погибель. Все знали, что, в случае чего, она и перевяжет, и жгут наложит, и, пожалуй, на себе дотащит. Несколько раз каким-то неведомым чутьем ей удавалось находить под развалинами живых людей. По теории вероятности Чернышевой давно полагалось пасть смертью храбрых, но она ничего не знала об этой теории и поэтому выжила всему наперекор.
— Кстати, Маша, у тебя есть знакомые, которые хорошо знают рынок? — уже в дверях задал Демьянов вопрос, так долго вертевшийся на языке.
— Знакомые… — Она задумалась. — Нет, никого не припомню.
— Жаль, — покачал головой майор.
— Знакомых нет, — продолжала Чернышева. — Но я сама могу показать дорогу.
— Ты?
— Да, — кивнула девушка. — Я там работала одно время. Недавно. Так что хорошо помню, где что есть. Могу проводить, если нужно.
— Еще как нужно. Вот только это может быть опасно.
— Сергей Борисович, не волнуйтесь. — Она посмотрела на него, и ему почудилась усмешка в ее глазах. — Я же уже была наверху. Не пропаду.
Да, ей доводилось работать на поверхности. Но ведь сейчас дело совсем другое.
— Как знаешь. Но все-таки подумай десять раз.
— Да хоть сто, Сергей Борисович, — немного резковато сказала она. — Я уже все решила.
— Ты же врач, должна понимать, чем рискуешь.
— Да, понимаю.
Ну что он мог сделать?.. Переубедить? Запретить?
Демьянов не стал ее долго отговаривать. Тем более что майор до сих пор не мог разобраться в себе и определить, что же ему нужно. Ее помощь как проводника или просто ее присутствие?
— Все, мне надо бежать, — глянул он для отвода глаз на часы.
— Ладно, заходите в любое время, — тепло улыбнулась она ему.
— Непременно загляну на днях, — пообещал он. — Ладно, отправляемся сегодня в пятнадцать ноль-ноль. В полтретьего жду тебя у пункта дезактивации. А я пока подберу добровольцев.
Они расстались, но девушка не осталась «дома», а побежала куда-то к соседям.
«Ей бы поосторожней быть, — проводил ее взглядом майор. — Аппетитная не только в переносном смысле слова. Ведь если с рынком не получится, то через месяц люди у нас будут как аборигены с Голодного Мыса. Господи, неужели и до такого когда-нибудь докатимся?»
— Мне нужно еще пять человек. Давайте, давайте, мужики. За нас никто это не сделает.
Как всегда перед вылазкой, майор наставлял своих подчиненных, которым предстояла прогулка по аду на земле.
— Как вы помните, после ядерного взрыва степень радиоактивности осадков быстро ослабляется. Через семь часов она составляет всего десять процентов от того, что было сразу после взрыва. Для неграмотных — это в десять раз меньше. Через два дня — один процент. А через неделю — считайте сами. Так что опасности для жизни нет.
Он не уточнил, что если с самого начала ее уровень был крайне высок, то даже одна десятая процента может представлять угрозу при длительном нахождении в очаге заражения, и что правило не годится, когда речь идет о множественных очагах — от наземных взрывов до катастроф, вызванных авариями на атомных электростанциях, которых в радиусе пятидесяти километров от города было две.
— Даже за шесть часов вы опасной дозы не получите, — продолжал он. — Самое худшее, что может получиться, — это то, что кто-то из вас не сможет стать отцом. Работать все будет как положено, только результата не получится. Оплодотворения то есть. Будете стерильными, как… — Он замешкался, подбирая подходящее слово для сравнения. — Как стерилизованное молоко, короче.
Говорил он это без улыбки, совершенно серьезно, как будто читал одну из своих лекций по гражданской обороне. Потому что это была правда. И никто не хохотал, потому что ничего смешного в ней не было.
— Но если вспомнить, в каком мире мы будем жить… Может, оно и неплохо. Может, даже лучше, Так что еще раз подумайте, взвесьте все хорошенько. Если кто-нибудь раздумает, я пойму. Но пойти вам все равно придется. Просто тогда из добровольцев вы превратитесь в призывников и отношение к вам будет совсем другое, — подытожил Демьянов. — Ну? Есть желающие?
Волонтеры нашлись. Чернышева привела их с собой. Как раз пятерых. Молодые парни, судя по виду, ее ровесники. Одеты нормально, по-спортивному. Стрижены коротко — не какие-то там неформалы волосатые. Нормальные ребята, крепкие. Тяжелоатлеты? Да, кивают, улыбаются. Ну, это даже хорошо. Поработать мускулами придется, пацаны. Поднятие тяжестей — как раз ваш профиль.
Вроде бы все нормально. Не наркоманы и не психи. Только вот… шальные какие-то. А один, который со шрамом через всю щеку, вообще выглядит так, что встретишь такого раньше в темном переулке и десять раз подумаешь, только кошелек отдать или еще домой за заначкой сбегать. Ну и образина.
Ну да ладно. С лица не воду пить. Может, он человек хороший и душа у него добрая. Кто же виноват, что у бедолаги производственная травма? Наверно, он слесарь или плотник, простой рабочий парень. На таких спокон веку Русь держится. Раз она за них поручилась, значит, нормальные и ничего не натворят.
Майор кратко объяснил им, как надевать костюмы, как пользоваться связью и в чем будет состоять их задача, и «продотряд» в составе тридцати человек покинул убежище. Наверху их уже ждали заправленные КамАЗы, и они без промедления тронулись в путь.
Хоть ее бойфренд и был человеком относительно обеспеченным, но Чернышева часто бывала на рынке, и не только как покупатель. Она умела торговаться, а лишние деньги никогда не жгли ей карман. Но в последние год-два девушке не раз доводилось в перерыве между лекциями стоять за прилавком с солнечными очками, перчатками и другими аксессуарами производства Турции и Китая. Подрабатывала она и после получения диплома. Чего ж тут удивительного, если зарплаты врача с трудом хватает на косметику, а ощущать себя стопроцентно зависящей от материального обеспечения друга, который никак не соберется на тебе жениться, не очень-то приятно?
