* * *
Первый встретившийся им на пути прохожий, услышав автомобиль, ускорил шаг и исчез за двухметровыми стальными воротами. Впрочем, какой «прохожий»? Назвать его этим словом из мирного времени было трудно: он не проходил, а стелился вдоль забора. За плечами у него висел не то мешок, не то тюк, по виду тянувший на полцентнера. Он не мог видеть троих крепких мужчин в полувоенной одежде в салоне уазика, но определенно что-то почувствовал, как и тот шофер-камазист на трассе. Во время революций, гражданских войн и прочих катаклизмов инстинкт самосохранения обостряется… хоть и не у всех.
Вскоре, однако, им повезло. Под жестяным козырьком подъезда двухэтажной хибары жалась худая девчонка лет шестнадцати и тщетно пыталась прикурить от спички. Дождь на время прекратился (догадывалась ли она, что под него лучше не попадать?), но ветер хлестал не по-детски. Выражение ее лица выдавало если не профессию, то образ жизни. Из-за шума деревьев она не услышала, как за углом остановилась машина.
Две пары сильных рук схватили ее и втащили в салон, так что она и пикнуть не успела.
В салоне девчонка вжалась в сиденье, не отрывая взгляда от лежащего на виду оружия.
— Ну даете, орлы, — хмыкнул Богданов, оглядев приобретение. — «Языка»… Я ж не в прямом смысле. Повзрослей бы надо.
В этот момент из соседнего подъезда вышел дед в дождевике, по виду еще крепкий, с рюкзаком за плечами. По грибы, что ли, собрался?
— Принимайте клиента.
Девчонка дрожала.
— Да не боись ты, мы не из органов, — успокоил ее Владимир. — Расскажешь, что в городе творится, и пойдешь.
Оба оказалась не дураки, и через десять минут выживальщики знали все, что требовалось. Ситуация в Черепаново была именно такой, как предполагал Богданов.
Электричество и связь в городе пропали еще до ядерного удара. Сначала вспыхнула свечкой городская подстанция, заискрили линии электропередач, и у людей в домах начали воспламеняться электроприборы. Многие получили ожоги и электротравмы. Одновременно прекратили работать телефоны, перестали находить сеть мобильные, пропали все радиостанции. Экраны тех телевизоров, что могли работать на батарейках, показывали голую синеву — не важно, от обычных антенн они работали или от спутниковой тарелки.
В городе сохранялось подобие порядка, но оно было вызвано не действиями властей, а апатией населения. Администрация во главе с мэром и все силовики, включая военкоматчиков и сотрудников ГАИ, испарились.
Голод на повестке дня пока не стоял: народ здесь имел хорошие подворья, и большая часть урожая была уже убрана. Поэтому жители пока сидели по домам и выжидали, общаясь только с соседями. Никаких сходов, собраний и митингов по поводу того, как жить дальше, не проводилось. И все же у черепановцев потихоньку проклевывались ростки нового мышления. В отличие от застрявших на шоссе, здесь знали про войну и действовали соответственно. Народ, как выразился дед, уже «раздербанил» аптеку и два продуктовых магазина. На очереди был склад, но туда пока не лезли. Как понял Богданов, склад принадлежал ну очень крутым пацанам, ссориться с которыми никто не хотел. Да еще там окопались человек десять сотрудников, то ли по приказу, то ли самовольно.
Богданов взял инфу на заметку.
Девчонка рассказала, что к Марье Семеновне, учительнице, в огород упал «самолетик». Ее сын-пропойца уже прикидывал, как свезет эти полцентнера дюралюминия в Новосиб и на вырученные деньги будет бухать полмесяца. «Беспилотник, — смекнул Богданов. — Может, даже не разведывательный, а боевой». Он читал про такие штучки с ракетами «воздух — земля» и «воздух — воздух», класса Darkstar. Правда, он знал, что эти аппараты отнюдь не «вундерваффе».
[20]
Существовало много мер противодействия им, и средства наведения помех могли превратить этих железных «птичек» в голубей мира. Да и сами по себе они были не стопроцентно надежны. При многолетней мировой войне такие сложные компьютеризированные системы вышли бы из строя первыми, и пришлось бы «цивилизаторам» идти в атаку по старинке, в рассыпном строю, от чего все давно отвыкли. Главная область применения этих электронных штучек — чмырение слаборазвитых стран в режиме блицкрига. Да и то, подозревал Владимир, используют их не из тактических соображений, а для психологического эффекта: мол, смотрите, папуасы, на что способен белый человек.
Еще, по словам девчонки, чуть к северу от Черепанова, на шоссе, соединявшем Новосибирск с алтайским Бийском, догорала пробка из транспорта в несколько километров. Горела до сих пор, хотя зарево от пожара местные увидели еще днем. «Похоже, отработали чем-то зажигательным», — решил Владимир. Про это много страшного рассказал племянник бухгалтера завода, на мотоцикле приехавший из Кольцова, пригорода Новосибирска. Говорил, например, что водохранилище вышло из берегов и смыло половину областного центра.
Этого Богданов и ожидал.
Вот только зачем долбанули здесь, на дороге? Вряд ли далекий оператор перепутал «Икарус» с тягачом «Тополя-М» — их пока не научились под автобусы маскировать. Напрашивалась мысль о переводе беспилотников в автономный режим поиска целей с очень широким диапазоном параметров. Где же они берут топливо?
Пробку тоже нужно было учесть при планировании. Она давала им лишние два-три дня на завершение дел, в частности — на изъятие всего полезного. Потом и здесь начнется ад. Пробка подарит городу время, но если можно проехать на мотоцикле, значит, беженцы доберутся пешком. Черепановцы тоже обречены — скоро их затопит волна голодных. Если местные дадут им кров и пищу, то умрут сами, но, даже если к тому времени они прозреют, вряд ли у них достанет ума поставить заставу на шоссе. Да и не удастся им сдержать такую ораву — в городе оружия немного. У беженцев его будет больше.
Богданов подумал, что во фразе «умри ты сегодня, а я завтра» заложен здоровый прагматизм — если под словом «завтра» понимать «позже». Для большинства было бы лучше, если б оно умерло быстро; но нет, человек — упрямая скотина. После ядерных ударов выживет довольно много людей, и, как саранча, как лемминги, они растекутся во все стороны, пожирая все на своем пути. Это будет похоже на бильярд. Или на Великое переселение народов — одна людская волна даст начало другой, сгоняя людей с насиженных мест грабежами и насилием.
Владимир знал, что продовольственная безопасность страны в среднем обеспечена на тридцать — сорок дней — считая продукты в магазинах, на складах и даже на кораблях в портах. Склады Росрезерва можно не учитывать, вряд ли что-то с них будет роздано за пределами ЗАТО, где живет их персонал. Но срок этот не учитывает того, что львиная доля находится в больших городах и на крупных складах.
Повезет островам и затерянным в горах долинам, где есть хороший запас продуктов и посевные площади. Взорвать мосты, потопить паромы, сделать непроходимыми перевалы — и в таком анклаве сохранится жизнь и, если очень повезет, цивилизация. А если делиться поровну — умрут все.
